Отравление ядом — изощренный и коварный способ убийства. Его столетиями применяют, когда хотят отвести от себя подозрения и создать впечатление внезапной смерти жертвы. Яды используют спецслужбы, к ним прибегают и обычные люди, когда хотят свести с кем-нибудь счеты. В советские времена печальную славу заработала отравительница Тамара Иванютина из Киева: за 10 лет от ее рук погибли девять и пострадали 20 человек. Иванютина была одной из немногих женщин, приговоренных к расстрелу в СССР, а сегодня ее бы назвали серийной убийцей. Своя история отравлений есть и в истории нашей страны, притом в относительно недавней. В 1982-м году в Минске совершенно неожиданно начали погибать здоровые люди. Некоторых жертв объединяла одна вещь — театр.
От лимонада выпали волосы
В начале июня 1982-го (по другим данным — в январе-феврале) в больницы Минска обратились трое молодых людей: Виктор Бабашкин, Олег Скрипачев и Игорь Занчук. Все они работали в театре оперы и балета, и у всех были похожие симптомы: сильные боли в теле, онемение конечностей и выпадение волос. Симптомы могут казаться серьезными, но врачи не придали им особого значения. Больных заподозрили в том, что они — обычные симулянты, которые просто хотели получить больничный. Мужчин отправили домой. В итоге, несмотря на свое состояние, они продолжали выходить на работу, чтобы не быть уволенными за прогулы. Здоровье одного из них, Олега Скрипачева, позже так и не восстановится: в девяностых он покончит жизнь самоубийством.
Причину ухудшения здоровья сразу троих работников театра тогда никто не пытался выяснить. Уже позже станет ясно: незадолго до болезни все мужчины пили лимонад из одной бутылки. Бутылку эту они не покупали в магазине — ею поделился коллега по имени Владимир Мезенцев. Позже именно к нему возникнут вопросы у следователей, но тогда никто и подумать не мог, что лимонад имеет хоть какое-то отношение к делу.
Таллий в бутылке шампанского
Поздно вечером 25 июля 1982-го года минская «скорая» получила звонок: стало плохо работнику Национального академического театра имени Янки Купалы, машинисту сцены Сергею Кучерову. Мужчина говорил сбивчиво, у него закатывались глаза и еле прощупывался пульс. Еще один симптом — сильные боли в теле. Кучерова отвезли в 5-ю больницу Минска, где сразу же отправили в реанимацию с подозрением на сердечный приступ. Но картина была слишком нетипичной, и очень скоро врачам стало ясно, что причина кроется в чем-то другом. Несмотря на все попытки спасти мужчину, он умер в больнице той же ночью.
Внезапная смерть молодого человека, которому не было и 30-ти лет, вызывала вопросы. Было проведено вскрытие, и медицинская экспертиза показала неожиданный результат: в организме Кучерова были обнаружены следы соединений таллия.
Таллий — тяжелый, мягкий и чрезвычайно токсичный металл без вкуса и запаха, который в обычных условиях может растворяться в воде. И сам таллий, и его соединения крайне опасны для живых организмов. Один из главных симптомов отравления — выпадение волос, вплоть до полного облысения, для чего достаточно небольшого количества вещества. Более высокие концентрации вызывают смерть, притом не сразу: с момента отравления до гибели может пройти несколько дней. Соединения таллия в прошлом широко использовались для борьбы с грызунами-вредителями.
Отравление редким ядом — исключительный для БССР случай, который не мог не привлечь внимания милиции. В Минске такое вещество можно было отыскать буквально в нескольких местах: в лабораториях Академии наук, на химическом факультете БГУ или в магазине «Химреактивы». Погибший Кучеров не был связан ни с одним из этих мест.
Изучение медицинской карты показало, что погибший уже обращался к врачам с жалобами на ухудшение здоровья. И он был не единственным: в больницу ходил и его коллега по театру Игорь Лобанов. Мужчины жаловались на онемение конечностей, усталость и металлический привкус во рту. Глубоко разбираться в этих жалобах врачи, как и в случае с предыдущим отравлением, не стали. Лобанову и Кучерову заявили, что, вероятнее всего, они страдают недостатком витаминов, и посоветовали принимать аскорбиновую кислоту и есть побольше свежих овощей и фруктов.
Игорь Лобанов остался в живых. Позже он расскажет следователям, что накануне болезни они вместе с Кучеровым пили напиток из одной бутылки — странного вида шампанское. Странным оно было из-за того, что после открытия в бутылке не обнаружилось газа. Бутылку принес один из мужчин (по одной версии Кучеров, по другой — Лобанов), а взял он ее из шкафчика на прошлом месте работы — в театре оперы и балета. Как раз там и случилось массовое отравление ранее в этом году.
Важно понимать, что к этому моменту милиция даже не знала об отравлениях в другом театре. А вот смерть Кучерова от бутылки шампанского вызвала у них подозрения в том, что на Минском заводе игристых вин могли возникнуть неполадки, и в одну из партий напитка попали ядовитые вещества. Такой вариант развития событий был ужасным: напиток отправлялся в разные уголки СССР, и в ближайшем времени можно было ожидать целой череды отравлений по всей стране. Но очень скоро, буквально спустя пару дней, стало понятно, что шампанское, вероятно, ни при чем. Случились новые отравления, и новые смерти.
Отравленное вино у двери в квартиру
Поздно вечером 27 июля в минской больнице скорой медицинской помощи оказались сразу два молодых человека: Григорий Лаптев и Владимир Рыбаков. Оба только что закончили вуз, и у обоих наблюдались симптомы тяжелого пищевого отравления. Лаптев умер в тот же день, Рыбаков — на следующий. Перед смертью с Владимиром успел поговорить следователь.
