«Я только сожалею о том, что не сумел по-настоящему бороться с этим злом. В схватке с произволом и самодурством у меня не хватило умения вести смертельный бой. <…> У меня не оказалось достаточно эффективного оружия, кроме иллюзорной веры в то, что правда, вот так, сама по себе, победит, и справедливость восторжествует», — такие слова в мае 1967 года написал в своем дневнике советский генерал-лейтенант танковых войск Матвей Шапошников. Пятью годами ранее он пошел против системы, отказавшись выполнять приказ командования и направлять танки против мирного населения. Советская власть ему этого не простила. Вспоминаем о трагедии, произошедшей в Новочеркасске почти 60 лет назад, и ее ужасных последствиях.
Герой войны и член партии
Матвей Шапошников родился в 1906 году в слободе Алексеевка Воронежской губернии Российской империи (сейчас это Белгородская область РФ) — совсем неподалеку от современной границы с Украиной. Недолгое время поработав забойщиком на криворожских шахтах, поступил добровольцем в Одесскую военную пехотную школу, в 1930 году стал членом КПСС.
В 30-е Шапошников быстро поднимался по карьерной лестнице, занимая разные должности в Украинском военном округе: сначала был командиром взвода, затем командиром нескольких танковых и разведывательных рот. В 1940 году занял должность помощника в штабе 9-й армии СССР, участвовал в советско-финской войне, затем стал помощником уже в Генштабе.
Великую Отечественную он встретил в Украине, будучи начальником оперотдела одной из танковых дивизий. Участвовал в боях на западе УССР, затем оборонял центральную часть республики. В августе 1941-го дивизия Шапошникова погибла в «котле» под Уманью, однако борьба для него продолжалась уже в составе новых подразделений. Оборона Донбасса, Сталинградская и Курская битвы, Белгородско-Харьковская наступательная операция — вот только несколько ключевых эпизодов войны, в которых принял участие военачальник. В 1944 году ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Позднее Шапошников участвовал в освобождении балтийских республик, Венгрии, Австрии. Война для генерал-майора закончилась лишь в австрийских Альпах встречей с союзниками. На параде Победы в июне 1945-го Шапошников возглавлял сводный батальон танкистов 3-го Украинского фронта.
После войны он продолжил службу в армии, в частности, в Группе советских войск в Германии. В декабре 1952-го стал замначальника штаба всех бронетанковых и механизированных войск Советской Армии. Через три года Шапошникова в последний раз повысили в звании — до генерал-лейтенанта. В 1960-м военачальника вернули из Германии и назначили первым заместителем командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. В зону ответственности этого объединения Советской Армии входил весь юг РСФСР: Краснодарский и Ставропольский края, Астраханская, Грозненская, Ростовская и Сталинградская области, а также ряд автономных республик Кавказа. Одним из крупных городов этого региона был расположенный неподалеку от Ростова-на-Дону Новочеркасск.
«Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером»
В начале 1960-х СССР столкнулся с экономическими проблемами. Неудача проекта по освоению целины, проблемы в сельском хозяйстве и ряд других факторов привели к тому, что государство решилось на закупку зерна за рубежом. В стране образовался острый дефицит хлеба, круп, растительного масла, мяса, молока и других продуктов, на многие из них в отдельных регионах ввели карточки.
В самом конце мая 1962 года ЦК КПСС и Совет министров СССР издали постановление «О повышении цен на мясомолочные продукты». В соответствии с документом цены на продовольствие повышались в среднем на 20−30%. Причем официальные газеты сообщали, что такая мера принята «по просьбам трудящихся». Уже на следующий день во многих городах Союза начали появляться листовки с призывом свергнуть «антинародную советскую власть». Однако лишь в одном из городов огромного СССР дело зашло дальше, чем призывы.
Одним из главных предприятий Новочеркасска был местный электровозостроительный завод (НЭВЗ). Он располагался в пригородном поселке Буденновский, отделенном от города рекой Тузлов, и занимался строительством грузовых и пассажирских электрических локомотивов. Даже по советским меркам предприятие было технически отсталым. Там широко использовался тяжелый физический труд, при этом зарплата оставалась относительно низкой. Привычные преимущества советской экономической модели с выделением бесплатных квартир работникам НЭВЗ были практически недоступны, многие жили в бараках. Все это привело к тому, что работать на предприятии местные жители желанием не горели.
