Недавно мы писали, что часть сериалов, которые многие в Беларуси смотрели в 2000-х, плохо состарились из-за пропаганды сомнительных ценностей. Но подобные идеи транслировались не только в телешоу. Музыкальная индустрия не отставала: во многих популярных клипах женщин сексуализировали донельзя, а в текстах песен нормализовались чуть ли не домогательства — и это воспринималось как обыденность и данность. «Зеркало» вспоминает несколько ярких примеров и рассказывает, как общество постепенно стало отказываться от подобной культуры (хотя все еще по ней ностальгирует).
В клипах 1980-х и 1990-х женщин зачастую показывали как «сексуально озабоченных <…> высоких и стройных, с большой грудью» и так, словно они хотят «сорвать одежду с мужчины», писал исследователь медиа и коммуникаций из Университета Массачусетса Сут Джалли. Его коллега, профессорка Дженнифер Стивенс Обри, которая занимается темой влияния медиа, также говорила, что если женщины и присутствовали в музыкальных видео, то, как правило, лишь в качестве объекта желания. «Мир девяностых — мир клипов, основанных на мужских фантазиях», — подытоживало их выводы издание «Афиша. Daily».
Вот только к 2000-м все еще ничего не изменилось — подобные вещи продолжали оставаться в умах все большего числа людей (особенно подрастающих поколений) как социально одобряемые и правильные.
Black Eyed Peas: акцент на сексуализации женщин и сомнительные тексты песен
Группа Black Eyed Peas существует с 1995 года, но поначалу не была популярной: она состояла из двух рэперов, которые делали альтернативный хип-хоп. Чуть позже их стало трое, но к славе они пришли только в 2003 году, когда музыканты сменили стиль, переключившись скорее на танцевальный поп, и пригласили певицу Ферги записать альбом Elephunk. На той пластинке вышел один из первых суперхитов группы Let’s get it started.
Однако немногие знают, что еще до того, как в The Black Eyed Peas появилась Ферги, там была другая вокалистка — американская соул-исполнительница Ким Хилл. Она успела записать с рэперами два альбома, но затем остановила сотрудничество.
— Она покинула группу практически на самом взлете <…>. И причиной ухода стали ее разногласия с другими участниками группы по поводу их дальнейшего музыкального развития, поскольку она хотела, чтобы группа развивалась в андеграунд хип-хопе, а также из-за того, что она была категорически против своей сексуализации, — рассказывала блогерка Johnny B, которая ведет YouTube-канал о поп-культуре.
Об этом говорила сама Ким Хилл для The New York Times в 2019 году. «Я никогда не хотела быть объективированной, пока делаю свою музыку. Где твой голос? Где ты сама? <…> Я никогда не виделась с Ферги. Она ничего у меня не „украла“. Но я чувствую, что, если бы мы увиделись, мы бы обнялись, глубоко вздохнув. Потому что мы обе понимаем, что означает быть Той Самой Женщиной в подобном конструкте. Это тяжело», — рассказывала Хилл. Она также упомянула, что инициатива сексуализировать женщину в группе скорее шла от ее менеджмента, чем от коллег-рэперов.
Как показала история (и самих Black Eyed Peas, и музыкальной индустрии в целом), позиция Хилл еще долго оставалась непонятой и непопулярной. Через два года после выхода Elephunk — в 2005-м — у The Black Eyed Peas и Ферги вышел второй альбом Monkey Business. Именно на нем записаны известные песни My Humps и Pump It. Эти клипы практически безостановочно крутились на музыкальных каналах — в том числе в Беларуси. И в видео было все то, от чего пыталась отказаться Хилл, — женщина показывалась там как красивая секс-игрушка.
Текст того же My Humps тоже весьма говорящий. «Что ты собираешься делать с этой задницей? С этой задницей под этими джинсами? Я заставлю, заставлю, заставлю тебя кричать. <…> И всё это сделают мои бугорки, мои бугорки, мои симпатичные маленькие бугорки. Зацени их!» — поется в строчках песни с намеком то на грудь, то на ягодицы Ферги.
— Уважение [Ким Хилл] и почет. Она пыталась что-то изменить, поскольку сексуализация Ферги была просто на каком-то другом уровне. Вы сами помните наверняка. Ну да, она девочка горячая, те годы, такая была мода: нулевые, все дела. Но вот так мы видим на примере Ким Хилл, как безжалостная и беспощадная машина шоу-бизнеса тебя пожирает, если ты не готов подстраиваться, — говорила Johnny B.
То, что сексуализация Ферги и вообще женщин действительно выходила за рамки адекватности, стали замечать и люди, ностальгирующие по музыке группы времен ее расцвета. «Тот момент, когда ты возвращаешься к песне, но твой уровень английского достаточно улучшился, чтобы понять текст», — написал в комментариях под клипом в YouTube пользователь Netanell. А человек с ником Sundeep добавил: «Честно говоря, эта песня не звучала так грязно, когда мне было семь». Оба комментария написаны относительно недавно — около двух-трех лет назад.
