Минфину США запретили участвовать в сделках по выкупу специальных прав заимствования Беларуси и России и предписали убеждать другие страны не делать этого. Повлияет ли это на ЗВР Беларуси и возможности правительства для поиска финансовых ресурсов, объяснила академический директор BEROC и приглашенный профессор Университета Карлоса III в Мадриде Катерина Борнукова.
Решение о запрете работы со специальными правами заимствования (SDR — special drawing rights) Беларуси и России стало частью санкционной политики США из-за военной агрессии против Украины.
По данным на 1 июля, в ЗВР Беларуси SDR составляли эквивалент 1,37 млрд долларов. Из них чуть более 900 млн Минску выделили в августе 2021 года в рамках поддержки МВФ для стран-участниц для восстановления после пандемии коронавируса.
SDR — это платежное средство, выпускаемое Международным валютным фондом. Но это не деньги в их привычном понимании, а средства, существующие в виде записей на специальных счетах стран — участниц фонда. Сам МВФ и некоторые другие международные финансовые организации используют их как расчетную единицу. Эти средства учитываются в золотовалютных резервах страны.
Специальные права заимствования всегда были достаточно неликвидной финансовой единицей для Беларуси, считает экономист Катерина Борнукова. Судя по всему, Минску всегда было сложно обменять SDR на ликвидную валюту.
— Еще до получения SDR на 900 млн долларов в прошлом году мы в прошлый глобальный кризис (после 2008 года. — Прим. ред.) получили чуть меньшую сумму. Она поступила в 2009 году. Но в 2011-м в период острого валютного кризиса, когда иностранной валюты не хватало, Беларусь не обменяла эти специальные права заимствования и они так и остались лежать в резервах, — объясняет экономист.
Минск не сделал этого и в течение последнего года, после того как получил от МВФ SDR в эквиваленте 900 млн долларов, несмотря на перспективу новых санкций и постепенного сужения возможностей для международных финансовых операций.
— Несмотря на это, ни за весь прошлый год, ни за начало этого не было принято никаких решений по тому, чтобы разменять их на ликвидные валюты. Это подсказывает, что сделать это достаточно сложно, отмечает Катерина Борнукова. — Теоретически их можно было бы обменять, но нет ликвидного рынка специальных прав заимствований — и страны должны между собой договариваться напрямую, чтобы их разменять. Действительно, мы говорили раньше, что единственной такой страной для нас остается Россия. Но проблема в том, что после февраля на Россию наложен ряд ограничений, особенно на уровне международных расчетов. Думаю, для нас эти права заимствования превратились в тыкву еще в феврале.
В условиях, в которых оказался официальный Минск, отмечает эксперт, решение Вашингтона — это очередной сигнал другим странам, например, из Азии, о том, что не стоит обменивать SDR Беларуси, если Минск придет с таким предложением.
— Подобные запреты Минфина США обычно означают, что расчеты в долларах за такие транзакции сильно усложняются. То есть прямого запрета [на расчеты] нет, но большинство банков, финансовых институтов не захочет иметь с этим дело из-за оверкомплаенса (излишних усилий по управлению возможными рисками. — Прим. ред.). То есть у нас и так были низкие шансы что-то с этими правами заимствования сделать, а теперь стали еще ниже — допустим, были 5%, а стали 3%. Значимое ли это изменение? Наверное, уже нет.
Экономическая ситуация в Беларуси пока некритичная. ЗВР не падали, в страну поступает валютная выручка. То есть пока критической необходимости искать пути для обмена SDR нет.
— Но по какой-то причине состав золотовалютных резервов стали скрывать. Возможно, для защиты от санкций, но и чтобы не было понимания, насколько ликвидные те суммы, которые там находятся, — отмечает экономист.
— Почему запрет ввели именно сейчас? Есть ли вероятность, что Минск пытался обменять эти права заимствования?
— Скорее всего, нет. Беларусь в этом случае пошла прицепом за Россией. Возможно, были попытки со стороны России обменять свои SDR. Но и Россия, и Беларусь пока не находятся в ситуации, когда им сильно нужна валюта. Но ситуация может измениться — как из-за санкций, так и из-за выплаты госдолга для Беларуси. Кроме России, с которой мы можем договориться о реструктуризации, мы должны, например, Китаю, плюс в начале 2023 года нас ждет большая выплата по долгам, которая требует существенного количества ликвидной валюты.
Даже учитывая, что Минфин предлагает выплаты в белорусских рублях, он делает это с пониманием, что инвестор тут же на внутреннем рынке Беларуси обменяет их на доллары и евро. Поэтому надо быть готовыми к тому, что в феврале, когда надо будет выплатить почти 800 млн долларов (если эта выплата произойдет и Минск не объявит дефолт), будет огромный всплеск валюты на рынке, который, скорее всего, придется удовлетворять. Опять же встает вопрос: сколько осталось ликвидных резервов, к скольким мы все еще имеем доступ. Напомню, что кроме отыквевших специальных прав заимствования у нас заблокированы резервы, которые хранились в Европе (мы не знаем, какая их часть там находилась).