Объектом новой атаки белорусских пропагандистов стала белорусская латинка. Государственная газета «Минская правда» назвала ее «нетрадиционными кракозябрами», а также заявила, что ее использовали нацисты и «ярый русофоб и палач белорусского крестьянства Калиновский». Рассказываем, когда латинка появилась в Беларуси, кто ее использовал, когда латинский алфавит вышел из обихода и есть ли шанс на его возрождение в нашей стране.
Первым алфавитом, который появился на наших землях, была кириллица — та самая, которую мы используем в повседневной жизни и которой написан этот текст. Это произошло не позднее крещения Руси (988 год). Возможно, восточные славяне знали письменность и до принятия христианства, но точных научных данных на этот счет пока нет.
Кириллицу использовали для записи летописей, житий святых, проповедей и сказаний на трех языках:
- церковнославянском (старославянский язык в восточнославянской редакции),
- древнерусском (общий у всех славян до начала XIV века),
- старобелорусском (после того как он отделился от древнерусского).
На старобелорусском языке с помощью кириллицы были написаны три издания Статута Великого княжества Литовского — свода законов нашего государства.
В ХVI веке в белорусской истории произошло сразу несколько важных событий. В 1569-м ВКЛ объединилась с Польшей, где использовали латинский алфавит (латинку или латиницу), в единое конфедеративное государство — Речь Посполитую. Одновременно на белорусских землях развивалась Реформация (движение по обновлению католической церкви, которое привело к возникновению протестантизма), а затем и Контрреформация. В том же ХVI веке к нам пришла культура Ренессанса (Возрождения). Все вместе это привело к еще большему включению современной Беларуси в западноевропейскую систему координат, распространению образования в европейском духе — и укоренению латинки.
Именно в конце XVI века стали появляться первые письменные памятники белорусской латинки — чаще всего юридические документы. Она возникла, чтобы записать латинскими буквами текст, первоначально созданный на кириллице старобелорусского языка. Для «перевода» обычно использовалась графическая система польского языка.
Например, с XVII века латинский алфавит начали использовать в театре. Сами пьесы писали на латинском или польском языках, а белорусский язык обычно звучал в интермедиях, которыми развлекали зрителей в антрактах. В основном интермедии записывали польской графикой, но иногда в них можно увидеть самобытные написания. Например, белорусский звук [г] обозначался то как ch, то как h (второй вариант используется до сих пор). В итоге после нескольких реформ белорусская латинка отделилась от польской и стала развиваться самостоятельно.
На распространение латинки повлияли и политические процессы. К сожалению, со временем белорусский язык стал исчезать из официального обращения. В 1696 году в Речи Посполитой появилось постановление о том, что государственные документы в ВКЛ должны писаться на польском и латинском языках. Это стало ударом по старобелорусскому языку.
Но крестьяне продолжали разговаривать на белорусском — ни об одном документе о запрете его употреблять неизвестно. Родной язык знали и белорусские магнаты, ведь иначе они не смогли бы общаться со своими подданными. Аристократы даже сочиняли произведения на нем. Например, знаменитый ученый Адам Мальдис нашел стихотворение на белорусском языке, которое Евхим Хрептович, последний канцлер ВКЛ, написал в середине ХVІІІ века. Оно также было написано на латинке.
Логично, что магнатам и шляхтичам было проще писать латинскими буквами, ведь именно ей пользовалась большая часть аристократии в Речи Посполитой.
Латинка продолжала использоваться и в быту. Например, в 1583 году в деревне Молодово Ивановского района отлили колокол, надпись на котором была сделана на латинке (теперь он находится в Музее старобелорусской культуры при Академии наук Беларуси).
А в 2014-м могилевские археологи во главе с Игорем Марзалюком, тогда сенатором, а теперь депутатом Палаты представителей, обнаружили в Горецком районе курганный могильник, а там надмогильный камень, называемый «прикладом». На нем хорошо видна выбитая надпись: «Памажы, Госпадзе, Василю року 1750». Эта надпись была сделана на белорусском языке латинскими буквами. Сюжет об этом выпустила телекомпания «Могилев». Теперь ссылка на материал недоступна, но информация сохранилась в архивах TUT.BY.
