Тема виз для россиян и белорусов в последнее время в тренде. Железного занавеса (еще) нет, но Евросоюз обсуждает, стоит ли отказаться от соглашения об упрощенной выдаче виз. Кому-то это может напомнить СССР, когда выехать из страны было практически невозможно. Рассказываем о существовавшем железном занавесе из прошлого, который может стать для Беларуси печальным настоящим.
На словах — полная свобода, на практике — железный занавес
Начнем мы не с СССР, а с Российской империи. Она не была образцом для подражания в плане свободы передвижения. На рубеже ХIХ — ХХ веков дипломатам и, говоря современным языком, крупным бизнесменам заграничные паспорта выдавал МИД. Частным лицам (дворянам, интеллигенции и т.д.) — канцелярии губернаторов. Для всех других сословий (то есть крестьян и рабочих) выдавались так называемые таможенные паспорта. Их могли получить жители пограничных губерний вдоль западной границы России, моряки торгового флота и жители Архангельской губернии, занимающиеся торговлей и рыболовством.
Разумеется, оппозицию это абсолютно не устраивало. В 1903-м лидер большевиков Владимир Ленин писал в статье «К деревенской бедноте»: «Социал-демократы требуют для народа полной свободы передвижения и промыслов. Что это значит: свобода передвижения? (курсив автора. — Прим. ред.) Это значит, чтобы крестьянин имел право идти куда хочет, переселяться куда угодно, выбирать любую деревню или любой город, не спрашивая ни у кого разрешения. Это значит, чтобы и в России были уничтожены паспорта (в других государствах давно уже нет паспортов), чтобы ни один урядник, ни один земский не смел мешать никакому крестьянину селиться и работать, где ему угодно». Увы, на практике получилось ровным счетом наоборот.
Иронично, но в 1917 году, через два месяца после прихода большевиков к власти, появились первые ограничения: кроме загранпаспортов надо было получить еще и специальное разрешение на выезд.
Впрочем, «гайки» «закрутили» далеко не сразу. Первое время большевики боролись за власть со своими соперниками. Контроля за границей не было, поэтому во время Гражданской войны и особенно в ее финале, когда белые проиграли, из страны эмигрировали миллионы людей.
Границу требовалось укрепить, что также было делом не одного дня. Классический пример — судьба белорусов. В 1921-м был заключен Рижский мир, по которому Польша и большевики поделили нашу страну на две части. Первые годы местные жители неоднократно пересекали границу в обоих направлениях. Постепенно это стало сделать очень сложно, а затем и невозможно.
Но тенденция обозначилась четко — к все большему ужесточению. В 1922-м появились новые правила. Выехать из страны можно было «не иначе, как по особому разрешению Народного комиссариата по иностранным делам, выдаваемому <…> в виде визы, накладываемой на выдаваемые им заграничные паспорта». Перед этим требовалось предоставить документы в ГПУ (предшественница КГБ): в том числе поручительство «двух граждан, не опороченных по суду и не состоящих под следствием», а также «удостоверение с места службы или с места учета об отсутствии препятствий к отъезду за границу».
Но двадцатые годы были еще относительно либеральным временем. Тогда из СССР еще выпускали людей. Например, в 1922-м из Москвы на Запад уехал уроженец Витебска, художник Марк Шагал. Тогда же на продолжительные гастроли выехал певец Федор Шаляпин, так и не вернувшийся на родину. За границу выезжали — и возвращались — поэты Борис Пастернак и Владимир Маяковский. Впрочем, либеральным это время было по отношению к последующему периоду.
Совсем другой выглядит оценка относительно Беларуси. Жизнь под контролем Польши оказалась не сахар, но свобода передвижения сохранялась. В итоге с 1921 по 1939 год Западную Беларусь покинули около 130 тысяч человек. А вот жители Восточной Беларуси постепенно оказались под замком.
В середине 1920-х была создана Комиссия по выездам за границу ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). В следующее десятилетие она стала «монополистом»: через нее проходили все кандидаты на отправку за рубеж. Впрочем, их были единицы. Например, среди белорусов повезло Янке Купале, побывавшему в 1935-м в Словакии, и Якубу Коласу, съездившему в том же году на Международный конгресс защиты культуры в Париже. Разумеется, государство «использовало» классиков белорусской литературы все 100%. Например, Коласу пришлось выступать с докладом «Могущественная советская реальность питает наши мысли и наши чувства».