Можно было бы сказать, что таков закон жанра: хочешь писать успешный рэп или поп — стоит использовать темы секса. Однако в 2017 году американские ученые это опровергли, представив результаты своей работы: они проанализировали тексты популярных исполнителей и исполнительниц с 1960-х по 2000-е. Оказалось, что у музыкантов-мужчин всегда и во всех жанрах было гораздо больше подобных нарративов, чем у их коллег-женщин (которые все равно как-то становились известными). А к 1990-м рок даже превзошел R&B и рэп по количеству сексуализированных отсылок.
The Pussycat Dolls: империя, построенная вокруг сексуализации женщин
История группы уже сама по себе намекает, что она создавалась ради заработка на женской сексуализации и внешности. Создала коллектив в 1995 году хореограф Роберт Антин, которая набрала пять женщин в бурлескную труппу — она и называлась The Pussycat Dolls. Сначала ее участницы выступали с танцевальными номерами в клубах Лос-Анджелеса — только к 2003 году Антин решила делать деньги еще и на музыке.
Изначально намерения выглядели благими: тогда в индустрии доминировали бойз-бэнды, и задумка была в том, чтобы создать группу с сильными женскими образами и таким же вокалом. Но, как это часто бывает, вышло все немного не так. Пела в группе в основном лишь одна участница — Николь Шерзингер, которую взяли именно из-за голоса. Практически всех остальных, по сути, брали в группу «для украшения»: петь они не умели (кроме Шерзингер и Мелоди Торнтон), от них требовалось лишь танцевать.
В клипах The Pussycat Dolls это было отлично видно: их самые хитовые песни были записаны совместно с исполнителями-мужчинами (Бастой Раймс и Снуп Догом), а сюжет в видео был выстроен так, что участницы группы показывались как «приложение к крутому парню» и вытанцовывали свои сексуальные движения как бы для него.
Да и в текстах позитивного «сильного» примера для женщин не было. Наоборот, поощрялась конкуренция и культура соперничества за мужчину. «Разве тебе не хотелось бы, чтобы твоя девушка была такой же горячей, как я?» — так звучит одна из ключевых строчек в хите Don’t Cha.
Влияние группы, несмотря на то, что она распалась после нескольких лет существования, получилось огромным. «Когда мне было десять, я хотела быть как они. И до сих пор хочу», — написала под клипом Buttons пользовательница YouTube Mia Espejel. Другая женщина с ником Madhurima Menon добавила: «Их тела заставляли меня чувствовать комплексы, о существовании которых я у себя даже не догадывалась».
Группа «ВИА Гра»: нарочитая сексуальность и смешение рабочего с личным
Есть подобные примеры и в русскоязычном шоу-бизнесе, который, как и западный, распространяет свое влияние на Беларусь. Пожалуй, самый известный из них — это группа «ВИА Гра», первый сингл которой вышел в 2000 году. Само название, скорее всего, вовсе не случайно отсылает к известному препарату для улучшения потенции. Тем более без сексуализации участниц коллектива здесь тоже не обошлось.
Проект придумал украинский бизнесмен Дмитрий Костюк, который вдохновлялся успехом «Блестящих» в России и Spice Girls в США. На место продюсера группы сразу был приглашен Константин Меладзе. Он же писал и музыку, и тексты песен для «ВИА Гры» — смыслы звучали не так агрессивно и сексуально, как то, что пели на Западе, но визуальная составляющая музыкальных клипов была практически на грани. Участницы коллектива то и дело оголялись, а также «липли» к Валерию Меладзе, с которым они регулярно записывали совместные песни.
«Подкреплялся» успех группы многочисленными откровенными фотосессиями вовсе не профессионально-музыкального характера. «Анна Седокова возбуждает без ВИАГРЫ», — такую фразу рядом с фотографией певицы вынес российский Playboy в 2006 году.
В итоге вышло так, что группа состояла из женщин, пела вроде бы для них же и как будто даже про понятные им проблемы (бросил партнер, простила мужчину и так далее). Однако многие слушательницы уже тогда замечали, что в текстах и образах участниц «ВИА Гры» чувствовалось мужское влияние — те самые «мужские фантазии», на которых все основано.
«Я всегда воспринимала их песни, как будто это не от лица женщины, а от лица мужчины, который хотел бы, чтоб женщина так думала о нем. Просто переслушайте песни „Не оставляй меня, любимый“ и „Мир, о котором я не знала до тебя“», — обратила внимание пользовательница YouTube Anastasiia K в комментариях под видео у блогерки Любови Терлецкой.