Решением для администрации стал наем на работу граждан, которых не брали в другие места. В первую очередь, речь о вышедших из тюрьмы заключенных. Однако даже они нередко жаловались на условия труда — весной 1962-го, например, работники кузово-сборочного цеха три дня отказывались заступать на смену, требуя улучшений. В начале весны 1962-го администрация НЭВЗ снизила расценки за тяжелый физический труд — зарплаты многих рабочих серьезно ужались. Майское же постановление Совмина и ЦК стало для них последней каплей.
1 июня работники сталелитейного цеха начали стихийный митинг, на котором обсуждалось повышение цен. Вскоре к ним присоединились сотрудники других подразделений. Они выдвинули требование о повышении расценок на труд и направились с ним к заводоуправлению. Возле здания собралось около тысячи человек. Вышедший к митингующим директор предприятия Борис Курочкин во время своего выступления неудачно пошутил. Отвечая на вопрос «На что нам жить?», он сказал: «Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером» (цитата может несколько различаться по воспоминаниям разных очевидцев). Это разгневало толпу — Курочкина начали оскорблять и освистывать, он сбежал.
К обеду число митингующих выросло до нескольких тысяч человек, приехавшее на завод руководство области (председатель облисполкома и второй секретарь местного обкома КПСС) утихомирить толпу не смогло. Протестующие перекрыли железную дорогу, ведущую на юг России, остановили и забросали бутылками пассажирский поезд Саратов-Ростов, а на локомотиве написали «Хрущева — на мясо!», разбили в вагонах стекла. Главного инженера завода, по некоторым свидетельствам, избили.
О событиях в Новочеркасске в тот же день доложили руководству СССР и лично Никите Хрущеву. Он встретился с министром обороны Родионом Малиновским, главами МВД и КГБ, после чего отдал приказ подавить «антисоветский бунт» всеми возможными средствами и в самый кратчайший срок. Распоряжение использовать при необходимости войска передали командующему Северо-Кавказского военного округа Иссе Плиеву (прямому начальнику Матвея Шапошникова). К вечеру в город начали приезжать представители центральной власти и партийные «тяжеловесы», развернувшие штаб в военном городке. Среди них были члены Президиума ЦК КПСС (Фрол Козлов, Дмитрий Полянский, Анастас Микоян — фактический заместитель Хрущева в Совмине), секретарь ЦК КПСС и бывший председатель КГБ Александр Шелепин и другие. Вечером Плиеву позвонил министр обороны Малиновский, и, не застав его, устно распорядился: «Соединения поднять. Танки не выводить. Навести порядок. Доложить!»
Тем временем события на заводе продолжали разворачиваться. К НЭВЗ стали стягивать войска спецназа внутренних войск, сотрудников КГБ, дружинников и милицию (последние смогли оттеснить протестующих от железной дороги и разблокировать поезд). На предприятие прибыло руководство области во главе с первым секретарем обкома партии Александром Басовым. Когда военнослужащие начали требовать разойтись, толпа отреагировала агрессивно. Басова и других «начальников», пытавшихся поговорить с рабочими, забросали камнями и бутылками, им пришлось спрятаться на территории завода. Рабочие сорвали со здания заводоуправления портрет Хрущева и подожгли его. Часть рабочих начала штурмовать здание заводоуправления, попутно устраивая там погром и избивая пытавшихся мешать им представителей администрации.
200 милиционеров, прибывших на завод вечером, сбежали, троих сотрудников МВД избили. Басова с другими работниками администрации тайно вывезли с территории НЭВЗ переодевшиеся в «гражданку» спецназовцы. Протестующие вновь перекрыли железную дорогу баррикадой.
Еще позже к зданию заводоуправления подъехали машины и БТР с солдатами. Боевых патронов военнослужащие не имели и просто выстроились возле машин. Толпа также ограничилась лишь руганью и оскорблениями в их адрес. Солдаты через некоторое время погрузились обратно в машины и уехали. В течение вечера и ночи митинг продолжался. На разведку несколько раз посылались отдельные небольшие группы военнослужащих, но всех их встречали агрессивно и изгоняли с завода.
В тот же день толпа ворвалась на газораспределительную станцию и под угрозой расправы заставила оператора отключить подачу топлива. Однако контроль над станцией власти быстро вернули с помощью двух взводов внутренних войск. Ночью в городе начались погромы, милиция задержала как минимум 30 хулиганов. Также в Новочеркасске распространялись листовки, содержание которых характеризует идеологическую направленность выступления. Лишь одна цитата: «Сталина вы критиковали, сторонников частично в гроб загнали, остальных от руководства отстранили, но цены на все продукты и товары в апреле каждый раз снижать они не забывали (при Сталине в СССР проводилась политика ежегодного снижения цен — Прим. Zerkalo.io). Хрущев из года в год в магазинах цены поднимает, заработок рабочим при этом он снижает, невольно возникает вопрос у нас, кто — враг народа был или есть. <…> Сталин и сторонники его последовательно к коммунизму шли и всех вели, при этом не смотрели на проделки капитала и не указывали пальцем так, как вы, лгуны».
