За более чем три месяца российской агрессии в Украине риторика Александра Лукашенко относительно событий в соседней стране очевидно изменилась. Теперь вместо позиции союзника России, который готов поддерживать свою восточную соседку, официальный Минск пытается стать миротворцем (даже несмотря на то, что с территории нашей страны в Украину запускали ракеты) и где-то даже дистанцироваться от Кремля. Лукашенко подчеркивает, что Беларусь не агрессор и что лично он хочет урегулировать конфликт. Но почему политик так резко поменял мнение и чего он хочет этим добиться? Об этом в своей колонке рассуждает политический журналист «Зеркала» Татьяна Ошуркевич.
Татьяна Ошуркевич
Политический журналист «Зеркала».
Окончила институт журналистики БГУ. Экс-журналистка Onliner.by. С лета 2021 года работает в «Зеркале». В июле того же года вынужденно уехала из Беларуси в Киев, после начала войны в Украине живет в Германии. Сфера профессиональных интересов — белорусская политика, международные отношения.
Тот факт, что Александр Лукашенко меняет свою риторику в зависимости от политической выгоды, которую он может извлечь, давно не новость. На фоне бесконечных обвинений последних двух лет может показаться, что «от любви до ненависти» у него случается только с любимым пропагандистами «коллективным Западом». Но это совсем не так. Обратимся к историческим примерам.
На ближайшего союзника и кредитодателя, Россию, за время своего правления Лукашенко обижался не раз: так случалось, когда его крепкая дружба с Кремлем давала очередную трещину (вспомним высказывания во время газовых, нефтяных и торговых конфликтов). В 2019 году, когда между двумя сторонами снова повисло напряжение, Лукашенко и вовсе прямо задал вопрос журналистам: «На хрена нужен кому такой союз?» Не будем далеко ходить: даже перед президентскими выборами 2020 года мы увидели демонстративное задержание российских вагнеровцев, а приближенные к российской власти представители «Газпрома» и вовсе оказывались «кукловодами» Виктора Бабарико.
В моменты, когда отношения с Россией переставали быть гладкими, Лукашенко прибегал к мягкому подразниванию Кремля. Он прямо заявлял, что намерен «последовательно и целенаправленно» выстраивать отношения с ЕС и США, ездил к Федеральному канцлеру Австрии Себастьяну Курцу, принимал у себя президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера, а в феврале 2020 года дружески похлопывал по плечу экс-госсекретаря США Майкла Помпео.
Почему Лукашенко выбрал для своей политики такое лавирование? Все просто: чтобы сохранить и западную помощь, и поддержку Кремля, он вполне успешно занимал позицию двух стульев. Это традиционная и циничная для Лукашенко игра: когда в самой Беларуси политическая жизнь идет вразрез с его планами, он прибегает к репрессиям, а сами политзаключенные становятся разменной монетой в переговорах с Западом.
Играть по таким правилам Лукашенко решал и в 2006-м, и в 2010-м — и это работало.
В 2020 году Лукашенко мог снова надеяться, что подобная риторика сработает, но избирательная кампания очевидно пошла не по его плану. И чем ближе становилась дата президентских выборов 2020 года, тем чаще под удар стали попадать западные страны. Вскоре они и вовсе оказались виноваты во всех грехах: в конце августа 2020-го Лукашенко обвинил в планировании белорусских протестов США и Европу, добавив, что они пытаются использовать Беларусь против России.
С этого момента риторика в отношении Запада у Лукашенко стала предсказуемой, а недовольство «внешним вмешательством» в политику Беларуси только нарастало. Вскоре к раскачивающим лодку белорусской стабильности подтянулась и Украина. Все дело в том, что сразу после президентских выборов 2020 года в Киеве засомневались в легитимности Лукашенко, а затем одними из первых ввели санкции за принудительную посадку самолета Ryanair с Романом Протасевичем на борту. Лукашенко, заверявший журналистов, что с территории Беларуси никогда не будет проявлена агрессия в отношении южной соседки, затаил личную обиду на украинские власти.