Запрет латинки
В конце ХVIII века в результате разделов Речи Посполитой территория Беларуси вошла в состав Российской империи. На первых порах это не привело к падению интереса к латинке. Наоборот, ей пользовались большинство тогдашних писателей. Именно в то время в латинке появилась оригинальная буква «ŭ». Позже она перешла в кириллицу, где стала известна как «ў» (кстати, именно эту букву в качестве своего логотипа использует газета «Мінская праўда», назвавшая латинку «кракозябрами»).
В середине ХIХ века писатель Винцент Дунин-Мартинкевич объяснял причину интереса к этому алфавиту в письме к цензорам:
«В наших провинциях из ста крестьян, наверное, можно найти 10, которые хорошо читают по-польски, когда, напротив, из тысячи насилу сыщется один знающий русский язык. То напечатав какое-либо белорусское сочинение русскими буквами (на кириллице. — Прим. ред.), смело можно запереть оное в сундук, ибо высший класс общества, имея под рукою русскую, польскую, французскую и немецкую литературы, не возьмет и в руки простонародной книги, а крестьяне хотя бы и желали читать повести и рассказы, но, не зная русских букв, не в состоянии удовлетворить своего желания».
Аналогичная ситуация имела место и с украинским языком. Поэтому царское правительство решило действовать в ответ: 30 апреля 1859 года появился циркуляр Главного управления цензуры о запрете печати украинской литературы латинским алфавитом.
За год до этого, в 1858-м, тот же Дунин-Мартинкевич издал на белорусской латинке перевод поэмы «Пан Тадеуш» Адама Мицкевича. Тираж задержали. Главное управления цензуры, базировавшееся в Санкт-Петербурге, потребовало воспрепятствовать «печатанию азбук, содержащих в себе применение польского алфавита к русскому языку». Напомним, что тогда в России не признавали существование белорусского как отдельного.
Классик белорусской литературы пытался оправдаться (его цитату мы приводили выше). Тогда цензоры в Вильне (современный Вильнюс) решили уточнить информацию у коллег из Санкт-Петербурга. «Хотя вышепомянутое (речь о циркуляре. — Прим. ред.) относится, собственно, к малороссийскому наречию (то есть украинскому языку. — Прим. ред.), но, как и белорусское наречие, составляет отрасль русского языка и некоторым образом может подходить под означенное постановление Главного управления цензуры, то комитет встретил сомнение, может ли быть дозволено печатание сочинений на белорусском языке польским шрифтом», — написали они в апреле 1859-го.
Судя по всему, из тогдашней столицы попросили уточнить подробности, поскольку в ноябре того же 1859-го Виленский цензурный комитет доложил в Санкт-Петербург: «сколько Комитету известно, все белорусские сочинения печатаны были доселе польскими буквами».
В итоге действие документа, направленного на Украину, распространили и на Беларусь.
Продолжение последовало в 1863-м. Тогда российская цензура запретила печатать книги духовно-морального содержания на украинском языке. По Эмскому указу 1878 года запрещалось ввозить в Российскую империю книги на украинском (официально «на малорусском наречии»), печатать на нем оригинальные произведения или переводы (кроме памятников фольклора), ставить на украинском спектакли. Также из библиотек всех училищ должны были убрать все книги на этом языке. Эти ограничения также распространили и на белорусские книги.
Как итог, в 1860—1880-х годах в Российской империи не опубликовали ни одного литературного произведения на белорусском языке (за исключением фольклорных сборников, выпускавшихся Российской академией наук).
Поэтому «Мужыцкая правда» — первая белорусскоязычная газета, издававшаяся Кастусем Калиновским на латинке — в полной мере была нелегальным продуктом.
Как кириллица победила латинку
Рубежными для белорусского языка стали 1890-е годы.
