Она была чемпионкой Европы и призером чемпионатов мира по художественной гимнастике. Потом открыла первую в Беларуси частную школу гимнастики, пробовала себя на телевидении. Сейчас Евгения Павлина занимается с маленькими детьми в Лондоне: работает тренером в клубе и дает частные уроки. Нам в интервью она призналась в особом отношении к Украине и украинскому языку, порассуждала о молчании спортсменов, назвала настоящего хоккеиста, рассказала о своем подходе к детям и заявила, что не чувствует себя белоруской, хотя и родилась в Минске.
Новости, ТНТ, Познер
— Из каких СМИ сейчас получаете информацию?
— После закрытия «Дождя» выбор сузился еще больше. Читаю «Медузу» и смотрю «Настоящее время». Иногда открываю «Белсат».
— А госмедиа?
— Белорусское телевидение давно обхожу стороной. А по «России» накануне нашего разговора посмотрела новости о войне в Украине.
— Зачем?
— Придумала себе встряску. Хотелось получить информацию от второй стороны, чтобы была полная картина. Я пыталась понять, может, оправдать поступки людей — разобраться досконально. В данном случае это не привело к результатам. С новостями меня хватило минут на 15. Конечно, изначально был заложен другой фундамент. Всем сердцем я на стороне Украины, меня сложно повернуть. Но на российском ТВ даже сама мысль об альтернативном мнении исключается. Могу легко представить, почему люди свято верят увиденному. Особенно, если не обращаются к другим источникам.
— Уехав из Беларуси, вы ведь работали на ТНТ.
— Да, развлекала народ пару лет. Поехала покорять Москву. Я тогда еще пыталась доказать, что могу быть, как минимум, хорошей телеведущей. Коллектив нравился, но формат был не по душе. Программа называлась «Фитнес». Чувствовала себя переростком — мне хотелось более серьезного и глубокого. Хотела брать крутые интервью. Но профессионально, наверное, была не готова. Хотя в свое время училась в школе Владимира Познера.
— Смотрите его передачи?
— Иногда. Больше люблю интервью Дудя, Гордеевой. Все-таки жизнь поменялась, другие заботы. Телевидение осталось в прошлом. Правда, в свое время гордилась, что была ведущей «Все о спорте» на ОНТ. Первое женское лицо. Мне на самом деле повезло: никто не говорил, что надо делать, как вести себя. Иначе бы там не работала.
Аверины, Лепарская, крики
— У вас есть друзья, знакомые, которые живут сегодня в «зазеркалье»?
— Да. В некоторых ситуациях есть надежда, что коммуникация на паузе, а потом будем общаться, как раньше. Ощущение, что многие выжидают. А, может, обе стороны не хотят быть инициатором разговора и переходить барьер. Тяжело. Каждый убежден в своей правоте.
— Пытались дискутировать?
— У оппонентов нет аргументов. Я бы с удовольствием выслушала тех же гимнасток, которые пусть и гораздо младше. Что они скажут мне или сами себе? Вот, сестры Аверины (многократные чемпионки мира. — Прим.Ред.) были на митинге в поддержку Путина и действий России в Украине. Что они реально чувствовали? Что у них в голове? Может, они, оставаясь наедине, все-таки осознают весь ужас от происходящего.
— Стоит делать скидку на возраст?
— Конечно. Даже при всем желании не могу поставить себя на место тех, кому 20 лет. Разве что вспоминаю, как вела себя в этом возрасте.
— И как?
— По сравнению с другими гимнастками, с которыми выступала, была более открытой, справедливой. Никогда не молчала, хотя это не играло на руку. Возможно, все благодаря окружению, первому тренеру — Анне Валентиновне Барановой. Ко мне относились уважительно. Если же видела неприемлемое поведение или неподобающий тон, которые позволяла себе Ирина Юрьевна Лепарская (главный тренер национальной команды Беларуси. — Прим.Ред.) в последние годы моей карьеры по отношению к другим гимнасткам, то просто собирала сумку и выходила из зала. Она расценивала это как демарш. Может, молодежи стоило подавать иной пример. Но я не хотела это терпеть. С Лепарской с трудом находила общий язык. Будь на ее месте иной главный тренер, задержалась бы в спорте, наверное, на более длительное время.
