33-летний Дмитрий Шершань тоже пострадал за свою гражданскую позицию. Он подписал письмо за новые выборы и не раз публично осуждал происходящее в Беларуси после августа-2020. Осенью прошлого года дзюдоисту пришлось уехать в Германию, где он стал тренером. Дмитрий дважды завоевывал бронзовые медали чемпионатов Европы (2014, 2018), поднимался на пьедестал на престижных турнирах категории Masters, Grand Slam и Grand Prix, выступал на Олимпиаде 2016 года. Мы поговорили с Шершанем о его карьере, популярности дзюдо и работе в эмиграции. Узнали, почему он подрался в Минске в казино, что думает о скандале в Сочи и кем из белорусов гордится.
За последние два года вы наверняка слышали высказывания чиновников и о том, что «спорт вне политики». Но жизнь показывает, что это не так: после 9 августа 2020-го сотни атлетов подписали письмо против жестокости силовиков и за новые выборы. После многие из них подверглись давлению: были вынуждены уехать из страны, оказывались на сутках, получили сроки по уголовным делам. В проекте «Спорт в политике» мы беседуем с атлетами, которые не побоялись говорить о том, что важно для очень многих белорусов.
Осадок, ритуалы, престиж
— Вы завершили карьеру в прошлом году, когда стало понятно, что не попадаете на Олимпиаду в Токио. Сейчас вас тянет на татами?
— Уже нет. Все-таки прошло больше года, как решил закончить. Да и возраст сказывался. В моей весовой категории (66 кг. — Прим. ред.) я был одним из самых старших в мире. Это у тяжей 30 лет — рассвет, а для мухача закат. Так что всему свое время. Смена поколений — нормальное явление. Другое дело, что события в Беларуси ускорили мой уход. Возможно, еще бы какой-то период выступал. Но уволили из сборной, Погранкомитета. Не мог толком тренироваться, а потом пришлось уехать. О большом спорте уже не было речи. Надо было решать бытовые вопросы: грубо говоря, где жить и что есть. Поэтому остался осадок, каким образом завершил карьеру.
— В дзюдо бывают прощальные схватки, как в футболе?
— Да, в рамках каких-то соревнований человека под аплодисменты представляют, перечисляют заслуги. Но особых традиций, ритуалов нет. В борьбе, например, спортсмен снимает борцовку — мол, все, закончил. А в дзюдо важна эстетика. Это ведь японское боевое искусство. Все строго и регламентировано. Вплоть до того, что бутылку воды надо ставить в определенное место. Снять кимоно после соревнований — такое недопустимо.
— Довольны карьерой?
— Да. Не скажу, что она получилось очень успешной, но в Беларуси в своей весовой категории долгое время был лучшим. И вряд ли в ближайшее время кто-то превзойдет мои результаты. За последние 10 лет никто из мужчин, кроме меня, не привозил медали с официальных стартов. К тому же, в 2015-м завоевал серебро на World Masters — единственный мужчина-белорус за всю историю турнира. Это очень престижные ежегодные соревнования — третьи по статусу после Олимпиады и чемпионата мира.
— Самый памятный турнир?
— Наверное, таких два. Чемпионат Европы-2009 среди молодежи, где стал третьим. И первая бронза ЧЕ среди взрослых. Долго шел к этим успехам, настраивался — и достиг цели. Были неизгладимые впечатления. Возможно, не все знают, но по количеству занимающихся в мире дзюдо занимает второе место после футбола — более 20 миллионов человек. Конкуренция бешеная при всем уважении к другим единоборствам.
— А были очень обидные поражения?
— В 2013-м боролся в финале Grand Prix. Вел «вазари» и два «юко» (оценки, которые даются дзюдоистам за технические действия. — Прим. ред.), но на последних секундах схватки мне дали четвертое «шидо» (спортсмен получает дисквалификацию. — Прим. ред.). Еще в 2015-м обидно уступил на первых Европейских играх. Боролся с немцем, мог стать третьим. Но в концовке совершил досадную ошибку. При броске ушел вниз и взял соперника за ногу. Сделал это не конкретно для защиты или атаки — и меня сняли.
Конкуренция, «Запорожец», драки
— В дзюдо велик судейский фактор?