В те годы запрет на издание продукции латинкой сохранялся. Книги на кириллице в свою очередь массово не пропускала цензура. Поэтому число изданий на белорусском языке было минимальным. В 1801—1890 годах зафиксировано 25 сохранившихся изданий на латинке и всего 3 — на кириллице (данные по сводному каталогу «Кніга Беларусі: 1517−1917»).
Большинство изданий на латинке выходили за границами Российской империи. Среди них были и классические произведения белорусской литературы, изучаемые теперь в школе (разумеется, позже переведенные на кириллицу) — например, произведения Франтишка Богушевича. Поэтому современный белорусский литературный язык первоначально развивался именно в форме латинки.
Но все это время Беларусь находилась в составе Российской империи, проводившей политику русификации. Наши предки, желавшие получить высшее образование, ехали в Санкт-Петербург или Москву (университет в Вильне закрыли после одного из восстаний). Между тем запрета на печать белорусских изданий на кириллице все это время не было. Существовали лишь цензурные ограничения. Поэтому вскоре ситуация начала меняться в пользу кириллического алфавита.
В 1890-х издательская деятельность на белорусском языке оживает. Издатели начинают пользоваться кириллицей. В 1891—1917 годах вышло 139 книг на ней и 67 — на латинке.
Откуда в таком случае взялась последняя цифра? Определенное возрождение латинки произошло в 1905-м. Тогда в Российской империи произошла революция. Стремясь погасить общественные выступления, монархия пошла на уступки. 17 октября император Николай II опубликовал Манифест о создании парламента (Государственной Думы) и введении демократических свобод. Новые правила позволили выпускать газеты и книги на белорусском языке — в том числе, используя латинку. Например, на ней был опубликован второй поэтический сборник Янки Купалы «Гусляр» (любопытно, что первый, «Жалейка», вышел кириллицей), издания писательницы Тетки (Алоизы Пашкевич) и другие произведения.
Время белорусского возрождения стало периодом выбора между латинкой и кириллицей. В 1906—1917 годах выходило не менее 60 изданий в двух алфавитах параллельно. Например, легендарная газета «Наша Ніва» печаталась в двух вариантах на протяжении шести лет (1906−1912). Затем ее издатели окончательно выбрали кириллицу. Пример наиболее массовой газеты серьезно повлиял на других деятелей белорусского национального движения, многие из которых последовали ее примеру.
Последний шанс на возрождение
Но вопрос еще не был решен окончательно. Во время Первой мировой войны западную часть Беларуси оккупировали немецкие войска. В качестве официального способа записи при них использовалась именно латинка. В 1917-м немцы даже выдавали паспорта на белорусской латинке и на своем языке. Латинский алфавит — вместе с кириллицей — активно использовался в Западной Беларуси, которая между двумя мировыми войнами принадлежала Польше.
Но в Советском Союзе от латинки категорически отказались. Последнюю попытку вернуть ее в массы сделали в 1926-м на Академической конференции по реформе белорусского правописания и азбуки. Тогда 40 участников подписали записку с предложением официально ввести в БССР наряду с кириллицей латинку. Текст обращения составил классик белорусской литературы Максим Горецкий, который первым подписал документ. Среди других подписантов были будущий первый президент Академии наук Всеволод Игнатовский, один из основателей БССР Дмитрий Жилунович, классики белорусской литературы Кузьма Чорный и Якуб Колас.
«Некаторыя дэлегаты падпісалі запіску з агаворкамі тыпу „прынцыпіяльна лічу лацінку патрэбнаю, але гэта пытанне цяпер яшчэ не на чарзе нашага дня“ (Я. Колас), „прынцыпова за ўвядзенне лацінкі, але ў сучасны момант баюся, каб не адбілася на заходняй частцы Беларусі ў бок паланізацыі“ (Я. Бялькевіч), „з вялікаю асцярожнасцю“ (С. Некрашэвіч)», — писал в своем исследовании «Гісторыя беларускага мовазнаўства (1918−1941)» ученый Сергей Запрудский. Но важен сам факт появления такого документа. Правда, на конференции этот вопрос по существу не рассматривался.
