В июне 1953-го в ГДР начались экономические выступления рабочих, переросшие в политическую забастовку. Против мирных немцев бросили армию, потопившую протесты в крови. Рассказываем, почему начались эти выступления, сколько людей погибло и правда ли, что немцы поспешили и из-за этого на долгие годы потеряли шанс на объединение страны.
Построение социализма — путь к кризису
К началу протестов Германия уже восемь лет была разделенной. Первое время она находилась под властью союзников, поделивших ее на четыре оккупационные зоны. Но цели, задачи и понимание будущего Европы и всего мира оказались у союзников диаметрально противоположными. В мире началась холодная война. По образному замечанию бывшего британского премьера Уинстона Черчилля, «от Штеттина (теперь западный польский город Щетин. — Прим. ред.) на Балтике до Триеста в Адриатике, железный занавес протянулся поперек континента».
Логика событий подталкивала противников к созданию «своих» Германий, которые могли бы претендовать на роль выразителя идей всей немецкой нации. В итоге в мае 1949-го на западе появилась Федеративная республика Германия (ФРГ), в октябре на востоке — Германская демократическая республика (ГДР).
Каждая из них пошла по своему пути развития. В ФРГ начались реформы — этот период получил название «немецкое экономическое чудо». Страна на глазах превращалась в одну из наиболее развитых в Европе. Выборы в Западной Германии проходили демократичным путем, страна стала частью западного мира.
ГДР, управляемая правящей СЕПГ (Социалистическая единая партия Германии), превратилась в авторитарное государство под контролем Кремля. Там проходили безальтернативные выборы (СЕПГ и ее партии-сателлиты выдвигали единый и единственный избирательный список).
Ситуация в экономике была плачевной. В 1952-м лидер ГДР Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма». На практике начались борьба с частной торговлей, форсированное развития тяжелой промышленности и коллективизация в деревнях (правда, вместо колхозов там создавались кооперативы, но суть их от этого не сильно менялась) — все по советскому образцу. Это породило экономический кризис: весной 1953 года около полумиллиона гектаров земли остались незасеянными.
Серьезный удар по экономике ГДР нанесла и гонка вооружений. Согласно мемуарам и архивным документам, глава СССР Иосиф Сталин готовился к нападению на западные государства, а потому планомерно наращивал вооружения и численность армий всего социалистического блока. В 1948-м советский диктатор общался с тремя лидерами немецких коммунистов, в том числе и с Ульбрихтом. Тот предложил, чтобы «все 84 тысячи полицейских восточной зоны [оккупации Германии] были младшими и средними офицерами, и тогда полицию можно будет развернуть в армию» (разговор шел за год до образования ГДР, когда немцам все еще было запрещено иметь собственные войска. — Прим. ред.). Расходы стран социалистического лагеря все больше росли: в 1953-м на армию тратилось 11% бюджета ГДР. При этом на образование — 8%, на здравоохранение — 6%.
Продолжались централизация и закручивание гаек. В 1952-м в ГДР покончили с последними остатками федерализма. Пять ее земель — Бранденбург, Мекленбург, Саксонию, Саксонию-Анхальт и Тюрингию — ликвидировали. Вместо них возникли 14 районов. ГДР окончательно стала централизованным унитарным государством.
В стране продолжались репрессии. Советская администрация сделала ставку на антирелигиозную пропаганду, желая превратить церковь ГДР в абсолютно бесправную и полностью зависимую от государства. Реализуя эту политику на практике, власти арестовали практически всех участников молодежных лютеранских организаций «Молодая община» и «Евангелическая студенческая община».
Одновременно коммунисты разоблачали «вредителей» и вражеских агентов в своих рядах, а также начали кампанию по экспроприации малого бизнеса.
Добавим, что граница с Западным Берлином — фактически являвшимся городом-государством под контролем западных союзников — оставалось частично открытой. Да, еще в 1952-м власти ГДР отключили телефонные линии между двумя частями города и разделили электрические сети. На границе между западной и восточной частями Берлина появились блокпосты, а затем и около 80 полноценных погранпереходов, а жителям западной части города теперь надо было подавать специальное заявление на выезд в его восточную часть. Но все же перейти границу было вполне реально, и немцы этим пользовались. С июля 1952 года по конец апреля 1953 года на Запад бежало около 300 тысяч человек (из них 50 тысяч — в марте 1953-го). За этот же период количество политзаключенных в ГДР выросло с 37 до 67 тысяч.
В апреле того же года резко выросли цены на хлеб, мясо, сахар, одежду, обувь и общественный транспорт. Но этого властям оказалось мало. 28 мая коммунисты объявили о повышении норм выработки на заводах — якобы об этом попросили сами рабочие. Инициативу решили приурочить к 60-летию Ульбрихта, что еще больше разозлило людей.
Ситуация находилась на грани взрыва.
От забастовки — к массовой демонстрации
В том же 1953-м умер Иосиф Сталин. Между его потенциальными преемниками началась борьба за власть. На первых порах инициатива перешла к дуэту Георгий Маленков — Лаврентий Берия. Первый занял пост премьера и считался номинальным руководителем СССР. Но ведущую роль в дуэте все же играл Берия — вице-премьер и министр внутренних дел, контролировавший госбезопасность.
