Как будут складываться отношения официальных Минска и Вашингтона после вступления в должность президента США Дональда Трампа? Смогут ли демократические силы Беларуси сохранить расположение новой американской администрации и не снизится ли поддержка США для гражданского общества нашей страны? Решатся ли беларусские пропагандисты и чиновники предложить Лукашенко ввести в Беларуси монархию? На эти и другие вопросы читателей «Зеркала» ответил политический обозреватель Артем Шрайбман в очередном выпуске проекта «Шрайбман ответит». Это его текстовая версия.
«Демсилам будет труднее организовывать встречи на высшем уровне в Белом доме»
— Трамп задумал новые Минские соглашения, чтобы заморозить войну. Какова вероятность, что в обмен на мир и сохранение Украины в западном векторе развития избранный президент США утвердит Беларусь полностью в российской сфере влияния? Почему-то кажется, что наша страна в этих договоренностях может стать разменной монетой.
— Пока никто не знает, как будет выглядеть попытка Трампа заморозить войну. Поэтому очень сложно спекулировать на последствиях этого процесса для Беларуси.
Понятно, что при решении такой серьезной, но все же региональной для США проблемы, как война в Украине, судьба нашей страны не будет приоритетом для Трампа. Но я с трудом представляю себе, как статус Минска может измениться по итогам таких переговоров.
Даже если представить себе какой-то геополитический раздел сфер влияния (чего, видимо, и хочет Путин), что значит уступить Беларусь с точки зрения Запада? Беларусь и так находится под плотным влиянием России, если не сказать под ее контролем.
Как бы выглядела обратная ситуация, в которой США не уступают Беларусь? Что существенного они могут сделать, чтобы как-то кардинально изменить сегодняшнюю зависимость, особенно пока у власти Путин и Лукашенко? Ничего.
Идея о передаче Беларуси в зону влияния Москвы странно звучит и для самой России. В чем здесь завоевание? Как мы отклоняемся от статус-кво? Говоря языком сделок, это покупка товара, который в значительной степени и так уже твой.
Статус в Беларуси мог бы поменяться, если бы эти переговоры проходили в момент слабости Москвы, и Запад с Украиной могли бы навязывать ей условия. Тогда, разумеется, можно было бы ожидать требований по снижению российского военного присутствия в Беларуси, включая ядерное оружие.
Но если переговоры начнутся уже сейчас, то подобное условие диктовать России будет неуместно. Она уже более года медленно наступает в Украине. И скорее, это Москва будет претендовать на что-то такое, чего у нее до сих пор не было, а не на сферу влияния в Беларуси.
К тому же большинство аналитиков (раз, два, три) сходятся во мнении, что сейчас заключить даже ограниченное перемирие будет серьезным вызовом для сторон, не то что большую геополитическую сделку. А для того, чтобы прийти к полноценному мирному соглашению, да еще убедить в этом всю Европу, может понадобиться больше времени, чем будет длиться весь президентский срок Трампа.
— От чего или кого будет зависеть политика США в отношении Беларуси? Оппозиция может в этом вопросе на что-то повлиять? Ждать ли приезд американских политиков в Беларусь, как это было во время первого срока Дональда Трампа?
— Вся американская политика на беларусском направлении существует на двух уровнях. Во-первых, это уровень политический — Белого дома, Конгресса, руководства Госдепартамента. Во-вторых, это технический уровень дипломатов не выше помощника госсекретаря, а чаще даже его заместителя.
Именно на этом уровне происходит большинство контактов и с беларусскими демсилами, и в лучшие годы с официальным Минском. Отвечая на этот вопрос, нужно сказать отдельно о каждом из этих уровней.
На нижнем, техническом, я не ожидаю никаких изменений. Их не было ни при первой администрации Трампа, ни после прихода Байдена. Руки президентов США просто не добираются до такого уровня принятия решений.
Беларусь не настолько важная страна, чтобы сюда приходили политические назначенцы. Ни смена администрации, ни смена правящей партии в Конгрессе не влияют на детали американской ежедневной политики. Поэтому стоит ожидать и продолжения стратегического диалога с демсилами, и контактов с Минском на рабочем уровне, и продолжение поддержки гражданского общества и медиа.