Однако основной причиной белорусской позиции «все вокруг враги, кроме России», все же стала устойчивая поддержка его режима Кремлем. За то, что Россия помогла Лукашенко снова почувствовать стабильность после горячего августа-2020, ему пришлось заплатить. Вероятно, он посчитал, что обострения риторики в адрес недружественных Путину стран будет достаточно. Так на поверхности оказались старые пассажи о государствах, которые желают нам зла, а адекватный диалог с Западом начал исчезать на глазах. Лукашенко, очевидно, надеялся, что все внешнеполитические проблемы решит Кремль, а потому между вариантами «остаться в кресле» и «сохранить связи с цивилизованным миром» решительно выбрал первый.
Что в итоге? Сначала Беларусь стала тем самым редким союзником России по милитаристским настроениям, а зимой 2022 года — и соагрессором в войне. При этом своей привычке выбирать риторику на ходу Лукашенко не изменил: за три месяца его заявления успели пройти путь от воинственности до позиции кота Леопольда. Еще в начале февраля он заявлял, что в случае войны она продлится не более трех-четырех дней. Утром 24 февраля он сообщил, что сам предложил Путину оставить российские войска на территории Беларуси, чтобы «политики Украины еще раз сделали выводы».
Однако российский блицкриг не удался, и вслед за этим тон выступлений Лукашенко начал меняться. Он стал подчеркивать, что ни одного белорусского солдата на территории Украины нет, а затем уговорил Зеленского провести встречу делегаций России и Украины в районе Припяти. В марте он и вовсе стал мемно оправдываться за белорусское соучастие: рассказал, что Украина собиралась напасть на Беларусь, а Россия пресекла эти планы своим вторжением. Кроме того, уже в апреле на совещании Совбеза Лукашенко обиделся, что Беларусь западные страны «бездоказательно и безосновательно» сделали «пособником агрессора».
Некоторые политические аналитики считают, что Лукашенко знал о готовящейся войне заранее, надеялся на победу вместе с Россией и в итоге просчитался вместе с Кремлем. Я же склоняюсь к тому, что его поставили перед фактом: белорусская территория будет использоваться как плацдарм для российского вмешательства. И в такой ситуации все, что мог сделать Лукашенко для сохранения своего лица, это выторговать невведение в Украину белорусских войск (если их присутствие там в принципе важно для Путина).
Вполне вероятно, он надеялся, что это позволит ему избежать санкций и начать торг с Западом с позиции «нас там нет». Однако все сложилось иначе. Санкции ввели, Беларусь получила позорный статус соагрессора и оказалась в ловушке. В такой незавидной ситуации единственный шанс создать хоть какие-то связи с западным миром — это абстрагироваться от войны. И Лукашенко пытается это делать. О таких попытках свидетельствует его желание включить нашу страну в переговорный процесс, письмо главы МИД Владимира Макея западным дипломатам, заявления в духе «переговоры начались благодаря мне» и «операция затянулась». Кроме того, недавно Лукашенко отправил послание главе ООН, в котором заявил: Беларусь — не агрессор и вообще хочет все это урегулировать и забыть.
В попытке найти хоть какие-то точки соприкосновения с цивилизованным миром он совершает привычные для себя маневры словесного переобувания. Проблема в том, что они не дают никакого результата: на западе к диалогу с таким скользким политиком вряд ли кто-то готов. И, чтобы добиться обратного, Лукашенко должен пойти на огромные уступки, которые могут быть чреваты потерями для него самого. Да, он имеет возможность выпустить политзаключенных, но при этом может нарваться на непредсказуемую реакцию Кремля и разочарование со стороны номенклатуры и силовиков. И, что гораздо важнее, даже в этом случае ни о каких гарантиях со стороны Запада речи не идет. В ситуации, когда белорусская территория используется как плацдарм для российских войск, субъектность страны под большим сомнением, а белорусский вопрос уходит на второй план, подобных уступок очевидно может быть недостаточно.
Для начала разговора Лукашенко с Западом планка задрана слишком высоко. Но, похоже, в условиях санкций, максимальной привязки к России и соучастия в войне смена риторики — единственный политически безопасный для Лукашенко шаг, на который он может пойти.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.