Что значат слова нового главкома ВСУ Александра Сырского о переходе к оборонительной операции? Почему не было новых подходов от Валерия Залужного и его команды? Что изменит назначение Игоря Кизима послом по особым поручениям по Беларуси? Придет ли Владимир Зеленский на интервью к американскому журналисту Такеру Карлсону? Об этом мы поговорили с советником главы Офиса президента Украины Михаилом Подоляком.
— Комментируя назначение генерала Сырского на должность главкома ВСУ, вы заявили: «Нужно как-то по-другому смотреть на линию фронта. [Сейчас] меняют подходы». Сырский недавно в интервью сказал, что Украина перешла к оборонительной операции. Объясните простыми словами, что это значит? Попыток контрнаступления в ближайшем будущем не будет?
— Все, что касается оперативно-тактических идей, лучше комментировать будут военные, они более точно понимают, что, где и на каком направлении делают. Что касается оборонительных и наступательных операций, то это синхронизированные процессы. Безусловно, вы не можете вести чисто оборонительную или чисто наступательную войну, на каких-то направлениях вам будет необходимо находиться в обороне. Мы сейчас говорим о Донецком направлении. Прежде всего, это Авдеевка, Марьинка, Угледар и частично Луганско-Харьковское направление, Купянск. Там идут оборонительные действия со стороны Вооруженных сил Украины. Очень эффективные: большое количество уничтоженной техники и живой силы России.
И вторая часть — это продумать, чтобы не повторить 2023 год с точки зрения результативности наступательных действий, что нужно делать с точки зрения сухопутных наступательных операций для того, чтобы Украина не попадала в стагнационные условия, когда нет продвижения ни вперед, ни назад. Когда, грубо говоря, вы держите линию обороны, а Россия продолжает максимально использовать свои ресурсы для того, чтобы пытаться ее продавить, и в то же время вы не проводите мероприятия по деоккупации своей территории. Это может долго тянуться, это будет чрезвычайно разрушительно для морали и готовности реально обеспечить поражение Российской Федерации.
Вот для этого была произведена ротация не только, кстати, главнокомандующего, но и многих офицеров, входящих в Генеральный штаб. На их место пришли боевые генералы бригадного уровня, те, которые занимались непосредственно войной в окопе. То есть они прекрасно понимают потребности этой войны: что нужно делать, как реагировать на те или иные действия со стороны врага — Российской Федерации. Вот такие мотивации.
— По-вашему, почему новые подходы не мог обеспечить Валерий Залужный и его команда?
— Это же ведь управленческие вещи. То есть господин Залужный был эффективен в первое время ведения оборонительной войны. Это Киевская, Сумская, Черниговская, Харьковская области. Он был эффективен в течение части 2022 года и части 2023-го, когда были успешные наступательные операции в Харьковской и Херсонской областях. А далее происходит небольшая стагнация.
Для того, чтобы можно было посмотреть свежим взглядом, предложить какие-то другие решения, не просто ждать, когда оно само будет как-то меняться, то, наверное, нужно принимать управленческие решения, то есть назначать людей, которые готовы более жестко, разнообразно или тактически иначе действовать в той или иной ситуации. Это стандартная практика для кризисных и антикризисных процессов, которые требуют каких-то обновленческих подходов к решению тех или иных задач, не более того.
Опять же, давайте не забывать, что политическую ответственность за результаты войны, за то, что происходит внутри ее, за то, насколько долго она идет, несет верховный главнокомандующий — президент Украины. Это человек, находящийся на избранной должности. Военная вертикаль находится в подчинении президента. Он вправе принимать управленческие решения, которые позволят оптимизировать работу на этом операционного направления.
— Почему не было новых подходов от Валерия Залужного и его команды?
— Я бы не сказал, что не было подходов. Как раз таки господин Залужный демонстрировал понимание того типа войны, в котором мы находимся: если взять параметры количественного обновления, которые применяет Россия, — количество старой техники, военнослужащих, мобилизованных, — то понятно, что против этого вы можете работать, только применяя высокотехнологичное, качественное оборудование.
Те же дроны, чтобы скомпенсировать артиллерийский дефицит, те же системы радиоэлектронного подавления, чтобы уравновесить работу дронов по линии фронта. К сожалению, у нас еще до сих пор нет авиационного компонента, который мог бы основательно изменить то, что происходит по линии фронта, потому что Россия применяет управляемые авиационные бомбы в большом количестве именно там.
Безусловно, господин Залужный понимал это. Другой вопрос — готовность решительно действовать на том или ином направлении. Поэтому я бы не сравнивал Залужного и Сырского. Я бы сказал так, что президент принял решение, которое должно освежить или придать новую динамику процессам в тактическом смысле. Подчеркиваю, что стратегия неизменна — деоккупация. Мы прекрасно понимаем, что если Россия не проигрывает эту войну и остается на части территории Украины, то война не закончилась. Она будет какое-то время продолжаться в других форматах, а потом опять перейдет в горячую фазу. Соответственно, президент хочет увидеть несколько измененную тактику, более, что ли, решительную на определенных направлениях. Другие подходы — это нормальный процесс.
