В конце декабря 2021 года 31-летняя Карина Потемкина уехала из Беларуси в соседнюю Украину, в последние недели перед войной поселилась под Киевом. Жила легально, нашла работу, собиралась оформлять документы на проживание, но началась война. Срок пребывания в стране у нее закончился, а принимать документы на ВНЖ в миграционной службе отказываются. Девушка с апреля волонтерит в Буче — боролась за то, чтобы как можно больше жителей, бывших в оккупации, могли получить помощь, сейчас разбирает завалы и даже получила грамоту от главы местной администрации. За возможность остаться в Украине она тоже намерена бороться. Карина рассказала «Зеркалу» свою историю.
«Если знаете эту девочку, скажите, что у нее двое суток, чтобы уехать»
Карина Потемкина родилась в Ташкенте, но всю жизнь прожила в Минской области, последние 11 лет — в Солигорске, работала менеджером по продажам в мебельном салоне, старалась помогать белорусским детским домам.
Девушка — из тех, кто в 2020 году не согласился с результатами президентских выборов, выступал против насилия силовиков. Она открыто поддерживала стачком «Беларуськалия», встречала людей после суток, передавала посылки, ходила на открытые суды по политическим делам, писала письма политзаключенным. Пока в городе работало независимое издание «Лидер-пресс», ей предложили там авторскую колонку, но к руководству пришли силовики, высказываться там девушка больше не могла. Перешла в соцсети — писала посты.
— Понятное дело, что я не писала у себя, что Лукашенко — молодец. Сначала мы с другом шутили, что нас не трогают. Потом к женщине, у которой я снимала комнату, пришли — спрашивали, где я, все осматривали, сказали мне убрать подушку с «Погоней», браслет и календарик РЭП. Тогда я не уехала, ходила на акцию «Чарнобыльскі шлях», продолжила писать письма.
Когда посадили друга, Карина поняла, что уголовное дело «светит» и ей — достаточно постов в открытых соцсетях. Сначала сменила квартиру, но через знакомую ей передали: «Если знаете эту девочку, скажите, что у нее двое суток, чтобы уехать». За границей у девушки никого не было — выручили родные политзаключенных, с которыми сдружилась, пока писала тем письма в СИЗО и колонии. Карина уехала.
— Я выезжала нелегально через Смоленск. Купила теплый костюм, собрала небольшую сумку, документы, какие были (разумеется, без апостиля). На российской границе сказала, что иду в Украину к другу встречать Новый год, как раз было 25-е декабря. От украинцев в военной форме и с оружием я сразу услышала: «Красавица, почему зимой куртка расстегнута?». Надели капюшон на голову, в кабинете, где делают тест на COVID-19, как узнали, что белоруска — сочувственно посмотрели и пропустили быстрее. Водитель из Молдовы довез бесплатно до Киева. Там я заехала в первый попавшийся хостел, по интерьеру похожий на тюрьму — бункерные двери, на окнах решетки — и у меня случилась паническая атака, нервный срыв. Оттуда меня забрала еще одна белоруска, которая тоже уехала из-за репрессий. Врач назначил лечение, — вспоминает Карина «предновогоднюю суету».
Знакомый белорус, находясь в другой стране, помог девушке найти работу — у других белорусов, которые перевезли свой бизнес в Киев. Оставалось дождаться, пока доделают павильон, и выходить. Казалось, все налаживается.
— Я еще подумала: устроюсь и пойду подаваться на разрешение на миграцию (его в Украине нужно получить, чтобы податься на постоянный ВНЖ, но просто наличие работы для иностранца не является основанием для его получения. — Прим. Ред.). Как раз переехала в Бучу — денег не было, и мне, правозащитнику из Гомеля и девушке, которая была наблюдательницей на выборах, с ее семьей такой же политический беженец снял квартиру на пару месяцев там. Мы жили ввосьмером. И тут начинается война, а в Буче все сразу было очень жестко: уже к обеду 24-го февраля летали истребители, слышались взрывы — рядом бомбили Гостомель, пропадала связь. Когда появилась, я увидела, что в Бучанскую раду ищут волонтеров на колл-центр.Написала, что готова помогать, но предупредила, что белоруска, ведь эти войска заходили и оттуда. Но там этого никого не волновало — меня взяли, — вспоминает Потемкина.
«У женщины несколько дней на огороде лежал труп россиянина»
Так она в войну осталась на Киевщине, хотя у самой с начала февраля была открыта гуманитарная виза в Польшу. Говорит, до здания рады еще смогла дойти, а обратно возвращаться было уже небезопасно — пришлось какое-то время прятаться в подвале вместе с бучанцами. Как вернулась в квартиру, белорусы решили вместе искать способы выбраться, чудом прошли с белыми повязками в Ирпень, оттуда — по разрушенному мосту до Киева, а потом поехали во Львов.
— Там я пошла в «СпівДію» — это большая украинская платформа, инициированная Координационным штабом по гуманитарным и социальным вопросам Офиса президента Украины, там тоже на колл-центр. Отрабатывала заявки на помощь со всей страны, другие люди ее формировали и отправляли. А потом освободили Бучу, все люди увидели фото оттуда. Я два дня не могла выйти на работу от этого ужаса. 6-го я числа я уже ехала в освобожденный город, въехать получилось с трудом, — вспоминает Карина. — Как приехала, написала управделами рады, что возвращаюсь и хочу помогать. Он сказал, что в городе открывается гуманитарный штаб и нужны люди. Я с 9 апреля начала работать.
