Генеральная прокуратура Беларуси заявила, что располагает информацией о местах нахождения не менее 400 живых нацистских преступников, и направила запросы в 18 стран, чтобы их поймать. Мы выяснили, что во всем мире не наберется и сотни таких людей. Но остается другой вопрос: кем были реальные, а не придуманные нацистские преступники, имевшие отношение к Беларуси? Рассказываем, как сложилась их судьба и сколько из них еще на свободе.
Сколько всего было военных преступников — большой вопрос
Сколько всего нацистских преступников запятнало себя преступлениями в Беларуси? На этот вопрос однозначно ответить невозможно.
Начнем с того, что во время Второй мировой войны в каждой из оккупированных стран Европы нашлись люди, ставшие сотрудничать с нацистами. Для их характеристики в 1953-м стали использовать термин коллаборанты — от французского collaboration («сотрудничество»). Первоначально так называли французов, согласившихся быть союзниками Гитлера (режим Виши, который действовал на юге страны). Позже термин распространился на другие европейские страны.
Точное число белорусов, которые сотрудничали с немцами, неизвестно. На одной из недавних белорусских научных конференций звучала цифра в 80−100 тысяч человек, «значительная часть из них была вовлечена в разные формирования немцев принудительно». Но эти цифры дают очень большую разбежку. К тому же, речь идет о сотрудничестве в целом: как с оружием в руках, так и без (а ведь кроме военно-политической была еще экономическая и культурная коллаборация).
Российский историк Сергей Дробязко приводит следующие цифры со ссылкой на немецкие исследования и архивные материалы: через вермахт, СС и различные пронемецкие военизированные и полицейские формирования за годы войны прошло около 70 тысяч белорусов. Из них до 50 тысяч находились в составе вспомогательной полиции и самообороны, 8 тысяч — в составе войск СС, остальные — в составе вермахта и вспомогательных формирований.
Все эти люди преступники? С одной стороны, да, поскольку участие в преступных формированиях само по себе преступление. С другой стороны, многих из них мобилизовали туда насильно. Например, в феврале 1944 года, когда Красная армия уже готовилась освободить нашу страну, нацисты попытались создать Белорусскую крайовую оборону. К концу марта в нее смогли принудительно включили около 25 тысяч человек. Но большинство из них не желало воевать. Их использовали в хозяйственных работах и охране объектов, а солдаты массово дезертировали. Лишь некоторые отряды активно боролись против партизан. Считать ли дезертиров преступникам? Думается, нет, ведь они предпочли рискнуть жизнью, но не сражаться за нацистов.
Если подытожить, то получится, что на стороне Гитлера сражались от 70 до 100 тысяч белорусов, часть из которых была военными преступниками.
Большая ли это цифра? Не очень. Историк Дробязко приводит следующие показатели по коллаборантам — представителям других народов. Русских набралось свыше 300 тысяч, украинцев — 250 тысяч, латышей — 150, эстонцев — 90, литовцев — 50 и т.д. Подсчитать, сколько из них находились в Беларуси и совершали преступления, вряд ли возможно. Отдельной статистики по ним — а также по немцам и союзникам Германии — не велось.
Есть одна цифра, однако помочь она может лишь частично. Она приводится в книге «Геноцид белорусского народа», изданной в этом году Генпрокуратурой. Там отмечается, что «в июле 1944 года на освобожденной территории Беларуси действовали националистические и коллаборационистские банды общей численностью около 70 тысяч членов, в том числе около 20 тысяч участников Армии Крайовой». К этому изданию стоит относиться осторожно, ссылки на конкретный документ нет. Тем более что значительная часть преступников ушла с отступающими немецкими войсками.
Наказание за преступления
После окончания войны в мире прошло более десятка процессов. Два из них имели международный статус — Нюрнбергский и Токийский (на последнем осудили руководителей Японии). Затем последовали малые Нюрнбергские процессы — цикл из 12 судов над нацистскими деятелями меньшего масштаба.
В Советском Союзе состоялись 19 открытых процессов над солдатами и офицерами вермахта, обвиненными в военных преступлениях. Аналогичные мероприятия проходили в Польше, Югославии, Китае и других странах.