— Лепарская допускала физическое насилие?
— По отношению ко мне никто и никогда. Но ее крики, нецензурная лексика вызывали отторжение. Не верю, что с девочками нельзя построить доверительные отношения. Не верю, что олимпийскую чемпионку нельзя вырастить без подавления личности, подчинения.
Дети, Лондон, свобода
— Вы никогда не кричали на детей?
— Нет. Зачем? Со мной же это не работало, а я все перекладываю на себя. Разве что в шутку могу прикрикнуть. У моих детей и уровень подготовки другой. С профессионалами не работаю, пока не тянуло. Люблю возиться с малышами. Мне радостно видеть, как они просто переходят с ходьбы на бег. Заложить базу очень важно. Сейчас работаю в клубе Centrum Gymnastics.
— С родителями хороший контакт?
— Да. В Кеснигтоне (район Лондона), где находится клуб, много русскоязычных. И процентов 80 моих учеников — дети иммигрантов. Постоянно разговариваю с родителями, объясняю нюансы. Верю, что они довольны своим тренером. Здесь востребовано все, что связано с развитием детей. Вообще, в Великобритании главное — учеба. А все остальное — развлечение. Я согласна с таким подходом.
— Как вы оказались в Лондоне?
— Это интересная история. Когда выступала сама, то в Великобритании не было крупных соревнований. Никогда сюда не приезжали. Но случилась отмена рейса, и полетели в Грецию через Лондон. Просидели пять часов в аэропорту. Наверное, это был «Хитроу» — точно не скажу. Что-то там было иное — сложно выразить словами. Запахи, обстановка… Лишь сказала себе: «Хочу приехать в эту страну». Потом здесь стала работать моя сестра, навестила ее. Так и закрутился роман с Лондоном. Я тут уже больше шести лет. И нравится абсолютно все, в том числе и погода (смеется).
— Почему уехали 10 лет назад из Беларуси?
— Устала бороться с ветряными мельницами — не видела перспектив. Если бы умела подчиняться, довольствоваться тем, что есть, — тогда бы осталась. Но мне не нравилось так жить. Свобода была, есть и будет самым важным в жизни. В Великобритании чувствую ее в полной мере. Ничто не идеально, здесь тоже хватает проблем, но я люблю эту страну.
— Каким проектом в Беларуси гордитесь больше всего?
— Школой гимнастики. Она просуществовала 15 лет, несмотря на все проблемы. Это было хорошее дело, которое принесло много пользы. И все воспоминания только теплые. Но не смогла сделать из школы бизнес-проект, поэтому пришлось закрыться.
— Вы пробовали себя в журналистике, театре. Чем бы еще хотели заняться?
— Пробы закончились до 30 лет (смеется). Пока меня устраивает то, что есть. Работа, которая нравится. Семья: пятилетний сын, муж, собака. Были разные задумки, конечно, но после событий в Беларуси в 2020-м, коронавируса, войны в Украине желание пропало. Не хочется творить. Даже находясь в Лондоне, тяжело быть на позитиве. Что говорить про тех, кто по-прежнему живет в Беларуси или Украине?
Южный, ректор, костюмы
— Как вы стали учиться в Украине?
— Начну с того, что мой дедушка из Харькова, а бабушка — из Полтавы. Пока не вышла в гимнастике на тот уровень, когда перестали отпускать на каникулы, проводила лето в Южном. Это городок под Харьковом. Родители оставляли под предлогом занятости. Минимум, на месяц. Весь год ждала поездку. У меня к Украине особое отношение. Очень позитивное и теплое. Вот почему сложно сейчас принять другую сторону. Дед был директором театра, бабушка — актрисой. В Южном их очень хорошо знали, уважали. И я гордилась ими, радовалась всяким мелочам. Дедушка научил меня читать и писать. В саду было много фруктов: груши, абрикосы, персики. В Харьков иногда ездили. Помню, в магазине всегда покупали очень вкусный хлеб.