Кроме того, участницы группы Альбина Джанабаева и Вера Брежнева вышли замуж за Валерия и Константина Меладзе соответственно (вторая пара уже распалась). Это только подкрепило слухи о том, что в коллективе всегда была не самая здоровая рабочая атмосфера: якобы, чтобы попасть в «ВИА Гру», просто хорошо петь и усердно работать недостаточно.
Песня Blurred Lines и усталость публики, вылившаяся в возмущение
Все стало меняться лишь в 2010-х — и процесс переосмысления ценностей происходит в массовой культуре и шоу-бизнесе до сих пор. «Музыкальная индустрия меняется под давлением общества — исполнителям и исполнительницам, хотят они этого или нет, приходится подстраиваться под новые нормы», — писал музыкальный редактор «Афиша. Daily» Николай Овчинников.
Одним из первых ярких сигналов о том, что люди устали от объективации женщин в музыке и культуры агрессивного секса, стал выход песни Blurred Lines. Издание The Guardian тогда окрестило трек «самым противоречивым» за последние десять лет: многие заметили, что в тексте буквально прямым текстом поощряется насилие, а секс преподносится как подарок, который женщина обязана «дарить» мужчине.
«Я же знаю, ты хорошая девочка, я не могу отпустить тебя. <…> Я знаю, ты хочешь этого», «Да, у меня уже есть ш**ха, но ей до тебя далеко, так что будешь рядом — звони. У меня есть то, что порвет тебе ж**у. <…> Я полная противоположность твоему бывшему: он был недостоин тебя, он не шлепал тебя по ж**е и не таскал тебя за волосы. Я просто стою и жду, когда ты отдашь должное моей крутизне», — пели исполнители трека Робин Тик, Фаррелл Уильямс и рэпер T.I. Вдобавок стало известно, что модель Эмили Ратайковски, которая снималась в клипе, подверглась домогательствам во время съемок.
Впрочем, общественная дискуссия по поводу этой песни не помешала ей стать очень успешной: композиция продержалась в американском чарте Billboard Hot 100 целых 33 недели — это удается единицам.
Одной из первых рывок вперед совершила Бейонсе вместе со своим хитом Single Ladies (Put the Ring On It) еще в 2008-м. Хотя для массовой культуры тех времен ее посыл («Если хочешь удержать женщину — женись на ней») был почти революционным, то довольно быстро женщины «раскусили», что и этого недостаточно. Последний альбом Бейонсе, вышедший в 2024-м, уже, наоборот, критиковали за консервативный подход. Например, в текстовой переработке культовой песни Joline певица «угрожает» другой женщине, чтобы она не «увела» ее мужа.
И все-таки ситуация c репрезентацией женщин в музыке продолжает меняться — это можно увидеть на примерах новых исполнительниц, особенно тех, которые стали популярными уже в середине 2010-х. Например, британская певица албанского происхождения Дуа Липа тоже часто затрагивает тему отношений и секса, но делает это с позиции женской силы. Лирическая героиня ее песен сама решает, быть ей с мужчиной или уходить от него, — не как объект, а как субъект. Все это позволило певице стать ролевой моделью для девочек и девушек, которые поняли, что прошлое «наследие» им уже не подходит — теперь им нужны новые модели поведения и публичная защита их позиции.
— Исполняя свои песни, я чувствую себя очень уверенно. Но многие песни рождаются из ситуаций, где этого чувства нет. Мне всегда хотелось показать в своей музыке уверенность — [чтобы] попытаться заставить себя чувствовать себя лучше в определенных ситуациях. Например, как в той, когда кто-то посчитал, что я недостаточно хороша для него, и я написала песню Hotter Than Hell, в которой кажется, что это он не может насытиться мной. Думаю, это придает мне силы, — объясняла Липа свой подход к созданию музыки.
Хотя со временем женщин и репрезентации их взгляда становится в музыке все больше и больше, этого все еще недостаточно. По статистике, даже в 2023 году из десяти хедлайнеров на музыкальных фестивалях в Великобритании только одно место занимала исполнительница. На американской «Коачелле» в том же году ситуация сложилась не лучше: всего треть выступающих были женщинами.
Конечно, рождаются целые новые жанры, идея которых — противостоять такому положению дел. К примеру, хип-хоп-феминизм, на который обращал внимание журнал «Правила жизни». Но все это очень далеко от поп-культуры — именно она, даже если нам так не кажется, влияет на большинство.
Если что-то перестало быть приемлемым — об этом важно говорить. «Зеркало» не боится назвать устаревшее устаревшим — даже если это песни и клипы, которые мы любили раньше. В отличие от пропаганды, мы не цепляемся за «традиционные» убеждения, которые порой оказываются пережитками прошлого.
Поддержите редакцию, чтобы мы продолжали называть вещи своими именами
Станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться профессиональным и независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