Вот господин Сырский должен предложить варианты давления по линии фронта для того, чтобы Россия испытывала, во-первых, проблемы с логистикой (перебои с поставками резервов и ресурсов). Второе: чтобы Россия испытывала наступательное давление со стороны Украины на том или ином участке фронта и таким образом как бы психологически находилась в другом состоянии. Третье: чтобы инициатива — тот, кто наступает, владеет инициативой в большом объеме — не перешла к Российской Федерации. Частично она сегодня у нас, частично у России. Но чтобы инициатива полностью не перешла к врагу, нужно посмотреть по-другому, предложить варианты ведения сочетанной оборонительно-наступательной войны.
— Таких вариантов у команды Залужного не было?
— Честно говоря, не совсем готов отвечать. Просто как-то странно, если я буду характеризовать, было у команды Залужного что-то или не было, или есть у команды Сырского. Я могу говорить о политическом подтексте, о том, что мы находимся в двухлетнем периоде войны, и эти два года, возможно, требуют переосмысления того, что происходит по линии фронта.
Это можно получить либо за счет фундаментального изменения подхода к ведению боевых действий, либо за счет обновления управленческой команды. Вот это я могу охарактеризовать. С точки зрения, было ли возможно что-то делать у Залужного, наверное, лучше спрашивать у господина Залужного. Точно так же, как спрашивать у господина Сырского, насколько он иначе смотрит на ведение оборонительной или наступательной операции.
— В начале февраля бывший посол Украины в нашей стране Игорь Кизим был назначен послом по особым поручениям по Беларуси. В связи с этим чего в Офисе президента Украины ожидают от работы дипломата?
— Давайте дадим ему время немножко осмыслить то, что сегодня происходит внутри политического процесса в самой Беларуси, те позиции, которые и публично, и непублично занимает субъект Лукашенко. И оценим, насколько важно, чтобы Беларусь оставалась в таком статусе, как сегодня, с точки зрения непосредственного неучастия в войне.
Да, Беларусь предоставляет и территорию, и определенные ресурсы Российской Федерации, активно принимает участие в информационно-пропагандистской работе. Но тем не менее непосредственного участия белорусских вооруженных сил в конфликте нет. Нужно оценивать, насколько это будет продолжаться дальше, насколько северное направление у нас безопасно. Все это нужно делать и точно понимать, что происходит — опять же — на политическом треке внутри Беларуси. Имеется в виду, насколько оппозиция более влиятельна сегодня, насколько она имеет те или иные возможности влиять на общественные настроения в Беларуси, как дальше будут развиваться политические процессы.
Мне кажется, что это [нужно] систематизировать, сделать определенный анализ, дать свои прогностические оценки. Вот в этом функция спецпредставителя господина Кизима. Но давайте дадим ему время поработать, потому что авансом обсуждать то, что он будет делать или как это будет делаться, как-то странно.
— Расширение работы с оппозицией входит в задачи Игоря Кизима?
— Наверное, стратегия будет предложена после анализа того, насколько влиятельна та или иная политическая группа. Нужно будет общаться с разными категориями — политическими и социальными — для того, чтобы в полном объеме оценить, что происходит в Беларуси, как будут дальше развиваться политические и экономические события в самой республике.
— Скандальный американский журналист Такер Карлсон, недавно взявший интервью у Путина, заявил, что хочет поговорить и с Владимиром Зеленским. Он обращался с запросом в Офис президента? Что вы думаете об этой идее?
— У нас очень много запросов. Оценивать их все я чисто физически не смогу. Запросов на интервью с президентом десятки, наверное, даже сотни. Президент сегодня является чрезвычайно субъектным и активно формирует представление о войне, которая идет в Украине.
На мой взгляд, Карлсон скорее относится к журналистам пропагандистского толка, то есть тем, кто «заточен» под решение какой-то конкретной информационной задачи. Не под сообщение или презентацию человека, а именно под решение пропагандистской задачи.
По моему мнению, Карлсон не справился с этой работой, и интервью с Путиным вышло потрясающе порожним. На мой взгляд, феноменально точно была показана неадекватность человека.
Тем не менее это интервью скорее задумывалось как пропагандистское, и, наверное, планировалось сделать как раз таки пропагандистский продукт и в Украине для того, чтобы как-то показать, что Украина несостоятельна и тому подобное.
Для президента Зеленского, по-моему, есть много площадок, в том числе американских, в том числе тех, которые работают с республиканскими аудиториями, на которых можно действительно эффективно расставить определенные акценты, важные для нас. Например, почему сегодня важно инвестировать в Украину со стороны американских элит. Потому что это инвестиция в репутацию США на глобальном рынке, это инвестиции в безопасность Штатов. Мне кажется, что это можно будет сделать на любых журналистских площадках. Их очень много — Fox News, CNN, BBC, ABC и так далее.
