Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. «Это не из-за отсутствия доброй воли». Поговорили с представителем МИД Польши по делам Беларуси о визах, «Орешнике» и Почобуте
  2. Politico назвало самого влиятельного политика Европы в 2025 году (и это не Макрон или Путин)
  3. Есть регион, который тянет вниз экономику страны. Из закрытого документа стали известны подробности проблем в этой области
  4. В Сирии люди попали в здание тюрьмы, в которой режим Асада тысячами пытал и убивал политзаключенных. Показываем фото оттуда
  5. «Главное — успеть воспользоваться ситуацией». Эксперты прогнозируют перемены на рынке недвижимости — говорят, такое уже было 11 лет назад
  6. «Вызовет напряженность». Генпрокуратура раскритиковала чиновников за проблемы, которые получили «негативную реакцию в СМИ»
  7. «Мы никого не меняем». В КГБ солгали об осужденных за границей беларусах и в очередной раз «бросили своих»
  8. «Создали разветвленную преступную организацию». На нескольких бойцов полка Калиновского завели уголовные дела
  9. Эксперты назвали численность войск, которые Россия сосредоточила на трех приоритетных для нее направлениях
  10. В Пинском районе женщина покончила с собой после преследований по «экстремистским» статьям
  11. В мире тысячи медиков умерли из-за своей работы. В Беларуси их не стали считать — «Зеркало» получило закрытую статистику
  12. «Имелись случаи игнорирования посещений митингов». Бухгалтеру написали нелестную характеристику — она пошла в суд
  13. Многие люди, обнаружив на продукте плесень, просто ее срезают. Но это может обернуться серьезными проблемами со здоровьем — вот почему


Белоруска Юлия и украинка Наталья никогда не были знакомы друг с другом, у них разный возраст, профессии и даже быт. Но объединяет их одно — обе каждый день с волнением ждут сообщений от своих мужей. Обе переживают, когда те уходят на задание. О том, каково ждать супругов с войны, «Зеркало» поговорило с женами белорусов, которые защищают Украину. Потому что война — это не только про тех, кто на поле боя, но и тех, кто их очень любит.

«Я не хотела его никуда отпускать. Это же война!»

— Чтобы никто не плакал, прощание было коротким. Обнялись, поцеловались. Дима сказал: «Я вернусь, все будет в порядке» и быстренько ушел. Старший сын в это время находился в школе, младший в саду. Мужу так было легче, — вспоминает Юлия, как провожала супруга на войну.

Фото: nashaniva.com
Дмитрий Кулаков с семьей. Фото: nashaniva.com

Юлия — жена Дмитрия Кулакова, того самого политзаключенного, который сбежал с «химии» в Литву, а теперь воюет за Украину. Женщина с двумя детьми ждет его в Вильнюсе. Их старшего сына зовут Иван, ему 11 лет, младшего — Ярослав, ему четыре.

— Нас с Димой познакомила его двоюродная сестра. Ему тогда было 17, а мне 18. Помню, он пригласил меня на день рождения, а месяца через три предложил встречаться. Он мне понравился, и я согласилась. Дима потом признавался, что не думал, мол, это на всю жизнь. Я, если честно, тоже, но вот уже 13 лет мы вместе, — рассказывает Юлия. — Говорят, противоположности притягиваются. Это про нас. У него взрывной характер, а я, наоборот, человек спокойный и терпеливый.

До выборов 2020-го мы жили в Шумилино. Он занимался строительством, а я работала на сырзаводе. Летом у меня было плохое предчувствие. Помнила, что происходило после выборов в 2010-м, и понимала: Дима же за справедливость и молчать не станет, а значит, есть вероятность беды. Он собирал подписи за Светлану Тихановскую, расклеивал листовки в поддержку Никиты Емельянова.

Однажды я его попросила: остановись. Он ответил, что взрослый человек и может решать все сам. Меня это, конечно, задело, но он продолжил: «А если, предположим, на работе тебя будет что-то не устраивать, ты тоже будешь молчать?» «Нет», — ответила я, и к этой теме мы больше не возвращались.

9 августа мужа задержали на 10 суток. Что делать, я не знала, писала знакомым, они успокаивали и объясняли, как собирать передачи. Тогда я общалась с начальником нашего РОВД. Он мне сказал, ваш муж, наверное, попал в секту, и начал рассказывать про «Весну» (правозащитный центр. — Прим. ред.). Я удивилась и ответила, что во всем поддерживаю Диму.