А затем руководство белорусских коммунистов еще и раскритиковало Конференцию за такое обращение. Был сделан вывод, что «сярод часткі камуністаў няма належнай ацэнкі небяспекі мясцовага нацыяналізму, што кадры, якія вядуць работу на культурным фронце, — недастатковыя». Называлось ошибкой и то, что вопрос о проведении этого форума не согласовали с Москвой. После этого на перспективах обсуждения белорусской латинки можно было поставить крест.
Но окончательно эта идея не была забыта. Например, в 1940 году вильнюсская газета «Крыніца» опубликовала короткую заметку на латинке о годовщине провозглашения БНР (весь номер вышел на кириллице).
Последнее возвращение латинского алфавита в белорусский язык произошло во время Второй мировой войны. Альфред Розенберг, рейхсминистр восточных оккупированных территорий, решил, что белорусов надо перевести с кириллицы на латинку. В июне 1942 года он приказал ввести ее со следующего учебного года в первые и частично вторые классы, а также рекомендовал использовать ее для остальных классов начальных школ. Об этом пишет историк Юрий Туронок в своем исследовании «Беларуская кніга пад нямецкім кантролем». Уже в 1943-м немцев убедили, что введение латинки — это якобы польская интрига, после чего ее употребление вновь сократилось.
После войны латинка сохранилась в основном на Западе, в среде белорусской эмиграции. В БССР она воспринималась как проявление чего-то западного и антисоветского. В 1950-м советские чекисты разгромили Мядельско-сморгонское антисоветское школьное движение. Его лидера Ростислава Лапицкого расстреляли. Участники движения в том числе выпускали листовки. У одного из школьников нашлась старая печатная машинка, которую его тетка когда-то привезла из Франции. Шрифт там был латинский, поэтому листовки печатали белорусской латинкой. Агитки распространяли в Мяделе и в деревнях рядом. Появление таких листовок было для местных жителей большим событием. Люди собирались около листка бумаги, который появлялся где-нибудь на заборе или стене административного здания, читали, некоторые обсуждали, некоторые — боязливо отходили, а некоторые сообщали «куда следует».
Известны и другие примеры: в середине 1970-х на надгробии в деревне Клущаны Островецкого района была сделана надпись на латинке. Но это, разумеется, было исключение.
Не Мogilev, а Mahilioŭ
Неофициальный запрет на использование белорусской латинки исчез после распада Советского Союза. На ней стали изредка печататься статьи в отдельных издания. Один номер возрожденной газеты «Наша Ніва» даже полностью вышел латинкой.
Но прорыва и полноценного возвращения не случилось. На это есть как минимум две причины. Во-первых, после окончательного удушения латинки прошло уже слишком много времени, почти век. А еще под угрозой существования — после массовой русификации — оказался белорусский язык в целом. В условиях, когда было непонятно, будут ли белорусы вообще говорить на своем языке, вопрос об алфавите отошел на второй план.
Но белорусские ученые сделали очень важный задел на будущее. Еще в 2000 году работники Института языкознания разработали инструкцию по транслитерации географических названий нашей страны. В 2007-м эксперты ООН по топонимике решили, что при использовании латинского алфавита белорусские топонимы должны писаться так, как произносятся на национальном языке, после чего эту инструкцию пересмотрели и изменили в соответствии с особенностями белорусского языка. В итоге документ стал почти полностью соответствовать традиционной белорусской латинке. Именно поэтому нужно писать не Slutsk, Мogilev и Vitebsk, а Sluck, Mahilioŭ и Viciebsk.
Благодаря этому в случае, если белорусы захотят вернуться к латинке, сыгравшей огромную роль в белорусской истории и культуре, у них будет большое подспорье в виде нормированной официальной записи.
А вообще реально ли такое возвращение? В ближайшее время, конечно, нет. На повестке дня по-прежнему стоит в первую очередь вопрос расширения использования самого белорусского языка и возвращения ему статуса по-настоящему государственного. Когда (и если) это произойдет, интерес к латинке вырастет сам по себе. Сейчас же более реально, что ей продолжит пользоваться лишь небольшая часть белорусов, заинтересованных в сохранении традиций родного языка.