В Беларуси начали разрабатывать систему долговременного хранения и захоронения радиоактивных отходов. К 2030 году власти обещают построить пункт хранения (могильник) для мусора такого рода, который образуется на атомной электростанции, а также в промышленности и медицине. Пока для него не выбрали даже площадку, но вопросы безопасности хранения опасных веществ беспокоят многих белорусов. Чтобы ответить на самые популярные из них, мы изучили опыт других стран, посмотрели исследования и обратились за комментарием к физику-ядерщику Андрею Ожаровскому. Поговорили с ним в том числе о том, где может появиться такой могильник.
Когда в Беларуси остро встанет вопрос захоронения радиоактивных отходов с АЭС
Выработка электроэнергии на АЭС связана с производством отходов, в том числе радиоактивных. Они есть на станции уже сейчас. Радиоактивные отходы можно разделить на «мусор», из которого после отработки не извлечешь пользу, его надо захоронить, и на отработавшее ядерное топливо, из него можно получить выгоду после переработки — извлечь плутоний и недовыгоревший уран, а потом уже это топливо захоронить.
К слову, такие радиоактивные отходы образуются не только на АЭС. В Беларуси уже есть пункт, где складируется радиоактивный мусор. Он находится на территории спецпредприятия «Экорес» в поселке Сосны под Минском. Но там не смогут хранить отходы АЭС.
Сейчас часть отходов, в том числе отработавшее ядерное топливо первого энергоблока, находятся в специальном приреакторном хранилище на самой станции, оно рассчитано на 10 лет. Это значит, что у Беларуси есть время для создания могильника для их дальнейшего хранения.
Вопросом о том, что делать с отходами с АЭС, власти в Беларуси задались спустя много лет после начала строительства самой станции. До сих пор на него нет окончательного ответа. В 2022 году — спустя два года после вывода в промышленную эксплуатацию первого энергоблока АЭС — Александр Лукашенко поручил создать «надежную систему обращения с такого рода отходами». Спустя примерно пять месяцев после этого появилось решение о создании оператора, который будет отвечать за строительство и управление этим объектом. Кто туда входит и кому будет подчиняться эта структура, до сих пор неизвестно. В то же время Лукашенко выдвинул требование: «Никакой нагрузки на бюджет, никаких дополнительных министерств, ведомств под грифом „оператора“».
Что это за отходы и сколько их
В стратегии обращения с радиоактивными отходами БелАЭС указано, что за время эксплуатации станции, то есть за 60 лет, образуется 9360 кубометров твердых радиоактивных отходов разных категорий. Это сравнимо с 40 олимпийскими бассейнами. Вместе с ними будет образовываться 60 кубометров высокоактивных радиоактивных отходов, что можно сравнить с вместимостью кузова БЕЛАЗ-7513.
Выходит, что в среднем каждый год работы БелАЭС будет образовываться почти 1,7 тысячи кубометров твердых радиоактивных отходов. Но это еще не все, после того как два энергоблока отработают свой срок после вывода их из эксплуатации, дополнительно образуется больше 4,1 тысячи кубометров такого мусора.
Физик-ядерщик Андрей Ожаровский указывает, что любая атомная электростанция производит разнообразные радиоактивные отходы. Они могут быть газообразными, жидкими и твердыми. Первые проходят через многочисленные фильтры и системы очистки. Вторые, как правило, переводят в состояние твердых. Именно последние предстоит где-то размещать.
Самые опасные из них — высокоактивные отходы. Их образуется от 0,2% до 3% от общего объема. Но именно в них содержится максимальная концентрация радиоактивных веществ. В основном они получаются в результате отработки ядерного топлива (о них расскажем дальше). Опасными они остаются на протяжении десятков тысяч лет. Среднеактивные составляют до 7%. Это компоненты реактора и графит из активной зоны реактора. Около 90% отходов — низкоактивные. Это в том числе пришедшие в негодность инструменты, рабочая одежда. Для их захоронения в Беларуси планируют строить специальный могильник.
Что представляет собой отработавшее топливо и что с ним делают
Иначе обстоят дела с отработавшим ядерным топливом.
В Беларуси в 2022 году провели первую перегрузку отработавшего ядерного топлива. Как того требует регламент, заменили 48 из 163 тепловыделяющих сборок с ядерным топливом.
По концентрации веществ это самые опасные отходы. Но они занимают меньшую долю по отношению к другому радиоактивному мусору.