В том числе, процессы проходили в Минске. На последнем 14 из 18 обвиняемых приговорили к смертной казни, остальных отправили на каторжные работы.
Разумеется, осудить за несколько процессов всех преступников было невозможно.
Кого-то могли искать годами. Например, Тоньку-пулеметчицу — Антонину Макарову, расстрелявшую во время войны около 1500 человек на территории современной России — искали около 30 лет. Ее случайно обнаружили в 1976-м: брат, заполнявший анкету, указал ее фамилию по мужу. Макарову, жившую с супругом в белорусском Лепеле, арестовали и в 1978-м расстреляли. Из примеров ниже вы убедитесь, что также долго искали и белорусов.
Многие военные преступники после войны оказались на Западе. Значительная часть из них в 1945-м находилась на территории Германии, которую союзники поделили на четыре оккупационные зоны. США, Великобритания и Франция, как правило, отправляли советских граждан, оказавшихся в их зонах, на родину. Правда, существовал нюанс. До начала Второй мировой страны Балтии были независимыми государствами. Западная Беларусь и Западная Украина входили в состав Польши. Людей, родившихся на этих территориях, не выдавали СССР.
В этом был плюс: часть из оставшихся на Западе в прошлом в СССР подвергалась репрессиям. Они небезосновательно полагали, что за нахождение на оккупированной территории им угрожает тюрьма.
Но существовал и минус: таким образом ответственности избежали многие преступники. Одним из таких людей стал уроженец Слонима Станислав Хржановский. Во время Второй мировой он работал палачом в Слонимском гетто, где за годы войны расстреляли 25 тысяч человек. Предположительно после войны его привлекли к сотрудничеству с английской разведкой Ми-6, а потому разрешили поселиться в Великобритании. Но даже если бы он не был связан со спецслужбами, на его прошлое могли закрыть глаза.
«После огромного удара по экономике, который нанесла война, нам нужны были люди на заводах, — комментировал эту ситуацию Би-би-си профессор истории Энтони Глиз. — Нам был нужен персонал для стремительно растущей Национальной системы здравоохранения. Задавали ли мы тогда себе вопрос, есть ли среди нужных нам мигрантов нацистские преступники? Нет».
История Хржановского выплыла наружу лишь в конце 1980-х. На тот момент премьер страны Маргарет Тэтчер потребовала расследовать, есть ли в Великобритании среди эмигрантов 1940−50-х годов нацистские преступники. Она сказала, что ее страна — это не «банановая республика», где они могут жить безнаказанно. Ее подчиненные инициировали принятие закона, по которому преступников времен Второй мировой войны могли судить на территории Великобритании. В печати появились первые разоблачения бывших нацистов, вызвавшие общенациональный скандал.
В 1991 году, уже после отставки Тэтчер, в Великобритании приняли Закон о военных преступниках. Но уроженец Слонима остался на свободе: его лишь вызвали, допросили и освободили из-за недоказанности обвинений. Хржановский умер своей смертью в 2017-м, ему было 96 лет. До суда он немного не дожил: немецкая прокуратура уже выписывала ордер на его розыск и арест.
По Закону о военных преступниках в Великобритании осудили лишь одного человека. Кстати, тоже белоруса — Антона Савонюка, уроженца местечка Домачево, что на Брестчине. После начала войны он одним из первых добровольно вступил во вспомогательную полицию. Отличался особой жестокостью и энтузиазмом в уничтожении местного еврейского населения. После того как во время погрома было схвачено и убито 2900 евреев, сам возглавил отряды, которые выслеживали сбежавших. Свидетели рассказали множество историй о том, как он избивал еврейских женщин и детей. Эвакуировавшись на Запад, в Италии он бросил беременную жену и вступил в польскую армию Андерса, воевавшую с нацистами. Благодаря этому он смог получить британское гражданство.