Когда мужа задержали второй раз, уже по «уголовке», мне было проще. Я знала, нужно искать адвоката. Хотелось сделать для Димы что-то полезное.

— Перед тем, как убежать с «химии», муж попросил вас выехать из Беларуси. Какой была ваша первая реакция на такую идею?

— Я не сразу согласилась. Мне было страшно ехать в чужую страну, да еще и с двумя детьми. Два месяца он меня уговаривал, получилось. В Литву мы приехали 10 июля. Первое время в Вильнюсе было сумасшедшим. Я искала сыновьям школу и сад. А потом стало известно, что муж сбежал с «химии». Связи у нас не было, боялась, его поймают. Когда он оказался в Литве, у меня словно камень упал с плеч. Радости не было предела.

Дмитрий Кулаков. Фото: Белсат
Дмитрий Кулаков. Фото: Белсат

Полгода мы жили спокойно. Делали документы. Дима подрабатывал на стройках, а я контроллером качества на производстве. В декабре муж впервые заговорил о войне. Сказал, если что-то случится, он, наверное, поедет в Украину. Я тогда ответила: «Не горячись, может, все обойдется».

24 февраля он снова вернулся к этой теме. Я не хотела его никуда отпускать. Это же война! Понимала, что произойти там может всякое. В Великую Отечественную у моей бабушки двое братьев не вернулись с фронта. Я боялась за него, уговаривала остаться. А потом сама начинала читать новости, понимала: хочется как-то помочь украинцам, но как? Эта беспомощность убивала, так я смирялась с тем, что мужа придется отпустить.

— Помните, как Дмитрий сказал: «Все, я уезжаю»?

— Нет, тот момент словно стерся. Помню только, как мы со старшим сыном ждали его под украинским посольством. Муж ходил узнавать, как ему пройти границу.

— Вы ему не предъявляли, мол, как это ты оставляешь меня в чужой стране с двумя детьми?

— Говорила. Он отвечал: «Ты же у меня молодец, ты все выдержишь». Дима такой человек, если что-то решил, то уже безвозвратно.

Когда он уехал, мне пришлось срочно искать работу. Подходящий вариант был только один, но, так как получались накладки по времени с детским садом, от предложения пришлось отказаться. Сейчас я занимаюсь на курсах, учусь на кондитера, так что пока мы живем на пособия по беженству и детей до 18 лет.

— Как вы детям объясняли, куда исчез папа?

— Старшему муж сам сказал, а младший думает, что папа в командировке. Мы же созваниваемся с Димой по видеосвязи. В последние недели у Ярослава появились разговоры о том, что папа скоро вернется, заберет его из сада, и они поедут кататься. Он уже очень скучает.

— А Иван?

— Димин отъезд он воспринял спокойно, но по поступкам я видела, он переживает. Может, где-то даже злится на мужа. Случалось, Дима звонил, я звала его с папой поговорить он отвечал, что учит уроки или читает. Попросила его как-то: ты, если на папу обижаешься, скажи ему. Тогда он признался, что немного злится. Ему непросто, что папа снова не рядом, но постепенно он это принимает.

— Пока муж в Украине, какие моменты для вас были самыми сложными?

— Когда муж уезжает на задания и не берет телефон, и ты не знаешь, что с ним. В эти дни я стараюсь загружать себя по-максимуму. Пеку, учу литовский. Стараюсь не думать, где он. Почему? Потому что мне нельзя сдаваться. А от моих страданий Диме помощи нет. Лишь однажды я сорвалась. Это случилось, когда вечером у младшего сына поднялась температура до 39. Сбить ее не получалось. Пришлось вызвать скорую. Нас увезли в больницу, ребенок плакал. К часу ночи, когда у Ярослава взяли все анализы, нас отправили домой. Дома я написала мужу: «Дима, ты уже немножко помог Украине, теперь вернись и мне помоги». Мое сообщение он прочел только утром. Я к этому моменту уже отошла и успокоилась.

— Уговариваете его вернуться?

— Нет, но каждый раз, когда звоню, спрашиваю: Дима, может, там уже все заканчивается? Он отвечает, что война не закончится, пока не закончатся российские солдаты.

— Что скажете, когда он вернется к вам после победы?

— Что я его люблю и больше никуда не отпущу, как бы он ни хотел.

«Весь день муж не мог найти себе места. Постоянно повторял: «Куда мне идти помогать? Где тероборона?»

