Суд 6 сентября вынес приговор правозащитнице Марфе Рабковой и еще девяти молодым людям, проходящим с ней по одному делу. Все они получили от 5 до 17 лет заключения. Общее число лет по приговорам лишь немного не дотянуло до 100. Такие сроки ужасают, но они далеко не новы для нашей истории. Аналогичные получали в СССР инакомыслящие, выступавшие против советской тоталитарной системы. Вспомнили пять биографий людей, отсидевших максимальные сроки (речь о заключенных, арестованных уже после смерти Сталина) — среди них есть и наш соотечественник.
Четверть века за решеткой
Грустный рекорд — 26 лет заключения — принадлежит Левко Лукьяненко. В 1944-м, когда ему было 16, парня призвали в армию (в таком молодом возрасте его направили в войска из-за отсутствия сведений о дате рождения), где он отслужил девять лет. Правда, в боевых действиях Левко участия не принимал: сначала служил на территории Украины, затем, с октября 1945 года — в Австрии, поразившей его высоким уровнем жизни по сравнению с Советским Союзом.
«За 1950 год после отпуска пришел к таким мыслям: и в Украине, и дома царили сплошная нищета, нужно бороться за самостоятельную Украину. Это мой жизненный путь. Этому я посвящу свою жизнь. Второе. Больше всего смогу сделать, если буду занимать самую высокую (в соответствии с масштабами своих способностей) должность в государстве, а поскольку власть в СССР сосредоточена в партии, то моя должность должна быть должностью в партии. Третье. Этого нельзя добиться без высшего образования и членства в партии. А поскольку для молодежи путь к партии лежит только через комсомол, мне нужно вступить в комсомол», — вспоминал в автобиографии Лукьяненко.
Он действительно присоединился к этим организациям, поступил на юридический факультет МГУ, женился. «Предчувствуя возможность ареста, не стал брать [в жены] москвичку, брак с которой был бы построен почти исключительно на любви. Для прочного брака самой любви маловато. Нужны общие представления о многих бытовых вещах и порядках, требуются общие представления о нравственных ценностях. Кроме того, сама моя политическая цель — причина возможного ареста и ее вынужденного одиночества — не должна быть ей враждебна. Я думал, что такую женщину я встретил в родном селе во время каникул. Она, Надежда Никоновна Бугаевская, училась в Киевской сельскохозяйственной академии и, как и я, приехала в [деревню] Хриповку на каникулы. Но ей не повезло. Она мечтала о семье, а я — об Украине. Я не дал ей семейного счастья (а иногда думаю, что вообще лучше мне не жениться), поскольку принес ей только бесконечные страдания», — вспоминал борец за свободу.
Но постепенно он изменил концепцию своей борьбы. «Моральное бремя оказалось тяжелым для меня. Выход из него я увидел в прекращении гражданской активности и принятии своего статуса как статуса идейного подполья», — вспоминал он. Для этого Лукьяненко решил вернуться в Украину. Окончив МГУ, Левко стал партийным пропагандистом на Львовщине. По работе он был вынужден много ездить по региону, где видел нищету в деревне. С ней ранее столкнулась и семья Лукьяненко, едва не погибшая от Голодомора. Вместо того, чтобы насаждать коммунистическую идеологию, идеолог изучал историю Украинской повстанческой армии, боровшейся с коммунистами.
Вместе с единомышленниками Левко создал «Украинский рабоче-крестьянский союз» и еще в начале 1960-х выступил за отделение своей родины от СССР. Никакого нарушения закона в этом не было: Конституция предусматривала право национальных республик на выход из Союза. Чтобы иметь больше времени, Лукьяненко перешел на работу из райкома в адвокатуру. Но его быстро арестовали и приговорили к расстрелу. 72 дня Левко провел в камере в ожидании смерти. Но затем приговор заменили на 15 лет лишения свободы. В лагерях он сидел с бойцами УПА и мог узнать историю этой организации от них лично.