— Во многих странах отработавшее ядерное топливо с самого начала считается радиоактивными отходами. Бельгия, Швеция, Франция тратят огромные деньги, чтобы его захоронить, не подвергая переработке. Но страны, обладающие ядерным оружием (например, Россия), пропагандируют процесс под названием переработка отработавшего ядерного топлива. Слово переработка здесь может ввести в заблуждение — под ней подразумевается извлечение плутония и недовыгоревшего урана. Их обоих там много, — объясняет физик-ядерщик, подчеркивая, что плутоний имеет в том числе военное значение.
Затраты на процесс извлечения плутония и урана и последующее захоронение отработавшего ядерного топлива в Минэнерго оценивали в 2,5−3,5 млрд долларов за весь период эксплуатации БелАЭС.
Как указано выше, Беларусь в ближайшие 10 лет будет хранить отработавшее ядерное топливо на самой станции. После этого его отправят в Россию для извлечения плутония и недовыгоревшего урана, а оставшиеся после этого отходы вернут в нашу страну для захоронения. Что стороны будут делать с плутонием и ураном, достоверно неизвестно. Это Минск и Москва должны прописать в отдельном соглашении до момента вывоза первой партии отработавшего топлива на переработку.
По информации министра энергетики Беларуси Виктора Каранкевича, топливо после переработки в России будут готовить к повторному использованию и возвращать в Беларусь. Но документов о таком соглашении в публичном доступе пока нет.
По словам Андрея Ожаровского, по этой части работы с отходами остается много вопросов, ведь формально извлеченные плутоний и уран будут принадлежать Беларуси. Значит, Минск может продать его России, а может потребовать его вернуть на территорию нашей страны. Но неизвестно, что с ним делать дальше.
— Лукашенко вполне может сказать: «Давайте нам все, что вы извлекаете из нашего топлива. Это наш плутоний». Он может захотеть продать его иранцам, ведь плутоний имеет военное значение. У Беларуси нет комбината, на котором можно создавать ядерное оружие, но кто знает, вдруг он [Лукашенко] захочет его построить. Помните заявления и сожаление о том, что Беларусь отдала ядерное оружие в Россию? — рассуждает эксперт.
По международным требованиям в соглашении о переработке отработавшего ядерного топлива должно быть прописано, что извлеченные компоненты могут использоваться исключительно в мирных целях. Но проверить это практически невозможно, отмечает Ожаровский, потому что производство в России одно и одинаковое и для мирного атома, и для ядерного оружия.
— Нельзя исключать, что плутоний может быть использован в военных целях. У России на это есть все права, ведь это официально ядерная держава. Никакие инстанции МАГАТЭ и знать не будут [о том, что именно происходило с извлеченными опасными металлами].
Что делают с радиоактивными отходами
Но вернемся к радиоактивному мусору, который не подлежит переработке и под захоронение которого будут создавать могильник. Такие радиоактивные отходы стараются безопасно хранить до лучших времен, то есть до момента, когда человечество научится нейтрализовать опасные вещества, которые содержатся в таком мусоре, хранить его более защищенно или пока за сотни или тысячи лет отходы не станут безопасными для окружающей среды. Лучшего решения человечество еще не придумало. Один из способов (он самый популярный) — приповерхностное хранение, то есть в специальных контейнерах на уровне земли или на глубине не больше 10 метров. Второй — глубокое захоронение в шахтах на глубине 250−1000 метров в земле или скважинах — 2−5 километров.
В Беларуси могильник для таких отходов планируют построить к 2030 году. В Госатомнадзоре полагают, что срок работы такого хранилища может составить до 500 лет. А по словам Андрея Ожаровского, сейчас нет технологий, которые могли бы гарантировать безопасность и выносливость подобных могильников на протяжении сотен лет.
— Могильник, который «Росатом» сейчас строит на [предприятии по производству компонентов ядерного оружия] «Маяке», представляет собой углубленную на четыре метра бетонную герметичную конструкцию. Туда помещаются контейнеры с радиоактивными отходами, все это засыпается. Сверху делается холм с гидроизоляцией — глина, песок, сверху сажается травка. И утверждается, что это сооружение длиной в десятки метров должно сдерживать внутри себя радиоактивные отходы на протяжении 300 лет, — описывает строение одного из хранилищ в России физик-ядерщик. — Эта технология вызывает вопросы. Например, сколько выдержит нижняя бетонная плита, если какой-то подземный ручеек поменяет течение. Мы же знаем, что климат меняется, можно предположить, что гидрологические режимы тоже могут меняться. А бетон — это материал не вечный.
Можно было бы предположить вариант вывоза такого мусора, например, в Россию, потому что там уже действуют специальные хранилища. Но закон этой страны запрещает принимать радиоактивные отходы от других государств, подчеркивает эксперт. По его мнению, Москва вряд ли изменит правила для Беларуси:
— Какие бы ни были отношения с Россией или с другими странами, никто ваши отходы не заберет. Включили атомную станцию — живите в той стране, в которой будут радиоактивные отходы.