Митингующие вскоре поняли, что власти не собираются идти им навстречу, и решили на следующий день идти к горкому КПСС в центре Новочеркасска, оставшись на ночь на территории завода.
Новочеркасск идет штурмовать горком партии
Узнав о планах заводчан выдвинуться в центр города, штаб решил заблокировать мост через Тузлов, ведущий в Новочеркасск из Буденновска, с помощью танков и БТР. Исса Плиев отдал приказ командиру мотострелкового полка Михееву выставить на подходах к мосту танковую роту в составе 9−10 танков и нескольких бронетранспортеров, в самом городе решили сосредоточить войска. Одним из тех, кто должен был организовать переброску солдат и техники к Новочеркасску, стал Матвей Шапошников, проводивший тогда на Кубани сбор командующего состава. Как он вспоминал позже, поднять войска по тревоге приказали Плиеву в соответствующей шифровке, пришедшей, вероятно, от Хрущева через министра обороны Малиновского.
«Для меня, военного человека, когда говорят, что надо поднять войска по боевой тревоге, то есть с оружием и боеприпасами, стало ясно — это не для борьбы со стихийными бедствиями. Значит, там что-то случилось. Плиев уехал раньше, а я, завершив сборы, поехал в Новочеркасск, по дороге заскочив домой в Ростов, переодеться», — говорил в интервью в 1989-м году Шапошников.
Прибыв в Новочеркасск, генерал оказался на встрече в штабе.
«Представившись Козлову и Микояну, я тут же высказал опасение: войска вышли с боеприпасами, причем не только стрелки, но и танкисты. Может произойти великая беда. Микоян промолчал, а Козлов грубо оборвал меня: „Командующий Плиев получил все необходимые указания! Выполняйте приказ!“ Я был убежден, что совершается ошибка, и потому предложил Плиеву, члену Военного Совета округа Иващенко, всем нам вместе написать шифровку на имя Хрущева с просьбой, чтобы у войск, сосредоточенных в районе Новочеркасска, изъять хотя бы боеприпасы. Генерал Плиев поднял вверх указательный палец: „Над нами члены Президиума ЦК КПСС“», — рассказывал о той встрече генерал.
Оружие и боеприпасы к рассвету 2 июня из Ростова-на-Дону были подвезены в Новочеркасск и выданы всему личному составу внутренних войск, привлеченному к защите зданий государственных и партийных органов.
Утром 2 июня рабочие остановили еще один поезд, а затем под красными флагами и портретами Ленина двинулись в центр города, к зданию Новочеркасского горкома партии. Ее численность оценивают по-разному, однако, вероятно, что рабочих и сочувствовавших им жителей было 7−8 тысяч. Козлов срочно связался с Хрущевым — тот приказал подавить бунт силой.
«Я подошел к рабочим и спросил: „Куда вы идете?“, — рассказывал о событиях 2 июня Шапошников. — Один из них ответил: „Товарищ генерал, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе“. По рации я доложил генералу Плиеву о том, что рабочие идут в центр города. „Задержать, не допускать!“ — услышал голос Плиева. „У меня не хватит сил задержать семь-восемь тысяч человек!“ — ответил я. „Я высылаю в ваше распоряжение танки. Атакуйте!“ — последовала команда Плиева. Я ответил: „Товарищ командующий, я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками“. Плиев раздраженно бросил микрофон».
Вместо танковой атаки Шапошников приказал мотострелкам разрядить автоматы и карабины и сдать боеприпасы.
Толпа, дойдя до моста, просто обошла или перелезла через недвижимые танки и БТР, часть митинговавших перешла Тузлов вброд. Члены штаба, находившиеся в здании горкома партии, узнав о приближении толпы к центру Новочеркасска, спешно покинули здание.