А с университетом вышло так. Я училась тогда в БГУФК. Но не сложились отношения с преподавателями. Из-за графика тренировок и соревнований реально не успевала уделять занятиям много времени. Состоялся жесткий разговор с деканом. Попросила перенести зачеты, насколько помню, но мне отказали. Хлопнула дверью и забрала зачетку. А потом так получилось, что на меня вышли, узнали, что в Украине есть родственники, и спросили, не хочу ли туда. Так и оказалась в Харьковском институте физической культуры и спорта. Там, например, училась Яна Батыршина (многократная чемпионка мира. — Прим.Ред.), Екатерина Серебрянская (олимпийская чемпионка — Прим.Ред.), с которыми вместе выступала. По диплому я тренер-преподаватель.
— Часто появлялись на парах?
— Училась заочно. Приезжала на сессии два раза в год. Ректор на вокзале встречал всегда с цветами. Совру, если скажу, что сидела за книгами сутки напролет. Преподаватели с интересом спрашивали о Беларуси. Больше бесед было об этом, чем об их предметах.
— Учились на русском?
— Да. Но свою биографию надо было знать на украинском. Я любила слушать этот язык. Даже больше, чем белорусский. Но мне простительно (смеется). Знаете, никогда не чувствовала себя белорусской, хотя родилась в Минске. В Украине много родственников, сама живу в Лондоне. Больше скажу: когда выступала, то нравилось ходить в костюмах с надписью Россия. Просто нравилось — точно не из-за цветов флага. Дружила с российскими гимнастками: Батыршиной, [Аминой] Зариповой, [Алиной] Кабаевой. Обменивались вещами. Или они мне просто дарили. Может, поэтому и тянуло до Лондона в Москву. Казалось, что там больше возможностей. Но сейчас ощущаю себя совсем иначе.
СССР, медали, боль
— Удивились бронзовой медали Алины Горносько на Олимпиаде в Токио?
— Нет. Горносько была хороша и заслужила награду на Играх, как и «золото» в упражнении с лентой на чемпионате мира. Никаких вопросов. Анастасия Салос тоже понравилась. Еще бы не ошибались белоруски… Наша школа гимнастики почти всегда была на ведущих ролях. И я гордилась, когда ее представляла.
— Самый памятный турнир для вас?
— В Харькове. Там была моя первая серьезная победа. Эти традиционные соревнования проводились еще во времена СССР. «Соціалістична Харківщина», если не ошибаюсь. И там такой незабываемый антураж — выступали, словно на театральной сцене. Один раз и бабушка с дедушкой за меня болели. Когда выиграла впервые, то обо мне написали в каком-то журнале. О Павлиной заговорили! Папа сделал вырезку, положил за стекло. Там и призы вручали хорошие. Все ручной работы и в единичном экземпляре. Помню, подарили уникальный чайник в номинации за «Лучшую хореографическую постановку». Этот приз до сих пор со мной в Лондоне.
Также отмечу чемпионат Европы в 1998 году. Мы выиграли командные соревнования, я победила в упражнении с лентой и стала второй в многоборье. Наверное, это был один из самых успешных турниров в истории белорусской гимнастики.
Открою вам секрет: мне не нравились соревнования. Ненавидела их. Есть спортсмены, которые кайфуют от выступлений. Даже по малышам видно: они выходят на ковер и преображаются. Их допинг — публика, аплодисменты. А я любила саму гимнастику, но не соревнования. Да и никто не отменял ответственности за результат. Тяжело наслаждаться, когда думаешь о том, что за тобой страна, надо привезти медаль.
— Вы как-то сказали: «Хоккей — правильный вид спорта, а хоккеисты — настоящие мужчины». Что думаете о белорусских хоккеистах сейчас?
— Сколько уже лет той фразе? Больше десяти? Много воды утекло… Имела в виду, прежде всего, Руслана Салея. Он точно был настоящим игроком. Я не понимаю, как спортсмены могут сегодня молчать. Если я вижу войну, ужасы, то так и говорю. Душа просто не может сидеть внутри и игнорировать происходящее. Людей хватают и сажают ни за что. Я отказываюсь верить, что спортсмены, как и все нормальные люди, способны закрывать на это глаза. После 24-го февраля каждый день приносит новую боль. Все слилось в один сплошной кошмар.