— Да. Но ошибки стараются сводить к минимуму, чтобы все было максимально объективно. Просто бывают пограничные ситуации, когда можно дать оценку за какой-то прием, а можно и не дать. И в обоих случаях судьи будут правы. В любом случае, я никогда не оправдывал свои поражения судейством. Проиграл — значит, сам недоработал.
— В истории Беларуси было две олимпийские медали: бронза Анатолия Ларюкова в 2000-м и золото Игоря Макарова через четыре года. Как оценивать эти результаты?
— Как успех. Конкуренция, повторюсь, сумасшедшая. Во всех других аспектах, имею в виду отношение к делу, тренерскую работу, дзюдо в Беларуси точно не слабее той же борьбы. Конечно, есть проблемы. Но они, скорее, связаны с системой подготовки. И не только в дзюдо. У нас много сильных юниоров, молодежи, которые при переходе во взрослый спорт сдуваются. С ранних лет из человека пытаются выжать максимум. Не будет результата — не будет поездок и нормальной зарплаты. Это приводит к тому, что атлетам в 18 лет спорт уже не приносит никакого удовольствия. А в Германии приоритет все равно отдается образованию. Тренировки и соревнования — любимое дело. Люди фанатеют от спорта. Нет догмы, как правильно. Но точно можно и нужно спорить, как улучшить ситуацию в Беларуси, если проседаем.
— Зато у нас в самбо много медалей, чем всегда козыряли в Минспорта.
— Некоторые, кстати, удивляются, почему в дзюдо почти нет наград, а в самбо забираем их ведрами. Не отличают эти виды спорта. Раньше было практикой: если белорус не тянет в дзюдо в силу возраста или других причин, то идет в самбо и спокойно становится призером чемпионата мира. Но там реально борются только страны бывшего СССР, вид спорта неолимпийский, не говоря уже об отличиях в правилах и характере борьбы. В самбо она более тягучая, стоячая, а дзюдо — это динамика, постоянное движение. Японец-дзюдоист и японец-самбист — это как «Мерседес» и «Запорожец». Тоже машина, но, мягко говоря, другого класса.
— Знакомы с Никитой Гораевым, который занимался самбо и вступил в потасовку с работниками пляжа в Сочи?
— Нет. Но читал про скандал. Что сказать? Двоякая ситуация. Если Гораева провоцировали, налетев толпой, то он лишь действовал в целях самозащиты. А если это было так, как описывали работники пляжа, что Никита ударил пару человек и не реагировал нормально на замечания, то это другое дело. Понятно, что плохо применять какие-то бойцовские навыки в жизни, особенно в случае значительного превосходства в росте и весе. Но, не зная всех нюансов, не хочу никого судить.
— А вам доводилось драться в жизни?
— Бывало, хотя я совсем не любитель. До того, как уехать в Германию, работал два месяца охранником в зале игровых автоматов в Минске. На жизнь надо было как-то зарабатывать. Деньги предложили хорошие, но морально все это давалось сложно. Представьте, вчера был не последним спортсменом, а сегодня охранник. Такое падение по иерархической лестнице, если принимать близко к сердцу. К сожалению, хватало и неадекватных клиентов. В основном, конфликты возникали, когда хотели зайти пьяные, а я не пускал. Может, они видели, что я небольшой комплекции, и это тоже было триггером. В некоторых ситуациях просто толкались, а вот один раз конкретно пришлось подраться. Но не хочу вдаваться в подробности. По-человечески, уверен, поступил тогда правильно.
Дюссельдорф, геи, пособие
— Вам интересно тренировать?
— Да. Работаю в Дюссельдорфе в клубе дзюдо. Есть и дети, и ребята постарше — 15−16 лет. Конечно, хочется больше делиться нюансами профессиональной подготовки, ведь совсем недавно боролся на высоком уровне. Учить кого-то кувыркаться или другим базовым вещам — не так интересно. Тренировки три раза в неделю. Больше пока не имею права по документам.
— Откуда ваши подопечные?
— Есть немцы, россияне, белорусы. Недавно набрали группу украинцев, которых тренируем бесплатно. Немцы отличаются от белорусов. Заметил, что они больше слышат. Наш человек далеко не всегда поймет с первого раза, как и что надо делать.
— Между россиянами и украинцами были конфликты?