Наталья и Александр (по просьбе героев публикации имена изменены) познакомились в Одессе. Она из Киева, он из Минска. Курортный роман перерос в полтора года отношений на расстоянии. Ближе к 2020-му пара решила: Саша переезжает к Наташе, и подала заявления в ЗАГС. Свадебные планы нарушил COVID-19, затем в Беларуси случились выборы, Александра задержали. Попасть к любимой женщине он смог только осенью.

— Мы расписались, жили в Ирпене. У меня была своя языковая школа, Саша устроился в организацию, которая помогала белорусам, переезжающим в Украину, — вспоминает Наталья. — Все складывалось хорошо, но мыслями муж постоянно возвращался в Минск. В остальном же все у нас было прекрасно, ведь мы так долго ждали, чтобы оказаться вместе.

Иллюстративное фото. Источник: Рixabay.com
Иллюстративное фото. Источник: pixabay.com

Муж моей сестры военный. За неделю до 24 февраля их предупредили, что нужно быть наготове. Конкретики не озвучивали. Мы с Сашей думали, если что-то и случится, то на востоке Украины, но на всякий случай собрали тревожный чемоданчик и заправили машину.

24 февраля я проснулась в 5 утра. Вдалеке что-то взорвалось, но я даже не сопоставила это с войной. У нас собака, она очень боится шума, стала громко лаять. Я подумала, нужно вставать, готовить завтрак, открыла новости, а в них — война. Сразу мы не осознавали, что происходит. Ощущение чего-то нехорошего появилось только к трем дня, когда над нашим домом стали низко летать самолеты. Мы с Сашей и сыном пошли к моей сестре. Она тоже живет в Ирпене, но мы на пятом, верхнем, этаже, а она на первом.

Весь день муж не мог найти себе места. Постоянно повторял: «Куда мне идти помогать? Где тероборона?» Мы написали знакомым, спросили. Его направили в ближайший военкомат, который находился в Буче. Добираться туда на машине было стремно: люди массово выезжали из Киева, дороги стояли в пробках. Муж посмотрел по карте: пешком до туда где-то полчаса, и пошел. Не скажу, что я сильно волновалась. Рассуждала, максимум, что ему придется делать, это строить баррикады и готовить коктейли Молотова.

— Как думаете, почему для него было так важно идти помогать?

— Стоять в стороне — это не про него. К тому же, у него украинские корни. Он очень любит Украину. А еще, мне кажется, для него было важно защищать меня и сына — свою семью, и Ирпень — место нашей счастливой жизни. Через пару часов муж вернулся. Сказал, у военкомата стояла большая очередь из украинцев. Когда дошли до него, он показал ВНЖ, ему ответили: «Иностранцев не берем». Я решила: все, что ни делается, к лучшему.

Оставаться в городе становилось опасно, и 25 февраля мы семьей и с моей сестрой поехали к родным в Житомирскую область. В деревне Саша записался в тероборону. С 11 вечера до двух ночи они с местными мужчинами дежурили на улицах, следили, чтобы в окрестностях не ходили посторонние. В принципе, в селе было тихо, но потом стало долетать до Житомира. Дети наших родственников тоже засобирались в деревню. Хатка там маленькая, и нам аккуратно намекнули, что будет тесновато, так что мы направились в сторону границы.

В марте мы были в Польше. С этого момента Сашу словно подменили. Нам следовало найти жилье, работу, податься на документы. Он принимал в этом участие, но мыслями был не здесь. Утром он садился в кресло с телефоном и только вечером вставал. Он не обедал, завтракал и ужинал, казалось, просто механически. Когда я спрашивала, что происходит, он шутил: «Ты быстрее отошла, а у меня вот такая контузия».

Я понимала, с ним нужно что-то делать. Нужно как-то продолжать жить, и уже сама стала на него наседать. Нашла ему работу, договорилась. Он сказал согласился. Но интереса у него это не вызывало. Чуть позже я узнала, к тому моменту он уже подал заявку в батальон Калиновского (теперь полк. — Прим. ред.), ждал, пока его проверят и ответят.

За два-три дня до отъезда он мне сообщил, что поедет в батальон. Первое, что я подумала: где-то в Польше у него служат друзья, и он собирается их проведать. А потом он сказал, что ему нужно купить перчатки, кепку, платок и другие вещи по списку. Я спросила, зачем. Он объяснил, и лишь тогда до меня начало доходить, про какой батальон идет речь. Отговаривала, а он отвечал, что уже не может отказаться.