Расстрел и последствия
Проходя по улицам Новочеркасска, рабочие скандировали «Мяса, масла, повышения зарплаты». Подойдя к зданию горкома (его в этот момент как раз покидал штаб), зачинщики начали бросать камни, палки в двери и окна, сломили сопротивление охраны и проникли внутрь здания, выбили окна, сломали мебель, срывали портреты и уничтожали их, избивали находившихся в помещении людей. С балкона выбросили красное знамя и выставили портрет Ленина. Нескольких работников горкома, попытавшихся выступить, забросали камнями. Один из рабочих вынес на балкон горкома две тарелки — с сыром и колбасой — и крикнул: «Смотрите, что они едят, а мы этого не можем!» На самой площади начали собираться заинтересованные жители.
После нескольких провокационных выступлений, во время которых ораторы призывали к силовым действиям, от толпы стали отделяться группы. Одна из них в размере 30−50 человек направилась к зданию милиции, чтобы освободить задержанных днем ранее рабочих. Они сорвали с петель дверь и, использовав ее как таран, проникли в отделение МВД. Там они напали на милиционеров, попытались отобрать у тех оружие.
Прибывший к зданию горкома мотострелковый взвод не смог оттеснить митингующих. Однако это удалось двум взводам внутренних войск, которые стали лицом к протестующим, выстроившись в две шеренги. Командовавший ими генерал Иван Олешко вышел на балкон и призвал собравшихся разойтись. Те ответили криками «палач!», «фашист!» и начали наступать на здание. Оцепление сделало предупредительный выстрел, а когда толпа продолжила напирать — начало стрелять в людей. Протестующие бросились бежать. Примерно в это же время в отделе милиции также началась перестрелка с нападавшими. Как минимум один из них погиб, несколько были ранены, около 30 человек задержали. В шифрограмме на имя Малиновского Плиев сообщил, что всего было убито 22 участника беспорядков. На следующий день этот список пополнили еще два человека, однако об обстоятельствах их гибели ничего не известно. В больницы с огнестрельными ранениями обратились 45 человек, хотя даже по официальным данным раненных было гораздо больше — до 75. Вероятно, это было связано со страхом задержания и последующего наказания за участие в выступлениях. По актуальным данным, погибшими в результате событий считаются 26 человек, получившими ранения — 87.
Тела погибших поздно ночью вывезли из Новочеркасска и похоронили в чужих могилах на трех разных кладбищах Ростовской области. Лишь в 90-е останки удалось идентифицировать и перезахоронить.
Волнения в городе не прекратились и 3 июня: по проезжающим солдатам бросали камни, на некоторых улицах пытались блокировать движение. Обращение Микояна, которое транслировали через громкоговорители по всему городу, лишь раздражало рабочих. Днем они вновь начали собираться у горкома. Жители требовали отпустить задержанных в результате уже начавшихся арестов. По радио выступил Фрол Козлов, который возложил ответственность на митинговавших и заявил, что стрельба началась после того, как жители города сами попросили навести порядок. Также он пообещал изменения в торговле и улучшение условий труда. В результате задержаний активных участников (ночью с 3 на 4 июня милиция задержала почти 250 человек) и объявления в городе комендантского часа ситуация нормализовалась.
После успокоения волнений ответственность за события понесли только местные управленцы: бывшего и.о. директора Курочкина исключили из партии и сняли с должности. Все остальные представители администрации получили «строгий выговор с занесением в учетную карточку».
А вот с задержанными участниками протестов было хуже. В августе 1962 года самых активных участников волнений судили. В основу обвинения легли фотографии, сделанные агентами КГБ во время протестов. Людям предъявили обвинения в бандитизме, массовых беспорядках и попытке свержения советской власти, почти все участники признавали себя виновными. Семерых приговорили к смертной казни и расстреляли, 103 человека получили сроки от 2 до 15 лет с отбыванием заключения в колониях строгого режима.
Информацию о событиях в Новочеркасске засекретили. Все свидетели событий дали расписки о неразглашении, в которых говорилось, что в случае нарушения они будут приговорены к расстрелу. Лишь в конце 80-х о событиях того времени стали говорить и писать. В 1992-м с документов был снят гриф «секретно», а расписки сняты. В конце 80-х шестерых расстрелянных полностью реабилитировали, одному оставили обвинение в хулиганстве (по тогдашнему законодательству ему бы грозило до трех лет лишения свободы). Всех осужденных окончательно реабилитировали в 1996 году указом президента России Бориса Ельцина.
«Неистовый Виссарион» и поиски правды
Матвей Шапошников после новочеркасских событий продолжил службу в армии. Более того — позднее он даже стал исполняющим обязанности командующего все того же округа. Однако произошедшее не давало ему покоя.