Этот циничный политик решился на определенную либерализацию как во внутренней, так и во внешней политике. Он хотел изменить курс в отношении ГДР и согласиться на объединение Германии. Как вспоминал разведчик Павел Судоплатов, в конце апреля 1953-го Берия сказал ему, что «нейтральная объединенная Германия с коалиционным правительством укрепит наше положение в мире. Восточная Германия, или Германская Демократическая Республика, стала бы автономной провинцией новой единой Германии».
18 мая Берия представил в правительство проект постановления «Вопросы ГДР». В нем он предлагал «выработать <…> предложения о мерах по исправлению неблагополучного политического и экономического положения, создавшегося в Германской Демократической Республике. <…> При выработке предложений исходить из того, что основной причиной неблагополучного положения в ГДР является ошибочный в нынешних условиях курс на строительство социализма».
Решительно против выступил лишь сталинист Вячеслав Молотов, занимавший пост министра иностранных дел. Он добавил в документ только одно слово, которое, тем не менее, кардинально изменило его общий смысл. В постановлении правительства, принятом 2 июня, критиковался не «курс на строительство социализма», а «ускоренный курс». А значит, не общая политика, а скорость в ее реализации.
Тем не менее, политика, направленная на создание «единой, демократической, миролюбивой, независимой» Германии сохранялась. В документе предлагалось прекратить искусственное насаждение кооперативов, а те из них, которые были созданы недобровольно, распустить. А также прекратить репрессии, не требовать недостижимых показателей по росту промышленности.
11 июня о «новом курсе» сообщила государственная пресса ГДР. Власти страны пошли на уступки в большинстве вопросов. Они — в дополнение к тем пунктам, о которых шла речь в московском документе, — согласились отменить повышение цен на продукты, вернуть дотации рабочим и так далее. В обществе возникла иллюзия, что коммунисты ослаблены и отступают, а значит, считали многие, нужно было усилить давление.
Существовал еще один важный фактор. Власти все же отказались отменять повышенные нормы выработки. Первые немногочисленные забастовки в стране начались еще 9 июня. 12 июня стихийные протесты вспыхнули в более чем 300 населенных пунктах. Люди жгли государственные флаги, многие коммунисты были избиты, некоторые — брошены в выгребные ямы.
15 июня протесты стали массовыми. С требованием отменить нормы выработки выступили берлинские строители, работавшие над возведением госпиталя: они теряли 10% заработка. В тот же день они доставили соответствующую петицию в канцелярию премьер-министру Отто Гротеволю. Но власть на уступки не пошла.
16 июня к ним присоединились коллеги, занятые возведением элитного жилья в Берлине. Спусковым крючком к протестам стала статья в профсоюзной газете, вышедшая как раз в этот день. В ней повышение нормы трактовалось как «совершенно правильное». В результате массовая забастовка рабочих переросла в стихийную демонстрацию. Около 10 тысяч человек вышли на одну из берлинских площадей, требуя снижения цен и сохранения старых норм выработки.
Перед протестующими выступил министр промышленности Фриц Зельбманн, объявивший об отмене норм. Соответствующее решение действительно приняло немецкое Политбюро — высший коллективный орган правящей партии. Но министру не поверили, требуя общения с Ульбрихтом или Гротеволем.
Постепенно кроме экономических стали звучать и политические лозунги: отставка правительства, свободные выборы и воссоединение страны. «Долой СЕПГ, свободу политзаключенным, Остробородый (по другой версии — Козлобородый), Брюхо и Очки — народ не желает вас!» — скандировали демонстранты. Остробородым называли лидера страны и компартии Ульбрихта, Брюхом — президента ГДР Вильгельма Пика, Очками — премьер-министра Гротеволя. Протестующие призвали ко всеобщей забастовке.
Подавление протестов
Власти ГДР надеялись, что после отмены норм выработки протесты прекратятся. Но, не желая рисковать, уже вечером того же дня, 16 июня, они обратились за помощью к Москве. В Восточной Европе располагались четыре группы советских войск. К моменту образования ГДР немецкая группа насчитывала 2,9 млн человек. В ночь с 16 на 17 июня их привели в состояние боевой готовности.
17 июня в Берлине началась всеобщая забастовка, которая также переросла в шествие. На улицы вышли около 150 тысяч манифестантов. Благодаря передачам западного радио о событиях в Берлине узнали по всей стране. По подсчетам исследователей, с 16 по 21 июня демонстрации и забастовки прошли более чем в 700 городах и поселках. Речь шла о настоящем народном восстании, в котором приняло участие около миллиона человек.
В общей сложности протестующие заняли более 250 общественных зданий, в том числе районные отделения Минобороны и местные районные советы. Штурмом были взяты восемь полицейских участков и девять тюрем.
Основные требования демонстрантов звучали так: «Долой СЕПГ», «Свободные выборы», «Освобождение политзаключенных», «Отставка правительства». Какого-либо четкого плана и руководителей у них не было.
Утром 17 июня руководство ГДР бежало в Карлсхорст — под защиту советских войск. Ульбрихт считал свою власть утраченной.
