За последний год Генпрокуратура Беларуси не возбудила ни одного уголовного дела по заявлениям белорусов о насилии со стороны силовых органов, зато завела несколько дел, которы касаются чиновников или структур соседних государств, а также событий почти 80-летней давности. Блог «Отражение» спросил у специалистов в вопросах права, каковы шансы найти и привлечь к ответственности тех, кого ведомство считает виновными по этим делам.
Дело о геноциде белорусского народа в 1941—1944 годы
Самое масштабное из — это дело о геноциде населения Беларуси в годы Великой Отечественной войны (точнее с 1941 по 1944 годы), которое Генпрокуратура возбудила в апреле этого года, спустя фактически 76 лет после окончания войны.
В ходе расследования хотят собрать доказательную базу и установить «реальный ущерб от геноцида и принять меры по его возмещению», заявлял генеральный прокурор Беларуси Андрей Швед. После этого белорусские власти намеревались предпринять меры по «компенсации вреда, причиненного физическим лицам, в том числе узникам лагерей и лицам, угнанным на принудительные работы». Кроме этого в планах официального Минска стояло обращение в международные организации по вопросу признания геноцида белорусского народа на международном уровне.
Генпрокуратура установила около 400 фамилий и адресов еще живых эсэсовцев латышских легионов по всему миру и направила запрос в Латвию в отношении 22 из них. В рамках уголовного дела Генпрокуратура собиралась допросить экс-президента Литвы Валдаса Адамкуса, чтобы проверить его причастность к деятельности батальонов, проводивших карательные операции на территории Беларуси в 1944 году.
По словам Шведа, сумма материального ущерба составляет не менее 500 млрд долларов.
1 сентября стало известно, что Литва отказала в допросе Валдаса Адамкуса.
Мочалов: Привлечь виновных по этому делу нельзя, потому что закон не имеет обратной силы
— В моем понимании этот кейс носит чисто политический характер. Во-первых, это дело началось, когда были отказы по возбуждению уголовных дел по заявлениям людей, пострадавшим от пыток и избиений на Окрестина и вне его стен. Во-вторых, есть вопросы относительно самого дела. Это историческое событие, и вряд ли найдутся люди, которые будут отрицать, что произошедшее в 1941—1944 годах является чудовищными преступлениями, которое в общественно-политическом понимании принято называть геноцидом. Но юридически это нельзя квалифицировать как геноцид по той причине, что по состоянию на 1941−1944 года такого понятия в уголовном законодательстве не было, — комментирует Андрей Мочалов, адвокат, лишенный в Беларуси лицензии.
По его словам понятие «геноцид» было сформулировано в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года, которая вступила в силу только в 1951 году. При это Конвенция прямой ответственности за геноцид не предусматривала, а призывала государства, которые ее ратифицировали, включить в свои уголовные кодексы такой вид преступления и ответственность за него. В Республике Беларусь геноцид и вовсе был криминализирован только в 1999 году с принятием нового Уголовного кодекса. Значит привлечь виновных по этому делу нельзя, потому что закон обратной силы не имеет, объясняет юрист.
— Что касается компенсации ущерба, который озвучивала Генпрокуратура, то, думаю, этот счет кому-то выставить нереально. Я не допускаю даже одного процента, что по этому вопросу может получиться хоть сколько-нибудь юридически обоснованный документ, который сформулирует сумму ущерба. Давайте говорить прямо — это исторические события, происходившие около 80 лет назад, когда была другая страна, другое правовое поле.
Боднарчук: Спустя 70 лет сложно найти какие-то доказательства
Расследование этого дела натыкается на массу проблем как юридического, так и фактического характера, говорит бывший адвокат Михаил Боднарчук. Он тоже указывает на то, что геноцид как состав преступления возник лишь после Второй мировой войны.
— Даже в ходе Нюрнбергских процессов он упоминался лишь в качестве описания совершенных преступлений. В качестве отдельного состава преступления он возникает уже после войны и образования ООН. Поэтому использование с юридической точки зрения термина «геноцид» в качестве непосредственного состава преступления уже само по себе является спорным, ввиду того, что обратной силы закон, устанавливающий противоправность деяния, иметь не должен, — комментирует юрист.
Другая проблема, по словам юриста, заключается в давности событий. По прошествии более чем 70 лет сложно найти какие-то доказательства, участия конкретных лиц в каких-либо деяниях.