— Первое время после оккупации было очень тяжело — люди в сложном психологическом состоянии, дезориентированы, напуганы, плачут. Когда открылись двери рады и кое-как наладили работу — собирали обращения. А люди просто приходили рассказать, что они пережили! Я опрашивала их, фиксировала каждый рассказ — кто не мог найти сына, кого где закопали. Регистрировала людей на помощь от Красного Креста. Просила их куратора продлить эту регистрацию на пару дней, чтобы остальные могли дойти попросить эту помощь. Через себя пропустила почти 3 тысячи человек. Как открыли дорогу в Ворзель — поехала туда и там так же работала три дня.
Позже девушка стала помогать разбирать завалы в домах, присоединилась к общественному объединению «Я бучанец». Помогала организовывать процесс.
— Это действительно тяжелая физически работа, нам помогали даже студенты. Вот у бабушки на участок высыпалась стена соседнего дома. Разбирать эти завалы людям — сложно: надо найти контейнер для строителей, вызвать саперов и все проверить. А у них шок. У одной женщины вообще труп россиянина на огороде лежал, а трупы имеют право только военная администрация забирать. Мы несколько дней договаривались, чтобы его оттуда вывезли. Потом привезли модульные дома — мы ходили убирать, чтобы люди заехали уже в чистые, — описывает Карина, чем занималась в Буче. Говорит, помогала, чем могла, и знают ее в городе многие. — Вот пришел дедушка, у него оккупанты разбили очки — стала искать, как найти ему новые. Это тяжело морально — знакомишься с семьями, которые пережили ужас.
Мэр Бучи награждал местных, которые помогали жителям в оккупации, и вручил грамоту и белоруске — за волонтерскую деятельность. Еще одна благодарность у Карины — от «СпівДії». Самой девушке пришлось съехать с квартиры, которую им сняли.
— Я просто зашла в помещение охраны и смеюсь: «Мне негде жить. Наверное, останусь в подвале». И мальчик, который работает в раде, сказал, что у него бабушка — тоже белоруска, из Солигорского района, что у него в квартире есть место, и предложил пока пожить у него. Так и живем.
«Я не понимаю, как можно уехать после всего, что тут произошло»
За эти полгода после отъезда из Беларуси Карина пережила многое, не успела только подать документы на легализацию в Украине. В начале июня 2022 года связалась с адвокатом из правозащитной организации, он подал запрос в миграционную службу.
— Пояснял, что я сбежала из страны, просил подсказать, что мне делать дальше, чтобы легализоваться. Ответ не получил. А у меня неапостилированные документы, я не могу даже выйти тут замуж или поступить учиться, чтобы податься таким путем. Единственный способ сегодня — волонтерство. Я приехала в миграционку с документами от волонтерской организации, но пока нашла нотариуса, который согласился мне перевести белорусский паспорт, уже было 12 дней «просрочки». Начальник отправил в другое место, чтобы мне выписали штраф, а потом, пообещали, возьмут документы.
Там девушке, посмотрев благодарности от организаций, дали штраф, но минимальный — 1700 гривен ($ 57 по курсу Нацбанка Беларуси. — Прим. Ред.), но в протоколе написано, что ей нужно принудительно выехать из страны до 14 июля.
— Копий этих решений на руки мне не выдали. Я объясняла сотруднице ДМС, что уже собран пакет документов на ВНЖ. Это административное правонарушение, за которое не обязательно дают принудительный выезд — могли дать просто штраф, а потом я бы подала эти документы. Но эта женщина решила иначе, забрала мой паспорт, сказала прийти за ним через два дня — уже со штампом о принудительном выезде. Пыталась объяснить и то, что не смогу больше въехать, но ее это не интересовало.
Организация, в которой волонтерила Карина, готова помочь ей с оплатой штрафа. Бучанская рада составляет прошение в Центральное управление миграционной службы Украины, чтобы девушку не выдворяли, такое же обращение написала и она сама.
— Возвращение в Беларусь я не рассматриваю вообще — после отъезда участвовала в акциях с белорусами на Майдане, дома меня до сих пор «ждут»: «Приезжай, обеспечим трехразовое питание и нары. Там ты никому не нужна». Но я и в Польшу не хочу — я не понимаю, как можно уехать после всего, что тут произошло. Коллективное горе очень сближает людей. Для меня сейчас это как бросить семью.
— Благодарность в Буче мне вручали 28 июня, в День Конституции Украины. И я прихожу в ДМС, а мне говорят, что у меня нет оснований остаться в стране! Я не хочу ругаться с ними — просто хотела подать документы. Может быть, они могли бы аннулировать свое решение. Проблема на самом деле не в самом аппарате, а в компетенции сотрудников — они ведь даже не рассмотрели мой пакет документов, я принесла справку, что прохожу тут лечение, это тоже — основание для продления срока пребывания.
Карина надеется, что ее вопрос все же решится и ей не придется уезжать. Белоруска говорит, что ни разу от украинцев за время войны не слышала упреков за свою национальность, не обижается на них и сама сейчас.
— Обижаться на всех украинцев по поступкам одного человека — глупо. Как можно обидеться на людей, которые воюют? Я знаю, что от людей благодарности больше, видела достаточно, чтобы у меня не поселилась такая мысль. Украинцам надо сочувствовать сейчас и помогать.
Карина надеется, что миграционной службе будут принимать решение по ней уже после того, как рассмотрят направленные туда прошения. 8 июля она забирает свой паспорт и узнает, стоит ли там тот самый штамп о принудительном выдворении.