Но Москва мобилизовала 16 дивизий, в том числе три дивизии с 600 танками в Восточном Берлине. В тот же день в столицу перебросили около 20 тысяч советских солдат и 15 тысяч местных полицейских.
В 11 утра в столице власти прекратили движение общественного транспорта — они опасались прибытия новых демонстрантов в центр города. Около 11.30 советские танки въехали в центр Восточного Берлина. Спустя пять минут они повернули на улицу Вильгельмштрассе и заняли позиции. Затем бронетехника продвинулась дальше в направлении Лейпцигерштрассе и Потсдамской площади. Снова и снова раздавались выстрелы: были убитые и раненые.
В полдень в столице объявили чрезвычайное положение. Всего же ЧП ввели в 167 из 217 сельских и городских округов, что свидетельствует о масштабе протестов.
В 14.00 Гротеволь заявил по радио, что восстание было «делом провокаторов и фашистских агентов иностранных держав и их пособников из германских капиталистических монополий». Всех «рабочих и честных граждан» призвали помочь «схватить провокаторов и передать их государственным органам».
Несмотря на чрезвычайное положение и советское военное присутствие, протесты вспыхивали вновь и вновь в течение всего дня. Около 17 часов протестующие подожгли «Дом Колумба» — 9-этажное здание на Потсдамской площади. В 20 часов на этой площади все еще находились около 3 тысяч человек.
Примерно в это время войска СССР и ГДР закрыли все погранпереходы между восточным и западным Берлином — в последний отошла часть протестующих. Спустя 60 минут в городе начал действовать комендантский час.
Активная фаза протестов на этом закончилась. Забастовки на отдельных предприятиях продолжались и в июле, но на улицы никто больше не вышел.
Главный итог — заморозки на долгие годы
В результате восстания погибли 55 человек. Пятеро из них были сотрудниками спецслужб ГДР, остальные — мирными демонстрантами.
Из числа последних четверо погибли в результате нечеловеческих условий содержания в тюрьмах, еще четверо покончили там жизнь самоубийством. Можно только догадываться, как к ним относились за решеткой.
Жертв могло быть еще больше. Дневники о тех событиях оставил дипломат Владимир Семенов, тогда верховный комиссар СССР в Германии и посол СССР в ГДР:
«В 11 часов мы получили указание открыть огонь по мятежникам. Я и Соколовский (белорус Василий Соколовский, первый заместитель министра обороны СССР. — Прим. ред.), имея чрезвычайные полномочия, нарушили указание Москвы и приказали открыть огонь поверх демонстрантов, а не по людям».
Также, как вспоминал Семенов, ему приказали в других городах учредить военно-полевые суды и расстрелять несколько человек, оклеив сообщениями об этом столбы и афишные тумбы в городах. «Я вызвал прокурора [Советской] группы войск и передал приказ Москвы. Но он отказался выполнять его из-за отсутствия юридических полномочий. Я нажал кнопку [вызова охраны]. Явившимся дежурным офицерам приказал арестовать прокурора, доставить в Москву и выпустить прямо на летном поле. Заместитель прокурора исправно выполнил мой приказ».
Протесты в ГДР завершились поражением. По-другому быть и не могло. Численность советских войск была слишком велика, а западные союзники не могли вмешаться, боясь конфликта с СССР. Но аналогичные протесты позже проходили и в других странах социалистического лагеря — например, в 1956-м в Венгрии и Польше. Правда, в обеих странах после подавления протестов следовала некоторая либерализация коммунистического режима.
А вот в ГДР произошло закручивание гаек. За участие в протестах были арестованы около 20 тысяч человек. Из них как минимум полторы тысячи были осуждены к разным срокам заключения.
Уже 21 июня власти вернули высокие нормы выработки, а также отменили снижение цен. Вальтер Ульбрихт произвел кадровую чистку, удалив из руководства всех сторонников реформ и нелояльных. Так, министр юстиции Макс Фехтер получил восемь лет тюрьмы — всего лишь за призыв не репрессировать демонстрантов и забастовщиков. За свою «слабость» поплатился и Лаврентий Берия. Чекист активно выступал за подавление протестов. Но в этом же году его арестовали и расстреляли — и «немецкий вопрос», точнее, проявление слабины по проблеме ГДР, был одним из пунктов обвинения.
В 1961 году Берлин разделила стена.
Ульбрихт правил еще десять лет, после чего его сменил очередной правоверный коммунист Эрик Хонеккер. Германия же осталась разделенной, а ее восточная часть — несвободной до конца 1980-х. Однако говорить о том, что немцы выступили не вовремя и сами спровоцировали репрессии против себя, тоже неверно — далеко не факт, что СССР действительно был бы готов пойти на объединение Германии и какие-то реформы, особенно с учетом скорого смещения и расстрела Берии. Скорее всего, все оставалось бы как раньше. Возможно, курс был бы немного более либеральным. Но в 1953-м жители ГДР показали, что недовольны СЕПГ, а затем увидели настоящее лицо коммунистов. Возможно, именно это позволило им все же отказаться от социализма и победить спустя почти 40 лет.