Все это просто слишком мало заметные темы для Белого дома, чтобы он напрямую вмешивался в них. Хотя и тут могут быть слышны отголоски политических решений. Например, если администрация Трампа решит порезать все программы внешней помощи и республиканский Конгресс не будет ей мешать, то это может обернуться сокращением каких-то расходов и на беларусские проекты.
Но, по словам людей, работающих в этом секторе, такие решения реализуются с задержкой в несколько лет, потому что бюджеты на обозримое будущее уже утверждены. Возможно, демсилам будет труднее организовывать встречи на высшем уровне в Белом доме, как это было при Байдене. Особенно если повестка Трампа действительно сдвинется в сторону переговоров с Путиным.
Но при этом будущий госсекретарь Марко Рубио известен как принципиальный ястреб в отношении всех диктатур мира, включая Китай, Иран, Кубу и Беларусь. Поэтому на уровне Госдепартамента стоит ожидать даже более активных встреч с разными группами оппозиционеров в изгнании, чем это было при сегодняшней администрации. Это касается в том числе и беларусских демсил.
Если перейти на высший, политический уровень, разумеется, что администрация Трампа куда меньше, чем предшественники, переживает за права человека по всему миру. И это звучит как хорошая новость для Лукашенко. Если он сможет найти какие-то аргументы и поводы, чтобы заинтересовать администрацию Трампа, то ему будет проще завязать с ними контакт, чем с администрацией Байдена.
Не случайно два высших американских гостя в Минске в XXI веке — Майк Помпео (госсекретарь США с 2018-го по 2021 год. — Прим. ред.) и Джон Болтон (советник американского президента по национальной безопасности с 2018-го по 2019 год. — Прим. ред.) — приезжали именно в бытность Трампа президентом. Но здесь мы упираемся в ключевой вопрос: что конкретно может предложить Лукашенко, чтобы это заинтересовало Трампа или его ближний круг?
Пять лет назад это было дистанцирование от России. Сегодня это звучит очень маловероятно, как минимум до конца войны. Но в мире есть немало действительно нейтральных площадок, у которых нет негативного багажа провалившихся Минских соглашений. Тот же Стамбул.
Можно поговорить о ядерном оружии в Беларуси, но им владеет Россия. И поэтому вовлекать в этот разговор Лукашенко для США большого смысла нет. Поэтому вопрос о том, как Лукашенко привлечь к себе достаточно американского внимания, остается открытым.
Именно это, а не диктаторская репутация, выглядит главным барьером для того, чтобы Белый дом как-то радикально менял политику на беларусском направлении или присылал в Минск высокопоставленных гонцов. Но куда важнее для Беларуси и ее места в регионе не двусторонние отношения, а то влияние, которое окажет Трамп на российско-украинскую войну.
Его попытка здесь и сейчас с позиции силы помирить Киев и Москву может иметь абсолютно непредсказуемые последствия, причем как в сторону деэскалации, так и нового витка эскалации. А на фоне перемен в регионе такого порядка все двусторонние флуктуации (случайные колебания, отклонения от какой-то величины. — Прим. ред.) в отношениях Минска и Вашингтона могут просто потеряться.
«Трамп и Лукашенко культивируют силу, а не ценности»
— Александр Лукашенко уже похвалил Дональда Трампа. Увеличивает ли избрание этого политика президентом США шансы на то, что ситуация с политзаключенными, как новыми, так и будущими, в Беларуси будет улучшиться?
— Минск явно рассматривает смену власти в США как возможность для себя. Потому что взгляды Лукашенко и Трампа на мироустройство куда ближе, чем у Лукашенко с мейнстримными американскими политиками.
И Трамп, и Лукашенко культивируют силу, а не ценности, и мыслят в категориях геополитических блоков, сделок и разменов. Это, разумеется, не значит, что они способны договариваться по всем вопросам. В конце концов, Лукашенко существует в тени России.
Но опыт контактов Трампа даже с такими изгоями, как Ким Чен Ын, точно должен вдохновлять других автократов, если они изначально не входят в список врагов новой администрации, как тот же Иран.
Лукашенко уже осыпает Трампа комплиментами, обещая ему чуть ли не Нобелевскую премию мира. Он, в отличие от Путина, поздравил Трампа с победой на своем официальном сайте, что довольно редко происходит в последние годы с западными политиками. Такого удостаиваются только те европейские лидеры, которых считают пророссийскими, вроде премьеров Словакии или Венгрии.
