Канцлер ФРГ Олаф Шольц рассказал, что Владимир Путин перед началом войны в разговоре с ним отрицал право Беларуси и Украины на независимость. Подобные мысли прямо или косвенно Путин высказывал и публично. Но ни власти, ни Александр Лукашенко, считающий себя гарантом суверенитета страны, не только никак не протестуют из-за таких заявлений и не пытаются дистанцироваться от Москвы (например, потребовать вывести российские войска), а, наоборот, усиливают политическую и экономическую зависимость от России. Спросили экспертов, почему так происходит.
Что Путин говорил о независимости Беларуси и других постсоветских стран
«[Путин] рассказал, что Беларусь и Украина, вообще-то, не должны быть самостоятельными, суверенными государствами», — заявил немецким журналистам Олаф Шольц, ссылаясь на приватный разговор политиков перед началом войны.
Можно вспомнить, что 22 февраля, за два дня до нападения на Украину, Владимир Путин публично высказывал свое отношение к независимости постсоветских республик. «Зачем надо было с барского плеча удовлетворять националистические амбиции на окраинах бывшей империи?» — недоумевал политик, когда говорил о независимости Украины. После этого распад СССР и формирование независимых государств он оценил как «гораздо хуже, чем ошибку». В том публичном выступлении не шла речь о нашей стране, но так как мы являемся одной из постсоветских республик, граждан которых Путин называет «населением исторической России», то вполне логично предположить, что такой же позиции он придерживается и в отношении Беларуси.
Казакевич: Власти понимают, какие угрозы исходят от России
Директор института «Политическая сфера» политолог Андрей Казакевич объясняет, что внешняя политика, которую Александр Лукашенко выстраивал в связи с установлением авторитарной системы, базировалась на двух принципах. Первый — это максимальное сохранение модели (включая сохранение отраслевой структуры, индустриального характера), в которой экономику в основном контролирует государство. Второй — сохранение непосредственно авторитарной политической модели, которая выстраивалась после 1996 года.
— Опираться при этом можно было только на Москву — Лукашенко это понимал. Привязка к России была единственной возможностью сохранения выбранной экономической модели (или постепенной ее трансформации без серьезных шоков). Ориентация на какую-либо другую страну — будь она в Азии или западной Европе — сделала бы это невозможным. В этом случае пришлось бы проводить серьезные реформы, менять структуру экономики. Россия же предоставляла для сохранения модели дешевые ресурсы и доступ к традиционным для белорусской продукции рынкам, — комментирует эксперт.
Похожая ситуация с политической моделью. Сохранение авторитарной системы, неограниченной власти Александра Лукашенко без ограничений на применение насилия в отношении своих оппонентов, не было бы возможным при ориентации на Европу и США, отмечает Андрей Казакевич. Страны Запада могут терпеть авторитарные режимы, но последним приходится придерживаться определенных рамок и соглашаться на серьезные ограничения в своей внешней политике.
— Александр Лукашенко никогда не хотел обременять себя этими вопросами, поэтому и здесь была во многом единственной возможной ориентация на Россию как единственного гаранта сохранения авторитарной системы в Беларуси, — продолжает эксперт. — После 2020 года это стало еще более очевидным. Если до этого была попытка балансировать, и в какой-то момент власти приняли решение несколько реформировать экономическую модель, приняли на себя ограничения по применению политического насилия, то после начала кризиса в августе 2020-го единственным гарантом сохранения авторитарной системы с личной властью Лукашенко могла выступить только Россия. Запад однозначно отказался от такой роли и поддержал протестующих.
Так Лукашенко пришел к безальтернативности сохранения своей личной власти с ориентацией на Москву, отмечает Андрей Казакевич и уточняет:
— Скорее всего, власти понимают, что основная угроза национальной безопасности исходит именно от России. Это неоднократно озвучивалось, в том числе летом 2020-го, когда было много заявлений и прямых, и косвенных об опасности со стороны РФ. Так же можно интерпретировать и более поздние высказывания, например, когда Лукашенко говорит о том, что Беларусь могут разорвать с разных сторон. Наверное, подразумевается не только Запад, но и кто-то еще.
Однако стратегия Лукашенко исходит из того, что в такой ситуации интересы власти ставятся выше национальных, подчеркивает эксперт.