— Уже сейчас были замечены ошибки в названиях некоторых литовских организаций, которые Генпрокуратура относит к участникам геноцида. Или, например, отсутствие достоверных источников доказательств приводит к неприятным ситуациям, когда по версии Генпрокуратуры деревня была сожжена немцами, а в действительности была уничтожена в ходе военных действий. На данный момент в живых осталось не так много участников тех событий, равно как совсем не многие свидетели и потерпевшие на данный момент в принципе могут дать какие-то показания, не говоря уже о том, что граждане старше 80 лет зачастую плохо помнят как обстоятельства тех событий, так и конкретных участников, — указывает Михаил Боднарчук.
В таких условиях, говорит он, практически невозможно вести речь про установление конкретных преступников, формирование достаточной доказательной базы и последующее осуждение этих лиц. Ранее подобные процессы проводились, когда живых участников событий было еще достаточно много.
Помимо этого, большинство государств мира отказывается выдавать своих граждан для осуществления уголовного преследования на территории другого государства, подчеркивает адвокат.
Дела в отношении главы МИД Латвии и мэра Риги
В мае этого года Генпрокуратура также завела уголовное дело в отношении министра иностранных дел Латвии Эдгарда Ринкевича и мэра Риги Мартиньша Стакиса по части 3 статьи 130 УК Беларуси «за совершение ими умышленных действий, направленных на возбуждение национальной вражды по признаку национальной принадлежности».
Причиной стало то, что 24 мая в столице Латвии на месте, где были вывешены флаги стран-участниц чемпионата мира по хоккею, они заменили государственный флаг Беларуси на исторический бело-красно-белый.
— Мы закрепляем те доказательства, которые имеются, которые мы можем получить. Мы запросили латышскую сторону. Каков будет их ответ, мы тоже не можем предполагать, но мы в расследовании этого дела будем настойчивы, целенаправленны и поступим в соответствии с национальным законодательством и нашими международными обязательствами, — заявлял в эфире СТВ заместитель генерального прокурора Алексей Стук.
Мочалов: В деле нарушены правила юрисдикции и квалификации преступления
— В этом деле возникают вопросы относительно правил юрисдикции. С одной стороны, есть преступления, по которым можно привлекать людей по универсальной юрисдикции. По белорусскому Уголовному кодексу можно возбудить дело в отношении иностранного гражданина, совершившего преступление вне нашей страны только, если это тяжкое или особо тяжкое преступление против интересов Беларуси. С другой стороны, случаи снятия государственного флага в прошлом году квалифицировались как надругательство над государственными символами. Это статья 370 УК, которая не относится к тяжким преступлениям. И даже первая часть статьи130 УК не относится к тяжкой. Как видим, в случае с главой МИД Латвии и мэром Риги уголовное дело было возбуждено по части 3 статьи 130 УК, которая уже относится к тяжкой, — отмечает адвокат.
Он предполагает, что в постановлении о возбуждении уголовного дела может содержаться ссылка на некие абстрактные тяжкие последствия, к примеру возросшее напряжение в обществе. Такое уже практиковалось в некоторых уголовных делах, что было использовано следствием как формальное основание для квалификации преступления как тяжкого.
— Формальности выполнены, но в моем понимании это, во-первых, нарушает правило юрисдикции, во-вторых, правило квалификации преступления. Нельзя не отметить также то, что статья 130 Уголовного кодекса Беларуси является так называемой «резиновой», то есть имеет оценочный характер, что позволяет квалифицировать преступления по ней только лишь на основании субъективного мнения следствия или прокуратуры.
Что касается возможности привлечения лиц к ответственности, то это вопрос вероятности, подчеркивает Андрей Мочалов. Вряд ли мэр Риги будет лететь над Беларусью, так как воздушное пространство сейчас закрыто, так что самолет с ним посадить не получится. Но задержание возможно в том случае, если он будет в России или другой стране, которая решит оказать Минску услугу, и он окажется в Беларуси.
Боднарчук: Вряд ли какое-либо государство решит выдать Беларуси граждан Латвии
— Есть большие сомнения в том, что снятие флага с флагштока может быть расценено в какой-либо другой стране, помимо Беларуси, как действия, направленные на возбуждение национальной вражды или розни по признаку национальному принадлежности. Тем более сомнительно, что высказывания данных граждан Латвии по поводу их действий, раскрывающие их мотивы, оставляют хоть какие-то шансы для подобной квалификации. Исходя из этого, следственные органы Беларуси могут попробовать объявить граждан Латвии Эдгарда Ринкевича и Мартиньша Статкиса в розыск и даже заочно заключить их под стражу, но крайне маловероятно, что какое-либо государство, за исключением разве что России, решит выдать их Беларуси, если те вдруг окажутся на территории этого другого государства, — комментирует Михаил Боднарчук.