Все эти годы в СССР его искали. Как писал TUT.BY, в 1951-м преступник написал письмо брату в Домачево: так советские спецслужбы узнали, что он жив. Но в годы холодной войны не было шанса привлечь его к ответственности. Когда Тэтчер озвучила свое предложение, СССР передал британским властям информацию о 96 военных преступниках, скрывающихся на Западе. В числе них был и Савонюк. В 1995-м Скотленд-Ярд начал расследование, опросив сотни свидетелей. Спустя четыре года белорус предстал перед судом. Он отверг обвинения, но коллегия присяжных признала его виновным в убийствах 18 евреев. Савонюк получил два пожизненных заключения и умер в тюрьме в 2005-м.
Компанию Савонюку мог составить уроженец местечка Мир Семен Серафимович. Когда в его родные места пришли нацисты, этот бывший капрал Войска Польского возглавил полицейский отдел из 30 добровольцев, организовавший в ноябре 1941 года погром. Тогда было убито около 1500 евреев.
Этот человек стал прототипом начальник белорусской окружной полиции Ивана Семеновича, фигурирующего в романе российской писательницы Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». «В пьяном виде был буйным и злобным. <…>. Он был, конечно, идеальным полицейским: его душа не испытывала никаких беспокойств по поводу проводимых антиеврейских акций», — характеризовал его один из персонажей.
После войны Серафимович попал в Англию, работал столяром и жил в предместьях Лондона. Создал там филиал «Беларускага вызвольнага руху» — эмигрантской организации, одной из целей которой было участие в создании и поддержка антисоветского подполья на территории Польши и Беларуси.
О Серафимовиче (в Англии он изменил одну букву и стал Серафиновичем) знали: как отмечал TUT.BY, еще в 1951-м КГБ раздобыл его точный британский адрес. В 1967-м израильская полиция допросила одного из свидетелей резни в Мире. Тот рассказал, что Серафимович своими руками убил товарища, с которым до войны часто играл в карты. В 1970-х фамилия белоруса несколько раз всплывала во время процесса над одним из офицеров вермахта. В 1982-м Отдел спецрасследований Департамента юстиции США направил запрос в МИД Великобритании, но там не ответили.
Следствие началось лишь в начале 1990-х. Серафимович стал первым человеком в Великобритании, в отношении которого применили Закон о военных преступлениях. Допросив 16 свидетелей, в 1995-м 85-летнему эмигранту предъявили обвинение в убийстве трех человек и в пособничестве массовому уничтожению еврейского населения. Суд должен был начаться в январе 1997-го, но медицинская экспертиза определила, что к тому времени Серафимович страдал от слабоумия — слушания отменили. Спустя несколько месяцев коллаборант умер от болезни Альцгеймера.
Еще один пример, как преступник избежал правосудия, — судьба литовца Антанаса Гецевичюса, лично руководившего казнями белорусских подпольщиков. Именно под его руководством 26 октября 1941 года в Минске повесили Марию Брускину, Владимира Щербацевича и Кирилла Труса — это была одна из первых публичных казней в белорусской столице.
Долгие годы поиском выживших нацистов занимается международный Центр Симона Визенталя. В список предполагаемых военных преступников, живущих в Великобритании, Гецевичюса включили еще в 1980-х. После появление публикаций о нем преступник на какое-то время ушел в подполье. Он умер в 2001-м в возрасте 85-лет в эдинбургском госпитале, так и не представ перед судом. Позже выяснилось, что литовец сотрудничал с британской разведкой.
В целом же случаи суда были единичными. Во время холодной войны скандал возник лишь однажды. В 1982 году бывший сотрудник Бюро спецрасследований Министерства юстиции США Джон Лофтус выпустил книгу «Белорусский секрет». В ней он заявил, что после войны разведка США приютила несколько сотен нацистских преступников из Беларуси. Среди них было много сторонников Белорусской Центральной рады — коллаборантской организации, существовавшей на территории Беларуси во время нацистской оккупации. В частности, Лофтус писал о руководителе БЦР Радославе Островском, а также Франце Кушеле — руководителе военного отдела организации, пытавшегося сформировать белорусскую армию под властью нацистов. Упоминался и бургомистр Борисова Станислав Станкевич, участвовавший в формировании местной полиции — та активно уничтожала евреев. Все эти люди умерли своей смертью, к ответственности их не привлекали.