«Концлагерь насчитывал около 1800 человек, из них около половины украинцы, преимущественно повстанцы, — живой источник информации для изучения национально-освободительного движения в послевоенное десятилетие. Я считал себя счастливым человеком, попавшим в такую среду», — вспоминал диссидент о своем первом лагере в Мордовии.
В 1976-м Лукьяненко вышел на свободу, но не собирался отходить от протестов. В том же году он стал одним из основателей Хельсинкской группы (правозащитной организации). Его снова арестовали и дали еще десять лет тюремного заключения и пять лет ссылки. Но на свободу он вышел раньше, в годы перестройки, суммарно пробыв в заключении 26 лет.
Политзаключенный сразу же окунулся в политическую борьбу. Он стал депутатом парламента. Именно Левко был автором Акта о независимости Украины, принятого после провала попытки государственного переворота (путч ГКЧП). В том же году он занял третье место на президентских выборах 1991 года, набрав 4,49% — за него проголосовали 1,4 млн человек. Хотя Лукьяненко, скорее, просто оттянул голоса у другого независимого кандидата — Вячеслава Черновола (о нем мы еще скажем ниже).
В независимой стране он был послом в Канаде, депутатом Верховной Рады, получил звание Героя Украины и умер в 2018-м в возрасте 89 лет.
Три года подполья — и 20 лет в заключении
После Второй мировой войны в разных городах СССР независимо друг от друга стали возникать группы, в которые входила молодежь, убежденная в несоответствии революционных идеалов реальной жизни в стране. «В создании тайных неофициальных организаций была особая романтика, увлекавшая молодежь. Не попав на фронт из-за своего возраста, молодые люди, воспитанные в традициях жертвенности ради будущего, воспользовались случаем проявить свой героизм, бросая вызов режиму. В основном вся их деятельность сводилась к самообразованию, чтению и обсуждению работ Ленина, Маркса, возможностей возвращения к изначальным идеям. Таких групп и кружков были десятки, а возможно, и сотни», — отмечал Сахаровский центр.
Как правило, эти организации и кружки быстро раскрывали спецслужбами. Но были и исключения, пусть и относящееся к более позднему времени.
В 1964-м выпускники Ленинградского университета создали Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа (ВСХСОН), просуществовавший три года. Он насчитывал 28 членов и 30 кандидатов. Возможно, причина такого долгого существования организации была в том, что со времени войны прошло заметное время, и бдительность чекистов немного ослабла.
Лидером ВСХОН был Игорь Огурцов — выпускник восточного факультета Ленинградского университета, работавший референтом-переводчиком с иностранных языков в одном из институтов. В программе ВСХСОН основной целью называлось освобождение страны от коммунизма. Также был пункт о том, что «освобождение народов от коммунистического ига может быть достигнуто только вооруженной борьбой». Это дало возможность КГБ представить ВСХСОН террористической организацией. Но их реальная деятельность сводилась к нравственному самосовершенствованию, чтению и распространению трудов мыслителей-эмигрантов.
В 1967-м Огурцова арестовали и приговорили к 15 годам заключения (7 годам тюрьмы и 8 годам лагеря), а затем к 5 годам ссылки без конфискации имущества — его у него просто не было. Его единомышленники также получили длительные сроки заключения.
В заключении он провел 20 лет и вышел на свободу лишь в 1987-м. После этого его лишили советского гражданства и заставили эмигрировать. Домой Орурцов смог вернуться лишь после развала Союза. 85-летний мужчина живет в Санкт-Петербурге, но так и не реабилитирован: в 1996-м суд независимой России решил, что он и его единомышленники осуждены обоснованно.
18 лет в заключении и пытки во время голодовки
Последней жертвой советской «карательной медицины» стал Анатолий Марченко. В молодости он работал на стройках Сибири. В 1960-м попытался перейти советско-иранскую границу, но неудачно. За «измену родине» он получил шесть лет, которые отсидел полностью.
В 1967 году Марченко написал книгу «Мои показания», переведенную на многие языки мира. В ней заключенный рассказал о своем опыте в лагерях.
