После начала войны в Украине трехкратная медалистка Олимпийских игр, чемпионка мира и Европы по плаванию Александра Герасименя не только сменила место прописки с Киева на Варшаву, но и в середине апреля неожиданно заявила об уходе с поста главы Белорусского фонда спортивной солидарности (БФСС). И позже туманно комментировала причины такого шага. В интервью «Зеркалу» Герасименя рассказала, чем сейчас занимается и почему не входит ни в одну инициативу от демсил.
О плавании и работе с новичками
— Чем занимались после ухода из Фонда?
— Первое время был вопрос, как зарабатывать на жизнь. Думала, что делать, каким вижу будущее. Смотрела в разные стороны и искала возможность работы. Пришла к тому, что занимаюсь тем, что люблю и умею лучше всего — плаванием. Провожу индивидуальные уроки. Нашла бассейн, все организовала. Решила, что проще начать самой, а не наниматься. Сама регулирую график занятий и объем работы. Для меня это важный момент, ведь нужно уделять время ребенку. Софии уже четыре года.
— Занятия только индивидуальные?
— Пока да. Хочу набирать и группы, желающие есть. Но для этого надо арендовать дорожку, а они в бассейнах все заняты. Договоры заключаются на долгое время и заранее, поэтому прорваться сложно. Но посмотрим, я не сдаюсь.
— Для индивидуальных занятий отдельная дорожка необязательна?
— Нет. Плаваем на общих, но, конечно, стараемся выбирать то время, когда поток людей меньше. Здесь нет проблемы — места хватает.
— С кем работаете?
— Круг людей разный. И дети с 5 лет, и взрослые. И новички, и те, кто плавает довольно хорошо. Иногда надо подсказать технические нюансы для подготовки к соревнованиям. Но большинство — те, кто боится воды или глубины.
— Вам с ними интересно?
— Конечно! Виден результат труда. Радуюсь, если человек побеждает свой страх и преодолевает первые метры, хотя до этого заходил в воду лишь по пояс. Меня это вдохновляет. С профессиональным спортсменом другая история. Можно что-то подкорректировать, поделиться опытом. Но у человека есть тренер. Твоя заслуга в возможном улучшении результата несравнима с той, когда тренируешь новичка.
— Клиентов хватает?
— Всегда хочется большего. Группы позволили бы чувствовать себя стабильнее. Плюс, когда занятия групповые, то люди мотивируют друг друга. Не только тренер. Между ними идет в хорошем смысле небольшое соперничество. Я ходила на тренировки других специалистов, видела, как одновременно начинают плавать с нуля. Это классно, много эмоций!
— Как работаете с новичками?
— Мне сказали, что мои методы немного архаичные. Но я считаю, что когда приходит человек со страхом воды, то для его психологического состояния тренеру лучше находиться одно-два занятия на воде. Человек принимает тебя и доверяет. То же самое с детьми. Если они плавают в глубоком бассейне, то я рядом для безопасности. По крайней мере, на первом этапе. Вижу, что ребенок справляется сам — могу находиться на бортике. Короче, действую по ситуации. Хотя в Польше так не принято. Детям дают надувные нарукавники — и вперед. Я не разделяю такой подход.
— Откуда ваши ученики?
— Белорусы, украинцы, поляки. Первых больше.
О цене безопасности и мутной воде
— Реально открыть в Варшаве школу Герасимени?
— Почему нет? У меня есть знания, опыт, которыми охотно делюсь и с учениками, и с тренерами. Посмотрим. Мне интересно развиваться, искать партнеров. Не хочу останавливаться на достигнутом. Может, удастся сделать что-то масштабнее, чем просто школа.
— Возможность заниматься индивидуально зависит от покупательской способности населения…
— В Польше выше уровень жизни, люди больше себе позволяют. Помню, был период, когда в моем клубе плавания в Минске подняла цену занятий на три рубля. Столько негатива и критики я не получала никогда в жизни! В Варшаве мои услуги стоят недешево (индивидуальное занятие 45 минут обойдется в 230 злотых или чуть меньше 50 евро. — Прим. ред.). Но смотря с чем сравнивать. Люди понимают, за что отдают деньги. А в Беларуси до сих присутствует совковый подход: «За что я должен платить?» Некоторые не осознают ценность услуги. Восклицают: «А там же бесплатно!» Пожалуйста, не нравится — идите в другое место. В Польше мне никто не предъявлял претензии по поводу цены уроков.