То есть очевидно, что Лукашенко хочет завязать разговор с новой администрацией в США. Но как мы уже обсудили, не совсем ясно, о чем. И чтобы привлечь к себе внимание, Минск, конечно, может пойти на какие-то шаги доброй воли, которые Вашингтон, по задумке, должен оценить.
Например, можно продолжать освобождать политзаключенных, приурочив это к инаугурации Трампа. В том числе тех из них, у кого есть связи с США. Тут можно вспомнить американского гражданина Юрия Зенковича или заключенных журналистов «Радыё Свабода».
В Минске хорошо понимают, что новая власть в США захочет показать своему избирателю, что она быстро и эффективно решает те проблемы за рубежом, в разных концах планеты, которые не могла решить администрация Байдена. Им вполне можно в этом подыграть, чтобы заработать стартовый кредит доверия для продолжения разговора.
Однако, разумеется, в итоге все будет зависеть от конкретной дипломатической работы и от того, увидят ли в Минске перспективы для себя на американском направлении, чтобы делать такие уступки авансом. Поэтому в качестве приветственного жеста сложно ждать полномасштабной амнистии политзаключенных или смягчения репрессий.
Особенно учитывая, что новая администрация США не из тех, кого в первую очередь волнуют правозащитные темы. Эта тема подходит для начала разговора. Но дальше Вашингтон при Трампе будут больше интересовать внешнеполитические маневры Минска.
— Александру Лукашенко подарили атрибут княжеской власти. Вручая политику меч на шкуре волка, губернатор Витебской области Александр Субботин сказал: «Кому, как не вам, использовать преемственность поколений, иметь этот символичный подарок для защиты нашей страны». После этого Лукашенко поцеловал меч. Неужто подчиненные и сам политик не понимают, как это плохо выглядит? Дойдут ли чиновники в своей прыти до уровня Жириновского, который в 2022 году предложил переименовать должность Путина в «царя» или «императора»?
— С монархом будет посложнее, потому что в Беларуси нет собственной традиции монархической власти за последние несколько веков.
Король, царь или император — все эти титулы так или иначе связаны с внешним владением беларусскими землями. Князь — это, наверное, самый аутентичный для Беларуси титул такого рода. Но он слишком уж связан с Великим княжеством Литовским, которое было очень давно и к которому у беларусской власти двойственное отношение.
Сегодня — титул князя, а завтра — «Пагоня» на щите? Но, если отбросить шутки в сторону, я не думаю, что чиновники, которые играют в эти игры, думают о чем-то, кроме удовольствия начальника. Общественное настроение здесь абсолютно вторично.
Мы уже разбирали в прошлых выпусках, что последние несколько лет стали временем постоянной накачки культа личности Лукашенко. Телевидение снимает программы про его роль отца нации и государства. О нем исполняют песни. Ученые предлагают издавать сборники его трудов.
Такой плотности публичного восхваления лидера в Беларуси не было уже очень давно. Вероятно, со времен Леонида Брежнева, увешанного медалями, или даже Иосифа Сталина, которому при жизни ставили памятники.
Чиновники — лучшие ученики, в том смысле, что они быстро схватывают, какие слова и действия сегодня востребованы наверху. И они видят, что власть уже несколько лет не останавливает эти потоки комплиментов в адрес лидера, а наоборот, устраивает общенациональное флешмобы про «Надо!».
И урок из этого достаточно прост: хвалите и возносите лидера как только хватит фантазии, и будет вам счастье. Под счастьем я имею в виду как карьерные перспективы, так и возможность решить какие-то проблемы своего ведомства или региона, или не получить по шапке за очередные плохие надои или бесхозяйственность.
Прославление Лукашенко становится языком разговора с ним разных уровней бюрократии и пропаганды. Опыт СССР показывает, что в народе, за пределами узкой группы фанатичных сторонников власти, это вызывает разные эмоции — от смеха до усталости и отвращения.
Но пока мы не перешли на уровень улиц, памятников, изучения речей Лукашенко в школах и других актов массового поклонения, мы наблюдаем за внутренним миром системы, а не за ее работой с обществом.