«Главная цель этих записок — рассказать правду о сегодняшних лагерях и тюрьмах для политзаключенных, рассказать ее тем, кто хочет услышать. Я убежден, что гласность — единственное действенное средство борьбы с творящимся сегодня злом и беззаконием. <…> Когда я еду в подмосковной электричке, вагоны наполнены благостными, умиротворенными старичками-пенсионерами. <…> Может, этот старик со стальными зубами потерял их на следствии „с применением физических методов“ или на колымских приисках. Но мне в каждом мирном пенсионере чудится следователь, который сам выбивал людям зубы. Потому что я их достаточно видел, тех самых, в лагерях. Потому что сегодняшние советские лагеря для политзаключенных так же ужасны, как сталинские. Кое в чем лучше. А кое в чем хуже. Надо, чтобы об этом знали все. И те, кто хочет знать правду, а вместо этого получает лживые, благополучные газетные статьи, усыпляющие общественную совесть», — писал Марченко в предисловии к своей книге.
В 1968-м он написал открытое письмо об угрозе советского вторжения в Чехословакию, что и произошло в том же году. Через несколько дней Марченко арестовали и обвинили в нарушении паспортного режима. Он получил год заключения, но спустя 12 месяцев на свободу так и не вышел. Его обвинили в клевете, которая содержалась в его книге. За это Анатолий получил еще два года лагерей.
Затем последовали свобода, ссылка, кратковременная жизнь на воле. В 1981-м его в шестой раз арестовали и присудили 10 лет колонии строгого режима и 5 лет ссылки за антисоветскую агитацию. Всего Марченко провел за решеткой 18 лет, но в последний раз на свободу так и не вышел.
В 1986-м Анатолий объявил голодовку, требуя «прекращения издевательств и освобождение всех политзаключенных СССР». Она продолжалась 117 дней.
В письме генеральному прокурору СССР Александру Рекункову Марченко рассказал о применяемой к нему пытке — принудительном кормлении: «Питательная смесь приготавливается умышленно с крупными кусочками-комочками из пищевых продуктов, которые не проходят через шланг, а застревают в нем и, забивая его, не пропускают питательную смесь в желудок. Под видом прочистки шланга мне устраивают пытки, массажируя и дергая шланг, не вынимая его из моего желудка. Это и говорит о злонамеренности устраиваемой мне пытки под видом гуманного акта».
Через 12 дней после выхода из голодовки Марченко почувствовал себя плохо. Из тюрьмы его отправили в местную больницу, где он умер в возрасте 48 лет. По официальной версии, от сердечно-сосудистой недостаточности. Это случилось в декабре 1986 года.
Спустя месяц, в январе 1987-го, в СССР началось массовое освобождение политзаключенных.
Белорусский политзаключенный-одиночка, забытый страной
Самым известным белорусским политзаключенным был уроженец Бобруйска Михаил Кукобака. Его четырежды арестовывали по политическим обвинениям, а в целом мужчина провел в тюрьмах и спецпсихбольницах тюремного типа около 17 лет (в 1970—1976 и 1978−1988 годах).
За ним стали следить после того, как он выступил против ввода советских войск в Чехословакию в 1968-м. Кукобака направил письмо с протестом в чехословацкое консульство. Когда его в том же году попытались призвать в армию, мужчина заявил, что будет воевать на стороне чехов и словаков (если его пошлют в эту страну).
В 1969 году он написал открытое письмо одному из английских писателей в защиту его коллеги, советского автора Анатолия Кузнецова, выехавшего в Лондон и попросившего там политическое убежище. Кукобака хотел опубликовать этот текст в газете «Комсомольская правда». Однако вместо газеты письмо, естественно, оказалось в КГБ. Кукобаку арестовали в апреле 1970 года. Позже он провел около 6 лет в психбольницах.
Но даже после освобождения его повторно направляли в психбольницу за распространение текста Всеобщей декларации прав человека.