Сама процедура экстрадиции в большинстве стран предполагает не просто формальную проверку документов, но и оценку того, является ли деяние, вмененное лицу, преступлением в стране выдачи. В данном случае, отмечает юрист, само содержание статьи 130 УК в большинстве стран также может считаться преступлением, а вот те совершенные действия, которые вменяются гражданам Латвии и квалифицируются по этой статье в Беларуси, вряд ли в этих государствах будут считаться преступлением.
— Учитывая, что вероятность приезда граждан Латвии Статкиса и Ринкевича в саму Беларусь крайне мала, развитие этого дела возможно лишь в случае их необдуманного приезда в какое-то из государств, где снятие флага может быть расценено, как преступление, а отношения этой страны с белорусскими властями будут достаточно хорошими для выдачи кого-либо в рамках процедуры экстрадиции, — считает он.
Дела про оставление в опасности мигрантов
В сентябре были заведены два уголовных дела по части 3 статьи 159 УК (Заведомое оставление в опасности). Первое дело возбудили после того, как на белорусско-польской границе нашли 19-летнего иракца. По данным ведомства, он тяжелом состоянии из-за многочисленных телесных повреждений. Генпрокуратура также рассказала, что вооруженные люди в форме выдворили мигранта с территории Польши якобы с применением физической силы.
Буквально на следующий день появилась информация о еще одном похожем деле, которое касалось 25-летнего египтянина, которого доставили с границы в реанимацию в бессознательном состоянии с признаками переохлаждения. Придя в себя, он рассказал, что на польской территории его вместе с друзьями задержали люди в форме и выдворили на территорию Беларуси с применением насилия, передавало ведомство.
Белорусская сторона намеревалась просить органы Польши об оказании правовой помощи.
Мочалов: Оставление людей на границе не подпадает под эту статью
— В данном случае есть возможность найти людей, которые занимались переправкой иностранцев к границе. Очевидно, они находятся или периодически появляются в Беларуси. Более того, в Беларуси действует такой режим, который не позволяет незаметно пройти и находиться в приграничной зоне, где фиксируется каждое движение. Однако квалифицирующим признаком оставления в опасности является то, что жизни человека объективно угрожала опасность и он нуждался в срочной помощи. Простое оставление взрослых самостоятельных людей на границе или невпускание их на свою территорию не подпадает под статью 159 УК, — комментирует Андрей Мочалов.
Квалификацию преступлению дают следователь и суд, которые должны рассмотреть все имеющиеся доказательства. В общих чертах оценка доказательств исходит из того, что обычный человек мог понимать, что человеку, находящийся в опасном для жизни состоянии, например, без сознания или в крови, явно нужна безотлагательная помощь, объясняет он.
— Чтобы изучить причастность поляков, на виновность которых намекали в сюжетах государственного телевидения, белорусским следователям или прокуратуре предстоит обращаться за правовой помощью к Польше. Да, польские ведомства могут дать ответ по существу. Но это тоже вопрос вероятностный.
Боднарчук: Польская сторона данные события будет трактовать совсем в другом ключе
— Данная квалификация вызывает очень много вопросов. Насколько можно судить из официальных сообщений белорусской стороны, иностранные граждане были обнаружены на территории Беларуси, пересечение же границы польскими гражданами не зафиксировано. В этом случае возникает вопрос, как сотрудники польских погранслужб могли их тут оставить? Они сами незаконно пересекли границу Беларуси? Но об этом сообщений нет. Если же оставление в опасности произошло, по мнению следователей, в Польше, то Беларусь не имеет права такие уголовные дела возбуждать (преступление относится к категории менее тяжких, совершено на территории иностранного государства иностранцами в отношении иностранцев). Также непонятно, как следствие пришло к выводу, что в опасности эти иностранные граждане оставлены именно теми лицами, которые и поставили их в опасность, — комментирует Михаил Боднарчук.
Перспектива раскрытия и расследования дела лежит в плоскости сотрудничества между двумя государствами, отмечает бывший адвокат. Это значит, что даже если некое преступление действительно было, то установить виновных можно лишь путем проведения масштабных следственных действий как на территории Польши (и проводить их могут только польские правоохранительные органы), так и на территории Беларуси в атмосфере сотрудничества и взаимопонимания.
— С учетом того, насколько плохими в настоящее время являются отношения, велика вероятность, что просьбы о правовой помощи с белорусской стороны польской стороной исполняться не будут в принципе или будут исполняться в очень ограниченном объеме. При этом нужно понимать, что польская сторона данные события будет трактовать совсем в другом ключе, и понять в чем в действительности заключается истина и есть ли в принципе в чьих-либо действиях состав преступления, будет понять просто невозможно, по крайней мере сейчас, — отмечает адвокат.