За год до этого, в 1934-м, Уголовный кодекс дополнили новыми статьями. Теперь «бегство или перелет за границу» карались «высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией всего имущества». В случае, если бежал военнослужащий, а семья об этом знала, но не сообщила властям, — их отправляли в тюрьму на 5−10 лет с конфискацией. «Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири», — констатировалось в документе. То есть для наказания было достаточно лишь факта родства.
Часть страны — без паспортов, у других появился шанс
К середине 1950-х граждане СССР уже несколько десятилетий находились за абсолютным железным занавесом. Количество советских людей, побывавших за границей, не превышало нескольких тысяч человек (разумеется, вынесем за скобки всех, вынужденно попавших туда во время Второй мировой войны).
Но даже теоретически побывать за рубежом большинство людей не могло. В 1932-м в СССР ввели обязательные паспорт и прописку. Но крестьяне этот документ не получили, а значит, не могли покидать свои деревни. Второе «крепостное право» растянулось на долгие годы. Лишь с 1976 года (!) паспорта стали обязательными для всех граждан Союза, достигших 16-летнего возраста. Выдача 50 млн документов растянулась до 1981-го, на отдаленных территориях процесс продолжался до 1989-го.
В 1953 году умер Иосиф Сталин. К власти пришел Никита Хрущев, запустивший политику «оттепели». Занавес стал немного приподниматься. В первое десятилетие организованного туризма (1956−1966) за рубеж выехали более 7 млн человек. Позже число стало увеличиваться — в начале 1980-х за границу ежегодно выезжали до 3 млн. Всего же — с середины 1950-х до развала страны за границей побывало 44 млн жителей Союза.
Много это или мало? На самом деле цифра звучит гордо лишь относительно сталинских времен. Например, возьмем 2013 год — последний перед российским вторжением в Украину. Тогда число зарубежных поездок, совершенных российскими гражданами, составило более 54 миллионов. И речь идет только о туризме, без рабочих поездок.
Ради объективности, сравнение не совсем корректное. В первом случае речь идет о людях. Во втором — о поездках. С другой стороны, если в СССР мы говорим цифрах, применимых к десятилетиям, то в России — к одному году.
«Опасайся пуще глаза // Ты внебрачных связей там»
Выехать за границу можно было благодаря профсоюзам, в которых в добровольно-принудительном порядке состояли все советские граждане. Именно туда надо было подать заявку. Непосредственно организацией туров занималось турбюро «Интурист». Молодежным туризмом — бюро «Спутник».
Претенденты на поездку должны были пройти сложный многоступенчатый отбор. Сперва заполнить подробнейшую анкету, в которой обязательно спрашивали о наличии родственников за границей и пребывании на оккупированных территориях в годы Великой Отечественной войны. Затем получить характеристику-рекомендацию с места работы или учебы, подписанную в том числе в парткоме. Эти документы передавали на рассмотрение в партийные комитеты. После того надо было получить одобрение местного управления КГБ. Если в этой структуре высказывались против (чаще всего без объяснения причин), человека становился невыездным.
В финале следовало собеседование. Комиссия по выездам за границу, упоминавшаяся выше, существовала до 1991-го. Но с середины 1950-х там стали рассматривать только поездки в «капиталистические» страны. А затем и вовсе создали аналогичные структуры в регионах — при республиканских, краевых и областных парторганизациях. Частными поездками стал заниматься Отдел виз и регистрации (ОВИР) МВД СССР. Всесоюзной Комиссии фактически остались только загранкомандировки.
Иногда собеседования оказывались относительно формальными. В других же случаях у претендентов могли спросить фамилию руководителя компартии в стране, куда он отправлялся или попросить, чтобы они рассказали о решениях, принятых на последних съездах этой организации. Неправильный или неполный ответ мог стать поводом для отказа.
В случае положительного решения перед людьми, отправлявшимися за рубеж, обязательно проводился инструктаж. Певец Владимир Высоцкий издевательски обыграл его в песне «Инструкция перед поездкой зарубеж, или Полчаса в месткоме» (орфография оригинала сохранена. — Прим. ред.).
Говорил со мной, как с братом, Про коварный зарубеж, Про поездку к демократам В польский город Будапешт:
<…>
«Будут с водкою дебаты — отвечай: „Нет, ребяты-демократы, — только чай!“ От подарков их сурово отвернись: Мол, у самих добра такого завались!»
<…>
«Но буржуазная зараза Там всюду ходит по пятам, Опасайся пуще глаза Ты внебрачных связей там.
Там шпиёнки с крепким телом: Ты их в дверь — они в окно! Говори, что с этим делом Мы покончили давно.