Где будет находиться могильник
Белорусские власти пока не решили, во всяком случае пока не сообщили, где именно будут строить централизованный пункт захоронения радиоактивных отходов. Это должен продумать национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами. Как утверждают чиновники, в первую очередь для этого будут рассматривать территорию, загрязненную после аварии на Чернобыльской АЭС, включая Полесский радиационный заповедник.
Андрей Ожаровский отмечает, что не столь важно, используется ли загрязненная уже территория или нет, а важно, подходит ли местность под требования для строительства такого объекта.
— Беларуси в этом плане проще. В условиях демократии объяснить населению одного региона, что они должны принять отходы из другой области, невозможно. Мне кажется, даже в ситуации с ограниченной демократией с этим будут проблемы. Взять хотя бы пример Архангельской области России и ее антимусорное восстание. А там речь шла об обычных отходах, а не радиоактивных. Люди возмущались, что они чужие отходы не хотят на своей территории. Главным было слово «чужие» (на этот полигон планировалось вывозить мусор из Москвы и других регионов. — Прим. ред.), — отмечает эксперт и добавляет, что в этом плане зона отселения может помочь обойти возмущение местных жителей.
— С точки зрения пиара это выглядит довольно красиво. Мол, здесь уже есть грязь, давайте добавим еще, — комментирует эксперт. — Но с точки зрения обоснованности надо смотреть на состояние геологических структур. Мне кажется, что единственное место, где размещение радиоактивных отходов не вызовет никаких протестов, это сама АЭС. Такие решения часто принимаются в мировом опыте. В каком-то смысле население, живущее рядом с АЭС, коррумпировано, потому что атомщики строят для местных дороги, школы. Значит, можно ожидать, что будет меньше противников такого решения.
Если в Беларуси появится могильник таких отходов, не отравит ли он воду в округе
Изначально могильники продумываются так, чтобы радиоактивный мусор никаким образом не взаимодействовал с окружающей средой. В окрестностях устанавливаются специальные наблюдательные скважины, которые должны обнаружить радионуклиды в случае их утечки.
Однако если при строительстве или в процессе хранения таких отходов используются некачественные материалы, совершаются ошибки или случаются аварии, наиболее вероятным риском будет попадание опасных веществ в грунтовые воды. Такой риск касается не только Беларуси, он актуален для всех могильников, помещенных на уровне земли или под ней.
Получается, что если исходить из того, что могильник строится по современным технологиям с соблюдением всех требований и норм, а также представляет собой максимально защищенный объект, то можно не беспокоиться по поводу утечки опасных веществ. Но стопроцентной гарантии, что все будет именно так, нет. Проект Белорусской АЭС уже отличился уникальным опытом, который показал вероятность увеличения рисков наличия опасного объекта. Это как минимум два инцидента с корпусом для реактора первого энергоблока, который сначала при транспортировке ударили о столб, а потом при подготовке к установке он упал с высоты 3−4 метров или, как заявляли в «Росатоме», «соприкоснулся с землей». Эта же история указывает на риски сокрытия информации — «Росатом» и белорусские власти две недели замалчивали проблему, а застройщик «Атомстройэкспорт» отрицал наличие инцидента.
Самый близкий к Беларуси пример утечки — закрытое хранилище радиоактивных отходов Майшягала в Литве, куда в советские времена доставляли в том числе такой мусор из Гродненской области. Недалеко от хранилища исследователи пробурили несколько скважин, чтобы брать пробы грунтовых вод и проверять, нет ли утечек опасных веществ. В какой-то момент там обнаружили тритий — радиоактивный изотоп водорода. Его концентрация не была опасной. Однако и аварий или видимых неисправностей в могильнике тоже не происходило. В итоге пришлось увеличивать безопасность хранилища, чтобы избежать попадания туда воды и ее последующего вывода с опасными веществами.
По словам Андрея Ожаровского, утечки могут случаться не только из-за нарушений требований безопасности, но также в связи с износом используемых материалов или природных изменений, например, уровня грунтовых вод, их течения.
Можно ли будет в местности, где построят могильник, собирать ягоды и грибы
— Рядом с идеально работающим могильником, полностью изолированным от окружающей среды, первое время собирать грибы и ягоды будет можно. А дальше все будет зависеть от качества могильника. Если он протечет, то собирать их будет запрещено из-за распространения опасных радионуклидов в окружающей среде. В этом случае окружающая среда будет загрязнена, — объясняет эксперт.