— Что у вас было на душе, когда вы поняли, что муж собирается на войну?

— Тогда было так много разных эмоций. Мои родители оставались в Киеве, Ирпень лишь начали освобождать, и тут муж мне говорит про батальон. Организм просто отказывался на это как-то реагировать. Я приняла Сашино решение, потому что видела: он тут не живет, а существует. Думала, может, он встретится с ребятами-белорусами, и ему станет легче. К тому же он рассказывал про какое-то обучение в Варшаве. Я успокаивала себя тем, что, пока это обучение закончится, может, и война завершится. Всегда ведь стараешься думать о лучшем.

Когда я провожала его в Варшаву, он сказал: «В 2020-м я потерял возможность быть в своей стране, а теперь — в нашей. Просто сидеть в Польше я бы не смог». В тот момент я до конца не понимала, что буквально через день-два он окажется в Украине.

Все время после отъезда он меня успокаивал. Говорил, что сразу на передовую их никто не бросит. Я слышала, как поменялось его настроение. Он воспрял, даже звучал по-другому. От этого моя душа успокаивалась. Он был в восторге от ребят и команды. Каждый вечер рассказывал, что бойцы — это люди разных профессий, есть с кем и о чем поговорить. Мне кажется, он даже внешне поменялся.

— И как теперь проходит ваша жизнь, когда муж стал служить в полку?

— Связываемся каждый день. Я у него попросила, если нет возможности позвонить, хотя бы написать одно слово, чтобы я знала, он на связи. Не так давно у него был день рождения. В польском городе, где я нахожусь, много украинок, все они приехали без мужей. Женщины, у которых есть возможность, ездят на свидание к супругам во Львов. Я Саше тоже закинула предложение встретиться. Он ответил, что спросит. Я еще подумала, ну кто его отпустит? А его отпустили. И у нас были выходные во Львове. Тут я увидела уже своего мужчину. Уверенного в себе. Такого, каким я его всегда знала.

После тех выходных его отправили на первое боевое задние. Отправили далеко. Мне очень тревожно. Иногда у меня случаются срывы. Вот недавно сорвалась… А он просит не переживать. Выбирает слова, чтобы я поменьше волновалась.

Каждое утро я начинаю с просмотра телефона. Знаю, там должно быть от него «Доброго ранку». Сегодня сообщение от него пришло где-то около 5 утра.

— Бывало, что сообщения долго нет?

— Нет, такого не было. Надеюсь, что этого не будет. Не хочу, чтобы был такой день.

— А почему сорвались?

— Бывают такие моменты, когда держишься, а потом оно все равно тебя догоняет, и нужно выплакаться. Так случилось и тогда. После этого я всегда думаю, что ему там и так плохо, а я еще подбрасываю огня, но Саша спокойно реагирует. Хвалит меня, рассказывает, что не концентрируется на плохом, а, наоборот, рисует себе будущее. В этом будущем мы скоро поедем отдыхать в Турцию, а потом в Беларусь. Это меня успокаивает.

А еще мы начали переписываться по-украински, хотя раньше говорили по-русски. Он тоже мне старается отвечать по-украински, но у него получается украинско-белорусско-русская мешанка. Для нас эта переписка, словно какое-то возвращение в прошлое. В то время, когда наши отношения только начинались, и мы писали друг другу из разных стран. Конечно, мысли теперь другие, но слова те же. Я все также печатаю ему — «любимый мой».

Ко дню его рождения я записала небольшое видео. Хотелось много чего сказать, а еще проговорить то, что не успела озвучить, провожая его из Польши. Тогда, не скрою, у меня была внутренняя обида. Я не понимала, почему так, почему он меня оставляет? А сейчас я уверена, что он принял правильное решение. И теперь это не только его путь, но и мой.

— За время войны в полку погибли уже шесть человек. Что с вами происходит, когда появляются такие новости?

— Я стараюсь не читать новости. Стараюсь больше работать и не думать о плохом. Знаете, мы так долго ждали, пока будем вместе, так долго к этому шли. И вот нас снова разлучили. Но, наверное, тот, кто выше, решил, что мы должны пройти какие-то трудности, чтобы потом еще больше ценить то, что у нас есть.

Пока готовился текст, Наталья вернулась в Ирпень. С Александром они пока не виделись.