Произошло следующее: вечером молодые люди отмечали окончание университета в кафе, а после решили продолжить праздник в квартире своей знакомой. Девушка по имени Наталья Руденок сама пригласила их в гости. Там молодые люди открыли бутылку вина «Саперави». Рыбаков и Лаптев выпили всего по рюмке, и им сразу же стало плохо. Позже выяснится, что на этот раз в бутылке был не таллий, а соляная кислота и мышьяк.
О том, что в Минске от отравления напитком из бутылки накануне скончался другой молодой человек, следователи уже знали — результаты экспертизы к этому времени были готовы. Держа в уме этот факт, они отправились в квартиру к Руденок, чтобы понять, откуда взялось вино, которое могло быть отравлено. В квартире были девушка и ее мать — испуганные тем, что произошло, они вылили вино и выбросили бутылки. Тогда же мать Руденок рассказала интересную деталь: у напитка было необычное происхождение. Его не купили в магазине, а «удачно» нашли. Несколько бутылок просто стояли на лестничной клетке, у двери соседней квартиры.
Имя этого соседа — Владимир Мезенцев. Тот самый, который недавно поделился с коллегами из театра оперы и балета отравленным лимонадом.
Хотел отравить одного, а убил троих
Мезенцев запросто мог стать главным подозреваемым, но его соседка ясно дала понять: отравленное вино она нашла у двери его квартиры. Лимонад, который Мезенцев отдал коллегам, он тоже нашел в своем шкафчике на работе. Следователи решили проверить версию о том, что отравить хотели самого Мезенцева. Но сам он понятия не имел, кому это могло быть нужно. Единственный недоброжелатель, которого он смог вспомнить, — его бывшая любовница. У нее дома провели обыск и даже отыскали баночку с соляной кислотой. Девушка утверждала, что ее в квартиру с работы принесла мать на случай, если та вдруг пригодится в хозяйстве.
Параллельно с этим следователи отправляли запросы на предприятия и в учреждения, которые используют в производстве опасные вещества, активно допрашивали соседей Мезенцева и работников театра оперы и балета. Некоторые из них вспомнили, что у одного из коллег по театру есть брат-химик. Тогда в деле начала просматриваться разгадка: среди студентов химического факультета БГУ действительно нашелся 19-летний Александр Нехаев. Фамилия оказалась для следствия знакомой: в театре оперы и балета работал 34-летний Валерий Нехаев. Оба были братьями и оба попали под подозрение.
В квартиру, где жили Нехаевы, пришли с обыском, и обнаружили в ней настоящую химическую лабораторию. Александр проводил разнообразные опыты и хранил дома множество самых разных, в том числе опасных веществ. Он без проблем доставал их в лабораториях на факультете. Помогали ему и сотрудники магазина «Химреактивы»: одна из них, ничего не подозревая, за коробку конфет передала Нехаеву большое количество таллия и мышьяка.
Но младший брат, как оказалось, был лишь соучастником. Идея отравления пришла в голову Валерию Нехаеву. Как он рассказал следствию, наказать таким способом он хотел своего коллегу Мезенцева. Они оба работали в театре со сценой, и однажды по вине Мезенцева на Нехаева упала часть декорации. Вместо извинений он услышал в свой адрес мат и затаил обиду. Нехаев рассказал, что его постоянно преследовало чувство несправедливости: себя он считал талантливым, но принципиальным человеком, но при этом жил небогато и не имел семьи.
Александр лишь подсказывал брату, какой яд лучше использовать, и доставал нужные вещества. Первая попытка отравить Мезенцева оказалась неудачной: лимонад с таллием попал к другим людям, которые, наоборот, были друзьями Нехаева. К счастью, яда в бутылке оказалось слишком мало. Для второй попытки отравитель увеличил дозу, но отравленное шампанское снова попало к другим людям. В третий раз Нехаев использовал соляную кислоту и мышьяк, но снова отравил не тех.
Валерия подвела спешка: между попытками убийства прошло слишком мало времени, и внезапные смерти молодых людей не могли не вызвать вопросов. Если бы он выдерживал паузы, возможно, на эти случаи не обратили бы внимания.
Приговор — расстрел
Обоим братьям предъявили обвинения: старшему — в убийстве, покушении на убийство, причинении телесных повреждений, хищении боеприпасов и изготовлении порнографических материалов. Такой широкий список объясняется тем, что в квартире братьев нашли самодельное оружие, патроны и слайды пикантного содержания. Младшего брата обвинили в покушении на убийство и причинении телесных повреждений. Общее обвинение для обоих — незаконное изготовление, приобретение и хранение сильнодействующих и ядовитых веществ.
Старший Нехаев был уверен в том, что его осудят на расстрел. Он не ошибся: приговор был именно таким. Александр Нехаев отделался пятью годами лишения свободы.
В 2002-м году «Белгазета» писала и о других последствиях дела. Ректору БГУ предлагалось усилить работу среди учащихся из-за недостойного поведения бывшего студента. Начальнику уголовного розыска Минска указали на «недостаточную работу по своевременному обнаружению преступной деятельности Нехаевых». Досталось и директору театра оперы и балета: ему указали на то, что в театре «ненадлежаще проводится воспитательная работа среди коллективов машинистов сцены». Уголовное дело возбудили и в отношении продавщицы, которая за конфеты выдавала Александру Нехаеву опасные вещества.
Валерия Нехаева расстреляли спустя полгода, в 1983-м. Его младший брат полностью отбыл пятилетний срок и вышел на свободу в 1987-м.