— Нет. Все против войны. Мы сразу сказали, что любые политические споры оставляем вне зала. Россияне, которых тренирую, живут в Германии много лет. У них абсолютно адекватная ситуация по поводу происходящего. Хотя тут есть и сторонники Путина, не отрицаю. Кричат, что в Европе одни геи и лесбиянки, Запад загнивает, а в России все классно. Но не могут объяснить, почему не хотят возвращаться в родную страну.
— Андрей Кравченко завидовал немецким пенсионерам…
— Да, контраст разителен. У нас работают всю жизнь и ждут пенсию, чтобы начать жить еще хуже. Хотя кто-то ни разу даже не съездил на море. Дача, огород — предел мечтаний. Это больная тема… А Германия — страна с одним из самых высоких уровней жизни. Здесь никто не торопится, не «мутит» какие-то схемы. Есть уверенность в будущем. Получил образование, работаешь по специальности, берешь кредит — и все хорошо. А если вдруг потерял работу, то голодным не останешься. Моя семья, можно сказать, сейчас на пособии, но процентов 90 людей в СНГ так не живет. Не чувствуем себя ущемленными. Но я надеюсь, что когда все изменится, и в Беларусь вернутся люди, способные созидать, то у нас будет еще лучше, чем в Германии.
— Как проводите время вне тренировок?
— Активно учим с женой язык. Провести тренировку на немецком уже могу. К тому же, все броски имеют японские названия. В свободное время немало катаемся на велосипедах. Стараемся выбраться и в другие города, что-то посмотреть. Здесь легко добраться до любой точки. Сел на поезд — и вперед. Общественный транспорт хорошо развит. Правда, пунктуальность «дойче банов» — это миф. Уже не удивляюсь, если поезд опоздал или совсем не пришел.
Острожский, Медведь, безопасность
— Ваша цитата: «У нас насамрэч таленавітыя, разумныя і вельмі здольныя людзі, гэта наша багацце, як у кагосьці нафта». Кем из белорусов гордитесь?
— Мужество Марии Колесниковой меня вдохновляет. Хватает и других людей, которым нужно ставить памятник. Если же брать историю, то Василь Быков — наше достояние. Тяжелые произведения, но заставляют задуматься. Немало читал про Яна Кароля Ходкевича — гетмана ВКЛ. Был крутым воякой, как и Константин Острожский. Я бы назвал училище не Суворовским, а в честь Острожского. У нас есть и своя боевая слава.
— А спортсмены?
— Восхищаюсь Александром Медведем — трехкратным олимпийским чемпионом. Он подписал провластное письмо, но вроде особо не высказывался за нынешнюю власть. Ну и, конечно, горжусь всеми, кто пожертвовал карьерой, местом в сборной ради будущего страны. Люди, которые, грубо говоря, зарабатывали две тысячи евро, выходили за тех, кто получал 200. Так было.
— Трудно жить, не зная, когда сможешь вернуться домой?
— Человек ко всему привыкает — даже к жизни вдали от родины. Но, конечно, я скучаю по Беларуси. Для меня она ассоциируется с людьми, которых хотел бы увидеть. Хотя, если бы находился на свободе в Минске, не представляю, как сейчас воспринимал бы все происходящее внутри страны. Крыша едет от новостей о «красно-зеленых» праздниках, когда идет война. Не думал, что у нас столько «ватников». Вроде были за перемены в Беларуси, а сейчас поддерживают действия России. Поверьте, таких людей хватает. И от этого очень грустно.
— Что или кто придает сил не терять веру?
— Знаете, в Германии на меня не накатывает хандра. Это в Беларуси было такое, что в голову пару раз лезли непонятные мысли. Здесь отпустило — я в безопасности. А так все просто: нельзя унывать. Все, как в спорте. Сдался — проиграл. Надо работать. Белорусский фонд спортивной солидарности — хороший пример эффективных действий. Думаю, это самая успешная инициатива из всех объединений. Та же Антивоенная декларация, которую разработали в БФСС и которую подписывают спортсмены со всего мира, может стать одним из способов для белорусов попасть на международные соревнования под нейтральным флагом или, наоборот, получить бан в случае поддержи режима или войны. Поэтому нужно делать что можешь на своем участке. Не факт, что будет результат. Но другого пути нет.
Читайте также