«Когда я узнал, что [в Новочеркасске] собирается городской партийный актив, то решил на нем выступить и сообщил об этом члену Военного Совета, — рассказывал генерал. — Я хотел сказать, что мы не должны этого делать. Я хотел напомнить всем, что даже в Программе нашей партии написано: для внутренних нужд СССР в армии не нуждается. Доказать всем, что это беззаконие и нарушение всех человеческих норм. Спросить руководителей КГБ и МВД, почему, если мы были в военной форме, то они переодели своих людей в грязные комбинезоны? Я хотел сказать о многом, но на актив меня не пригласили».
Тогда Шапошников решил добиваться правды иначе — писать письма, рассказывая об этих событиях. Для этого военачальник попросил адъютанта найти тома в сочинениях Ленина, где тот дает оценку Ленском расстрелу (в 1912 году на золотых приисках реки Лена началась забастовка рабочих, расстрелянная царским правительством, погибло 170 человек) и Кровавому воскресенью (расстрел жителей Санкт-Петербурга, в январе 1905 года шедших к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию о нуждах рабочих; погибло до 200 человек, а событие привело к Первой русской революции). Однако генерал понимал, что письма руководству страны бессмысленны. Тогда он выбрал другой способ.
В Союз писателей СССР в Москве начали периодически приходить письма: адресатами были указаны просто «советские писатели», а отправителем — «Неистовый Виссарион». В них описывались события в Новочеркасске, а также давалась оценка действующим властям.
«Для нас сейчас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живем. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на бюрократическую и военную силу», — говорилось в одном из писем. Его автором был Шапошников.
Правда, ожидаемой реакции от писателей отправитель не дождался — вместо этого СП передавал письма в КГБ. Уже вскоре Шапошников заметил, что многие письма, которые к нему приходили, были в поврежденных конвертах. Об аналогичном сообщали друзья, которым писал он сам.
«Помню, я пригласил к себе начальника особого отдела округа и попросил разобраться, кому понадобилось следить за моей перепиской. Начальник особого отдела смутился и через несколько дней сообщил мне, что конверты повреждены из-за неаккуратности почтовых работников», — рассказывал генерал.
В июне 1966 года Шапошникова неожиданно уволили в запас — резолюция об этом пришла за подписью министра обороны Малиновского. А уже в августе генерала, возвращавшегося из Подмосковья в Ростов, задержали во дворе его дома.
«Только мы с женой вылезли, машину начали обыскивать, возможно, в надежде найти какую-нибудь подпольную типографию. Поднимаемся по лестнице, и над моей квартирой, и под моей на площадках стоят странного вида молодые люди. Один из замков оказался уже сломанным… Еле вошли в квартиру. Мне предъявляют ордер на обыск. Спрашиваю начальника особого отдела: откуда начнете искать? Тот мгновенно указывает на кабинет, садится за мой стол и открывает именно тот ящик, где лежит мой личный архив, в том числе — на самом верху рукописи писем „неистового Виссариона“», — рассказывал Шапошников.
Генерала оставили на свободе, взяв подписку о невыезде. Позднее ему предъявили обвинение по статье 70 УК РСФСР — за антисоветскую агитацию и пропаганду. Лишь после обращения к тогдашнему главе КГБ Андропову дело против фронтовика и Героя Советского Союза было прекращено, но не по реабилитирующим основаниям. Все материалы были переданы в партийную комиссию при Ростовском обкоме партии. Итогом стало исключение Шапошникова из КПСС.
Он продолжал писать — уже в открытую. В ЦК, съездам партии, в прокуратуру, напоминая о событиях в Новочеркасске. Обращаясь к XXVII съезду КПСС в 1986 году, писал: «Что же касается меня самого, то я и тогда, и поныне продолжаю себя казнить за то, что в июне 1962 года не сумел помешать кровавой акции». Однако о генерале вспомнили лишь во времена поздней «перестройки». На вопрос, что было бы, если бы он подчинился приказу, и танки, стоявшие на мосту, атаковали демонстрантов, Шапошников тогда ответил: «Погибли бы тысячи».
В 1988 году его реабилитировали и восстановили в партии. Шапошников стал почетным председателем союза ветеранов «Щит». Умер Герой Советского Союза в июне 1994-го, похоронен в Ростове-на-Дону, где и жил. На его совместной с женой могиле установлено надгробие со словами: «У каждого есть своя война и свой Новочеркасск, но не каждый выходит из них, как Шапошниковы Матвей Кузьмич (29.11.1906−25.06.1994) и Екатерина Сергеевна (26.11.1921−30.08.1987)».