Книге Лофтуса повредил ее стиль. Работа оказалась абсолютно ненаучной, пестрела передергиваниями. Автор не делал различий между чиновниками, работавшими в местной администрации, и военными преступниками. Первые должны были нести свою ответственность, но никакого серьезного анализа автор не провел. Имелись ряд ошибок, многие факты оказался не соответствующими истине, что позволило тем ее героям, кто еще был жив, оправдаться. Лишь одного белоруса, который во время немецкой оккупации служил в полиции Хойников, лишили гражданства США.
В живых — один или два человека
Как уже отмечалось, в настоящее время поиском выживших нацистов занимается Центр Симона Визенталя. C начала нулевых годов его представители публикуют ежегодный отчет, в котором представлены разыскиваемые преступники. В отчетах за десятые годы упоминаются четыре человека, связанных с Беларусью.
Первый из них — Михаил Горшков, родившийся в Эстонии. По информации Центра, он был переводчиком и следователем в белорусском гестапо и участвовал в уничтожении евреев Слуцкого гетто. После войны бежал за океан, где проживал до 2002 года. За ложь о военном прошлом Горшкова лишили американского гражданства, ему пришлось вернуться на родину в Эстонию. Там ему предоставили местное гражданство по факту рождения, но завели против него уголовное дело.
Как отмечал TUT.BY, когда стало известно о высылке бывшего гестаповца из США, директор Центра Визенталя Эфраим Зурофф призвал белорусские власти потребовать его экстрадиции в Беларусь. Ответа так и не последовало.
Позже уголовное дело в отношении Горшкова закрыли — якобы не было доказательств о его нацистском прошлом. Решение властей критиковали и США, и Россия, и Центр Симона Визенталя. В итоге подозреваемый в преступлениях умер своей смертью в 2013-м.
Второй и наиболее известный среди таких преступников — Владимир Катрюк. Уроженец Украины, он служил командиром взвода в печально известном 118-м батальоне шуцманшафта, участвовал в уничтожении белорусской деревни Хатынь. После Второй мировой войны Катрюк бежал в Канаду. При получении гражданства он заявил, что к нацистам никакого отношения не имел. Но в 1999-м местные власти узнали правду и лишили его гражданства. Правда, в 2007-м дело пересмотрели из-за недостатка доказательств. Еврейские организации требовали экстрадировать Катрюка в Европу. Но этого так и не случилось. Мужчина умер своей смертью в 2015-м.
В 2016-м в списке появились еще два человека, связанных с Беларусью. Это Хельмут Расбол (настоящее имя Хельмут Лейф Расмуссен) из Дании и Аксель Андерсен (в разных документах он упоминается то как швед, то как датчанин). Оба служили в Датском добровольческом легионе — коллаборационистском вооруженном формировании. В 1942—1943 годах мужчины были охранниками в концлагере, созданном нацистами в Бобруйске — почти все еврейские узники были расстреляны или умерли от ужасных условий содержания.
Возможно, Андерсен спустя несколько лет уже умер — в тексте 2021 года упоминается лишь Расбол. Последний утверждал, что в Бобруйске нес караульную службу и не участвовал в убийствах заключенных. После войны его приговорили к шести годам тюремного заключения. Но в 2017-м году датская прокуратура окончательно закрыла расследование, посчитав обвинения в адрес обоих обвиняемых бездоказательными.
Великая Отечественная война началась в 1941 году. Люди, встретившие начало этого конфликта совершеннолетними, родились в 1923 году. Сейчас им почти 100 лет. Тому же Расболу около 97.
Поисками таких преступников следовало заниматься раньше. Как отмечал TUT.BY в 2010-м, «на протяжении долгих лет Беларусь находится на одном из последних мест в рейтинге Центра [Визенталя] — среди стран, которые не принимают никаких мер для расследования дел о подозреваемых нацистских преступниках». Эта тема вышла на первый план лишь когда вмешалась политическая конъюнктура.
Но вернемся к датчанину Расболу. О его смерти ничего не сообщалось. Возможно, именно он — единственный нацистский преступник, имеющий отношение к Беларуси, который жив до сих пор. В таком случае, число таких людей в 400 раз меньше, чем утверждает белорусское государство. Правда, если жив Андерсен, то такая разбежка уменьшается: разница с официальной версии составит 200 раз.