Могут действовать они не прямиком: Шасть в купе — и притвориться мужиком, А сама наложит тола под корсет… Ты проверяй, какого пола твой сосед!»
Поездки с сотрудниками КГБ, а также двое суток без воды и еды
Высоцкий пел правду. Существовал специальный документ — «Основные правила поведения советских граждан, выезжающих за границу». Он появился еще в 1943-м, менялся и корректировался в 1947, 1955 и 1979 годах. Кроме того, существовали отдельные документы для поездки в социалистические и капиталистические страны.
Например, уже в 1943-м запрещалось ходить в кафе и рестораны одному, посещать антисоветские выставки и спектакли, смотреть антисоветские кинокартины и читать антисоветские издания, брать для ознакомления с достопримечательностями проводников-гидов, оставаться наедине с женщиной в спальном купе, принимать подарки и т.д.
«Не рекомендуется устанавливать связей с гражданами капиталистических стран, находящимися в стране пребывания, если это не вызывается служебной необходимостью. О всех контактах с иностранцами следует докладывать своему руководителю. <…> Всякого рода разъезды по стране пребывания по служебным и личным делам допускаются только с разрешения руководителя советского учреждения, делегации или группы», — отмечалось в более позднем варианте Правил. Туристам внушалось, что за ними охотятся агенты иностранных разведок. Им рекомендовали ходить вместе, запрещалось посещать ночные клубы и кабаре.
Иногда запреты приводили к казусам. Например, в 1973 году студентки из российского города Пермь, попавшие в Германию, решили посетить стриптиз-бар. Руководитель группы уверял, что не смог отговорить их. Поэтому бедняге «пришлось» идти вместе с девушками, чтобы следить за их поведением.
После инструктажа можно было отправляться за рубеж. Загранпаспорт, кстати, выдавали непосредственно перед поездкой, а внутренний оставляли дома (исключением были некоторые социалистические страны Восточной Европы, куда с 1967 года можно было попасть по внутренним паспортам).
Но сначала следовало заплатить. Профсоюзы, как правило, компенсировали часть стоимости турпоездок. Но гражданам приходилось оплачивать большую часть расходов по фиксированным ценам. Причем класс обслуживания было выбрать нельзя. Средние зарплаты в эти годы составляли примерно от 80 рублей (начало 1960-х) до 150 рублей (конец 1970-х). Албания на 12 дней стоила 95 рублей, Болгария (16 дней) — 105, Италия (11 дней) — 145. А вот круиз по Средиземному морю надо было оплачивать полностью: в 1960—1970 годы он мог стоить 470−785 рублей.
Наиболее часто советские туристы ездили в Болгарию. Из капиталистических стран — в Финляндию, из стран третьего мира — в Индию. В разные периоды были востребованы ГДР и Венгрия. Среди экзотических маршрутов — тур Куба-Мексика. Туда отправлялись группы по 19 человек в год.
Но вернемся к поездке. Об индивидуальных прогулках можно было сразу забыть. Группы советских граждан под руководством работников «Интуриста» и вместе в внедренными сотрудниками КГБ посещали фабрики, заводы, сельскохозяйственные предприятия, «места боевой славы» и т.д. О КГБ упомянуто не просто так. Например, сами чекисты подсчитали: за два года (1977−1978) из Литвы выехало около 150 групп туристов. Их сопровождали 25 опытных оперативных работников КГБ, а также 159 агентов и 330 так называемых доверенных лиц. То есть по несколько человек на каждую группу.
Это не останавливало советских граждан от бегства из «социалистического рая». В разные годы из страны бежали дочь Сталина Светлана Аллилуева, танцовщики Михаил Барышников и Рудольф Нуреев, шахматист Виктор Корчной и другие.
Невозможность получить визу толкала людей на самые фантастические сценарии побега. Например, океанографу Станиславу Курилову разрешали исследовать морские глубины исключительно в территориальных водах СССР. Тогда он взял билет на океанский круиз от Владивостока до экватора и обратно. Рейс не заходил в порты, поэтому визы и, соответственно, собеседования не требовалось. Курилов долго тренировался, мечтая о побеге. Ночью он прыгнул с кормы судна в воду, имея лишь ласты, маску и трубку. Без еды, питья и сна он за двое с лишним суток проплыл около 100 км до одного из островов Филиппин. В СССР он заочно получил 10 лет лишения свободы за измену Родине.