В другой раз Кукобаку обвинили в клевете на родину. Основу обвинений составили две статьи, в одной из которых отстаивалось право человека на эмиграцию.
На свободе Михаил активно писал «наверх»: например, главе СССР Леониду Брежневу, руководителю КГБ Юрию Андропову, рассказывая о репрессиях и протестуя против принудительного лечения заключенных. Без последствий это не осалось: в 1978-м его вновь арестовали и осудили. Свой последний срок — 6 лет за антисоветскую агитацию — белорус получил за несколько дней до прихода к власти Михаила Горбачева.
Кукобака вышел на свободу лишь в 1988-м. Писать прошение о помиловании он отказался, освободившись в итоге по амнистии. Уроженец Бобруйска стал последним политическим заключенным советской эпохи в исправительной колонии «Пермь-36». Но после распада СССР в нашей стране во власти осталась коммунистическая элита, поэтому белорус после освобождения оказался никому не нужен — в Могилеве ему даже отказались предоставить комнату в общежитии.
После этого он переехал в Москву, где и живет до сих пор. Сейчас Кукобаке 85 лет. Ранее мужчина ходил на акции российской оппозиции в Москве и выступал против «имперской политики России».
При этом экс-политзаключенный подчеркивал, что ощущает себя белорусом. В сентябре 2003 года Кукобака написал письмо Лукашенко. Не достучавшись до белорусского посольства в Москве, он опубликовал текст в СМИ. «Если Кремль сделает Беларусь своей провинцией, то второй шанс на возрождение белорусского государства вряд ли появится», — предостерегал тогда мужчина. Именно такую цель, по его мнению, преследуют в Кремле, прикрываясь словами о «дружбе».
Шесть лет колонии за «Горе от ума», в целом — 17
Столько же лет, сколько и Кукобака — 17 — в заключении (в лагерях и ссылках) провел Вячеслав Черновол. Журналист, литературный критик, он последовательно выступал за возрождение Украины, ее языка и культуры.
Первый срок — шесть лет в колонии строгого режима, откуда он вышел досрочно, — Черновол получил за книгу «Горе от ума». В ней он рассказал об арестованных украинских политзаключенных и опубликовал их произведения. Второй срок — шесть лет заключения в колонии строгого режима и три года ссылки — он получил за издание подпольного журнала «Украинский вестник». Третий срок — за участие в Украинской Хельсинской группе — получил в 1980-м: это были пять лет ссылки в Якутию. Спустя три года он вышел на свободу, но смог вернуться в Украину лишь в 1985-м.
На первых президентских выборах в декабре 1991-го Черновол занял второе место, проиграв Леониду Кравчуку, тогдашнему председателю Верховного Совета, который до этого отвечал в местной компартии за идеологию. Недавний диссидент набрал 23,27%: за него проголосовали 7,4 млн человек. Одновременно он был руководителем Львовской области, где оставался чрезвычайно популярен.
В 1999-м бывший политзаключенный погиб при загадочных обстоятельствах: автомобиль Черновола врезался в КАМАЗ с прицепом, который разворачивался посреди шоссе. Следствие посчитало эту историю несчастным случаем. Но среди соратников политика, получившего посмертно звание Героя Украины, осталось много вопросов.
«Чаму КамАЗ выехаў на ўчастак трасы, на якім грузавікам знаходзіцца было забаронена, чаму кіроўца КамАЗу спыніўся на месцы будучай катастрофы і чакаў аж гадзіну? І чаго ён чакаў? Чаму толькі перад машынай кіраўніка Руху (Народного движения Украины, партии Черновола. — Прим. ред.) пачаў рабіць манёўр? Што за чалавек сядзеў у кабіне КамАЗу побач з кіроўцам і чаму ў яго была зброя? Куды ён знік адразу пасьля аварыі? Чаму рабочы, які таксама знаходзіўся ў кабіне КамАЗу, раптоўна памёр у сорак адзін год пасля размовы з нейкімі незнаёмцамі?» — писал политик и журналист Сергей Наумчик, лично знакомый с Черноволом.