Я бы вообще в Беларуси ввела плату за занятия в любой секции, если это вне школьных уроков. Тогда все вопросы отпадут. Попробовал ребенок тренироваться, пробился на какой-то уровень — будут спонсоры, поддержка от государства. А не так, что вроде и много занимающихся, а после школы остаются два человека. И, оказывается, они изначально тренировались просто для себя, чтобы чем-то заниматься. Причем здесь тогда большой спорт? Куда спортивная школа тратила деньги? Должна быть селекция, а не набор из тех, кто просто остался. У нас перевернутая система.
— В Варшаве уроки плавания востребованы?
— Я еще присматриваюсь, но, по-моему, да. Многие родители понимают: главное — безопасность ребенка. Уверена, в Беларуси необходимо ввести обязательные уроки плавания со сдачей экзамена. Нужен и небольшой теоретический курс. Например, как вести себя при судороге, как справляться с паникой. Разве у нас мало случаев, когда подростки тонут, потому что не умеют элементарно держаться на воде? Пусть слово «экзамен» не вызывает восторга — зато потом многие скажут спасибо.
— На ваших глазах люди тонули?
— Нет. Я, правда, сама тонула в детстве. Лет в пять-шесть. Это было на речке, в деревне. Знаете, недавно записывала сторис про то, как люди тонут. В общем сознании они кричат «Помогите!», машут руками. На самом деле ничего подобного. Человек обычно немного барахтается, поднимает голову, опускает и медленно идет ко дну. Никто этого может не заметить — подумаешь, ребенок плюхается. В моем случае просто ныряла. Попала в подводную яму. Родители не сразу поняли, что случилось. Думали, я играю. Только потом хватились, когда перестали видеть над водой. Папа вытащил. Хорошо, что у меня не осталось после того инцидента негативного эмоционального фона. Не разлюбила воду, а пошла в секцию плавания.
— Помню, вы говорили, что не любите плавать в мутной воде.
— Эта проблема у многих пловцов. Дискомфортно, когда что-то цепляется за ноги. Водоросли, всякая живность. Поэтому редко плаваю в море, водоемах. Особенно, если мутная вода. Максимум — могу окунуться, чтобы немного освежиться. Причем жабкой, с поднятой головой, а не устраивать заплывы. Недавно отдыхали с семьей в Италии — почти не была в воде. По мне никогда не скажешь на пляже, что я пловчиха.
О публичности и сплочении, которого нет
— Как вам в Варшаве после Киева?
— По-другому. Варшава очень понравилась летом — таким зеленым еще не видела этот город. А так привыкаю, обживаюсь. Пока не все изучила. Понятно, что в Польше многие вопросы надо решать с нуля. Есть языковой барьер. В Украине было проще, привычнее, хватало знакомых.
— А морально?
— Сплю сейчас точно лучше. Стала спокойнее. Понимаю, что многие, кто сопереживает Украине, проходят через злость, раздражение. Но важно преодолеть этот этап, чтобы не застрять в негативе и продолжать нормально жить в принципе. Думаю, у меня получилось. Это не значит, что я перевернула страницу, если не кричу о происходящем. Просто могу более здраво оценивать ситуацию, когда эмоции не застилают глаза. Моя позиция не поменялась. Все равно слежу за всем, комментирую определенные события. Делаю, что могу. Разве что стараюсь избегать публичности. Наладить свою жизнь, чтобы иметь возможность помогать другим, мне кажется очень важным. А впадать в истерику, биться головой об стенку не принесет пользы никому.
— Из белорусской повестки вас что-то удивляет?
— Нет. Ситуация в нашей стране может быть еще хуже. Конечно, это сильно расстраивает. Но что я реально могу сделать? Во-первых, говорить о том, что думаю. Во-вторых, мотивировать людей на определенные поступки или, наоборот, призывать чего-то не делать. Плюс помогать тем, кто уже в Польше или планирует сюда приехать. На данном этапе всё.
— Почему в последнее время вы не принимаете участие в акциях свободных спортсменов?
— Я ушла из Фонда спортивной солидарности. Сейчас не хочу, оглядываясь по сторонам, примыкать к какому-либо объединению. Честно. И речь не только о спорте. Не вижу реально действенных инициатив, которые помогут нам вернуться в Беларусь. Если пойму, что та или иная команда делает то, что мне по душе, есть единая цель, я могу быть полезной, то с удовольствием присоединюсь. Но пока, повторюсь, не наблюдаю таких команд единомышленников. В каждой инициативе все вразнобой, свои проекты и планы — нет сплочения.
— Дело в деньгах?