— И власти, и сам Александр Лукашенко пытаются обезопасить себя от России тем, что становятся еще более русскими, чем сами россияне. Поэтому используется жесткая антизападная риторика, демонстративно поддерживается война и другие инициативы РФ, звучат заверения о том, что ни в коем случае невозможен разворот на Запад, подчеркивается готовность встроиться в новую санкционную реальность. Расчет на то, что в отношении такого союзника — максимально покладистого, единственного, кто поддерживает во всем, занимает подчиненную позицию на внешней арене — Россия не будет иметь поводов оказывать жесткое давление и тем более использовать насилие. Что касается попыток Москвы навязать новые интеграционные инициативы, как это было в 2021 году через известные интеграционные карты, то у властей расчет на то, что в какой-то момент этот процесс завязнет в бюрократических процедурах и ограничится незначительной потерей контроля над внутренней ситуацией.
— Почему наш МИД не реагирует на подобные заявления Москвы и Путина о независимости и самостоятельности Беларуси?
— Вообще белорусско-российские отношения — это не функционал МИД. Он тут стоит на третьих ролях после самого Александра Лукашенко и правительства. Так что вполне понятно, почему он на похожие заявления либо не реагирует никак, либо делает это очень редко.
Если говорить более широко, то реакция на подобные заявления может видеться как проявление нелояльности или создание негативного информационного фона в отношениях с Кремлем. Поэтому власти воздерживаются от комментариев и реакции и стараются спускать это на тормозах.
Львовский: Видим события, которые угрожают суверенитету, но дистанцироваться некуда
Отвечая на вопрос о том, почему белорусские власти во главе с Александром Лукашенко не пытаются дистанцироваться от Москвы и снизить экономическую привязанность к ней, старший научный сотрудник BEROC (Киев) Лев Львовский указывает на целеполагание.
— Если мы говорим о долгосрочном суверенитете Беларуси, то в том плане заявления России очень тревожные. А кроме заявлений, есть еще и действия: развязанная война в Украине, подталкивание Минска к подписанию дорожных карт на протяжении последних лет. То есть мы видим события и заявления, которые угрожают суверенитету Беларуси. Но дистанцироваться Александр Лукашенко не может, потому что некуда. Если раньше в том числе в экономической плоскости проводилась политика многовекторности, то теперь ей нет места. Запад предъявляет политические требования или, я бы сказал, требования из спектра прав человека. Значит, чтобы вернуться к политике многовекторности, нужно как минимум уменьшить, а лучше вообще отменить репрессии. Но в идеале — перестать быть союзником России. Ведь если раньше со стороны того же Евросоюза главными были требования, касающиеся прав человека, то сейчас на повестке дня практически у всех война в Украине. Соответственно, в этом плане важно как минимум занимать нейтральную позицию. А предоставление своей территории Москве для военных атак на соседнюю страну явно не является таковой, — комментирует Лев Львовский.
Руководство Беларуси поставило страну в такое положение, когда они сами больше не могут следовать принципу «и вашим, и нашим», отмечает эксперт.
— Поэтому между потерей власти и суверенитетом, наверное, выбор делается в сторону того, что лучше рискнуть вторым, чем первым, — делится своим предположением эксперт BEROC.
Лев Львовский считает, что в сложившихся условиях невозможно отделить чисто экономические отношения от политических. Хотя в экономическом плане, говорит он, Александр Лукашенко пытается играть в гаранта стабильности.
— С этим все сложно из-за санкций, внутреннего конфликта. Это выливается в повышенные инфляционные ожидания, депрессию спроса, проблемы с отдельными предприятиями и целыми секторами. Поэтому экономические надежды тоже только на Россию и ее деньги. Если сейчас не удовлетворить Россию, то все социальные гарантии, которые еще остались, работа заводов могут просто посыпаться.
— С учетом процесса по углублению интеграции с Россией и сближением Беларуси с ней в торговле и других отраслях можно ли говорить о потере экономического суверенитета?
— Я бы так не сказал. Это относительная натяжка. Страны, которые торгуют и взаимодействуют, зависят друг от друга. Возьмем отстраненный пример — Китай и США, которые являются главными торговыми партнерами друг друга. Являются ли они от этого в какой-то степени созависимыми? Наверное, да. Вынуждены ли власти Китая при своих действиях учитывать интересы США? Да. И наоборот. Тесные торговые отношениям между странами, можно сказать, забирают часть суверенитета — это нормальная практика.
Что касается Минска и Москвы, то сейчас роль Беларуси увеличивается. Есть надежды на то, что через Минск, на который наложены не такие жесткие ограничения, можно будет обходить часть санкций. Но для России Беларусь важна больше как союзник, тем более что у нее остается очень мало друзей. В итоге мы видим такие отношения: дружба в обмен на экономику.