Но побеги из Союза — тема отдельного текста. В целом же подавляющее большинство туристов возвращались домой. Иногда для них даже проводились экскурсии по бедным кварталам, чтобы показать уровень жизни на Западе. Но, вернувшись домой, они писали в отчетах, что им запомнились, в первую очередь, изобилие товаров в магазинах и ассортимент блюд в ресторанах — в Советском Союзе существовал огромный дефицит.
Белорусы — против штампов о выезде
Железный занавес дал первую серьезную трещину в годы перестройки. В 1986-м появились новые правила выезда. Характеристики с места работы и от парторганизаций уже не требовались. Но нюансов хватало. Главное — сохранялась необходимость в выездной визе. Лишь в последний год существования СССР, 20 мая 1991 года, появился закон о порядке выезда из страны. По нему выезжать за границу могли все желающие.
Для выезда по-прежнему требовался заграничный паспорт — и виза иностранного государства в нем. Но кардинально изменились сроки рассмотрения. Паспорт выдавали в течение месяца. По срочном вопросу (смерть родственника, проживающего за границей, срочное лечение или болезнь заявителя) — в течение трех рабочих дней. Правда, если гражданин был осведомлен о государственной тайне, ему отказывали. Если подлежал призыву — паспорт выдавали после прохождения службы.
В том же году рухнул Советский Союз. Россия оказалась более прогрессивной, чем наша страна: уже в 1993-м там отменили выездные визы, в этой стране начали свободно выдавать загранпаспорта всем желающим.
В Беларуси все оказалось сложнее. Первые годы в стране продолжал ходить советский паспорт, также продолжал действовать загранпаспорт советского образца.
Затем началась разработка нового, уже белорусского документа с гербом «Погоней» на обложке, тогда государственным.
«У 1992 годзе на нарадзе ў Вярхоўным Савеце абмяркоўвалі дызайн новых пашпартоў з «Пагоняй». Я там прысутнічаў як сакратар Камісіі па СМІ і правах чалавека і задаў пытанне кіраўніку ОВІР, чаму яны прадугледжваюць гэтую старонку «Асобыя адметкі» для штампу «Выезд да…». І што варта гэта ўвогуле адмяніць, — рассказал «Зеркалу» экс-депутат, журналист и исследователь Сергей Наумчик. — Кіраўнік ОВІР Стэсік тады мне адказаў, што ОВІР не супраць, але КДБ гэтага патрабуе. Намеснік кіраўніка МУС Канстанцін Платонаў пацвердзіў, што так, не супраць (Отдел виз и регистраций являлся частью МВД. — Прим. ред.). Намеснік старшыні КДБ і адначасна дэпутат Генадзь Лавіцкі сказаў нешта няўцямнае, кшталту «будзем думаць». Так і не «прыдумалі».
В 1993-м стали выдавать новые паспорта с «Погоней». В них была предусмотрена страница с надписью «Выезд разрешен до…», но штампы туда не ставились. Продолжали действовать советские загранпаспорта. «Відаць, хапала бланкаў, — продолжает Сергей Наумчик. — [Замежны] пашпарт выдаваўся адразу са штампам, але звычайна яго дзеянне было меншае, чым дзеянне пашпарту. Выяжджаць без замежнага пашпарту можна было толькі па дыпламатычным беларускім пашпарце».
По словам Наумчика, он боролся с этим штампом все годы депутатства (полномочия парламента того созыва завершились в начале января 1996 года): «Добры дзясятак дэпутацкіх запытаў рабіў — і ў МУС, і ў МЗС, і ў КДБ. Цяпер, з адлегласці часу, разумею, што прычыны былі дзве. Першая — КДБ патрэбна было трымаць кантроль над усімі, хто выяжджае, гэта было зразумела і тады. Другая (магчыма, галоўная) — сілавікі (тады такога вызначэння, праўда, не было) лічылі пашпарт з «Пагоняй» нечым несур’ёзным, нейкім «фанцікам», бо несур’ёзнай і часовай лічылі саму Незалежнасць. Гэта прычына стала зразумелая толькі пазней».
В 1995-м власти сменили через референдум символику, отказавшись от национального бело-красно-белого флага и «Погони». В следующем году стали выдавать новые паспорта. В них также ставился разрешительный штамп. Но с того времени советские загранпаспорта для выезда уже не требовались, штампа было достаточно.
В 2002-м Конституционный суд признал эту практику не соответствующей Основному закону и рекомендовал за три года разработать другую форму контроля. Тем более что за штамп на каждый год приходилось платить одну базовую величину. И лишь в декабре 2007-го штампы отменили, и белорусы смогли выезжать за границу свободно.