— Хороший вопрос. Если оценивать со стороны, то да, вероятно, власть, сила, возможности, которые даются, финансы влияют на людей, которые принимают решения. И эти решения не всегда правильные. Поэтому президентский срок и ограничен часто четырьмя-пятью годами. Власть, деньги, желание манипулировать ослепляют. Ведь люди слабы.
— Вас это коснулось?
— Я еще не была президентом страны (смеется). Не руководила большими группами людей. В моем клубе плавания в Минске была, я бы сказала, излишняя демократия. Наверное, дала очень много свободы тем, на кого рассчитывала. Не все справлялись с такой ответственностью. Свобода — это же и есть ответственность. В Фонде тот опыт пригодился. Была настойчивее в некоторых моментах, но не в ущерб демократии.
О ситуации с Фондом и шансе на перемены
— Чем вы гордитесь из того, что сделал БФСС?
— Всегда говорю, что это командная работа. Не бывает, что один человек трудится, а остальные прислуживают. Довольна тем, какой путь прошел Фонд. Мы пробивали заросли, а не двигались проторенной дорогой. Удалось добиться санкций в отношении НОК Беларуси. Из Минска перенесли международные турниры. Мы вышли на контакт с МОК. Я считаю, что это успех, и принимаю его, как и вся команда.
— Чего сделать не удалось?
— О конкретике умолчу. Были определенные мысли, проекты, но решили по-другому. У нас все происходило демократическим путем. Если я хотела одно, но большинство выступало за другое, то я принимала именно альтернативную позицию. Сегодня, вижу, поступают иначе.
— Следите за нынешними делами Фонда?
— Конечно, читаю новости. Но, кроме футбольного турнира в поддержку Александра Ивулина, сложно выделить какие-то инициативы.
— Поправьте, если ошибаюсь. Одно дело, когда Фонд возглавляет олимпийский призер, чемпион мира, и другое дело — вероятно, неплохой менеджер. БФСС потерял в представительстве?
— На имени известных спортсменов раньше мы заработали много плюсов. Имею в виду не только себя, но и тех, кто подписал письмо против насилия, высказывался о ситуации в Беларуси. Сейчас важны дела и поступки, а не имя лидера. Компании функционируют при разных руководителях. Это нормально. Отработал контракт — ушел. Если бы Фонд был моим детищем, тогда было бы горько расставаться. И то не факт. Я много смотрю блогеров, слушаю вебинары. Люди доводят бизнес до определенного уровня и продают, начиная заниматься другим. Нужно научиться отпускать все спокойно.
— Очень много внимания в последнее время Фонд уделяет подписаниям Антивоенной декларации, но за редкими исключениями это выглядит больше декларацией о намерениях, чем практическим инструментом, который поможет и подписавшимся белорусам.
— Не хочу это комментировать.
— Тогда объясните вот что. Ваш пост о том, что вы покидаете БФСС, появился в соцсетях 19 апреля, а Фонд опубликовал новость лишь на следующий день. Вас пытались отговорить?
— Решение было принято. Наверное, я оставляла очень маленькую возможность, что могу его поменять. Но не поменяла.
— Заканчивая эту тему: со стороны кажется, что исполнительному директору БФСС и фактически вашему преемнику Александру Опейкину сегодня очень узко в спорте, и он выступает и в роли политолога.
— Я не просто так уходила и говорила, что у нас разное видение и понимание того, что нужно делать. Ваш пример — из разряда того, с чем была не согласна.
— Как санкции влияют на белорусский спорт?
— Плохо. Дорога на международную арену почти для всех закрыта. Если нет соперничества с сильнейшими, то деградируешь. Это касается и нашего плавания. По-человечески мне жаль ту же Настю Шкурдай (в 16 лет стала чемпионкой Европы на короткой воде, в 18 лет — пробилась в финал Олимпиады в Токио. — Прим. ред.), которая по своим данным очень одаренная. Знаю, как много атлеты тренируются. Но такая ситуация. Людей, детей, которые гибнут в Украине, мне тоже жаль. Сейчас роковой период, когда каждый получает то, что заслужил. И не воспринимайте эти слова буквально. Украинцам, наверное, война тоже была нужна, чтобы стать полностью независимыми и отвоевать свои земли. Это касается и Беларуси. У нас тоже есть шанс. Через полгода или пару лет Лукашенко не будет у власти. Все зависит от того, кто будет дальше. Самое страшное — приход второго Лукашенко. Если его преемник снова начнет говорить одно, а делать другое, то в Беларуси ничего не поменяется.
Читайте также
