Сегодня, в июле 2022-го, десятки тысяч белорусских семей разделены: одни дома, а другие не могут туда вернуться. Репрессии, война — все это разбросало нас на сотни и тысячи километров друг от друга. И прямо сейчас встретиться с любимыми людьми бывает очень сложно. Анна Златковская написала письмо любимой маме, в котором, кажется, многие узнают себя.
Анна Златковская
Здравствуй, мама. Вот уже больше полутора лет, как мы с тобой не виделись. Вживую. То, что на самом деле важнее всего на свете. Осязать. Обнимать. Подержать за руку. Посетовать, что похудела или, наоборот, к моему неудовольствию, порадоваться, что набрала вес, наконец-то!
Каково это — не видеть своего ребенка? Изменить полностью свою жизнь, в которой все было связано толстыми нитками, когда ежедневно звонки с милым щебетанием о прошедшем дне. Когда каждые выходные внук на пороге, а в квартире уже пахнет гороховым супом с копчеными ребрышками. И ваши с ним хитрые перемигивания — о сладостях, которые ты от меня спрятала, зная, что я буду ругаться.
Когда знаешь, что приеду, накупить лекарств или отвезти в больницу, случись какой приступ. Когда просто знаешь, где я, что со мной. И всегда можно забежать на минутку, чтобы на мое ворчание, мол, отвлекаешь от писательства или домашних хлопот, сказать тихо: «Я просто хотела тебя увидеть». И яблочки сушеные оставить на кухонном столе в простом целлофановом пакетике.
А теперь все. Только окна квартиры, мимо которых пробегаешь иногда, напоминают о том, что здесь когда-то жила твоя дочь. И твой самый любимый на свете внук.
Сколько таких окон сегодня? Отражающих холодное пепельное небо, с пустотой блестящих стекол, за которыми некогда была такая родная жизнь… Сколько матерей Беларуси ощущают это разрывающее чувство одиночества? Тысячи, десятки тысяч.
Разбросаны дети по свету, кто где. Ты часто говоришь, мама, что если у меня все хорошо, то и тебе хорошо на душе. А я думаю про мам сыновей из полка Калиновского, каково им сегодня? В чем заключается их «хорошо»? Как они нащупывают эту разорванную нить с ребенком, мужественным и сильным мальчиком в военной форме, который дышит войной… Быть матерью героя — это судьба или последствия наших решений? Как часто они созваниваются, есть у них такая возможность?
Я по твоим глазам вижу, мама, как тревожишься, если у меня случаются проблемы. А им каково, господи, каждый день пытаться протянуть руку, чтобы дотронуться до любимой щеки сына или дочери, которую в детстве целовала до красных кружков на коже. Невозможность разрезать пространство, чтобы вдохнуть запах уже взрослого человека, который для мамы всегда будет тем малышом, резво бегающим по тропинке, только успевай ловить на краю обрыва реки, того гляди и нырнет в мутную воду.
Тогда, в 2020 году, ждали матери своих детей под стенами изоляторов, в немом крике застывая перед воротами, ожидая вестей. Только бы вышел, только бы живой, не сильно избитый. Что крутится в мыслях в такие моменты? Забыть все обиды, только будь со мной рядом, мой ребенок, здоровый, а остальное — мелочи.
И вот снова испытание, разделенное километрами. Рефреном вопрос: «Как твои дела?» Будто можно в эти три слова вместить материнскую любовь. Мама — она же про заботу. Мама — она и есть Родина. Потому что только с мамой можно быть слабым. Только с мамой можно быть напуганным, ведь она укроет, защитит рукой, а ты будешь сопеть в подмышку, ощущая жар ее тела и силу огромной бесконечной нежности.
Мама — это жизнь на кончике пальцев, в самом обывательском быте. Помню, как сидела с сыном в маленькой съемной квартирке в Вильнюсе, а он захотел супа «как у бабушки». И я заметалась, занервничала, потому что такой приготовить никогда не смогу. Но я смогла, мам, представляешь? Ты мне писала, что нужно добавить, чтобы было вкусно. Вспомнила все наставления: «Чтобы суп хотелось съесть вместе с кастрюлей, нужно обязательно обжаривать все овощи, доча. И специй не жалей!»
«Получилось, мам, как у бабушки», — сказал сын, и я тогда подумала, что, честно говоря, отдала бы все на свете, чтобы это блюдо готовила ты. Но вот как вышло, и вся наша семейная связь оказалась в той самой кастрюле супа, смешно же. А нет, на самом деле. Чтобы это понять, нужно вот так потерять маме — дочь, дочке — маму. Сына, внука, внучку.
Я вижу, мама, как каждый раз при разговоре с внуком ты вглядываешься в него, десятилетнего, стараясь сфотографировать, сложить на память все черты. Дети ведь растут так быстро, и особенно, когда не видишь их воочию. Как вглядываешься в меня, пытаясь разгадать мое настроение, вдруг скрываю что-то. Окошки интернет-соединения так обезличены.
Сколько мам сегодня так вглядываются в эти окошки, желая лишь одного — снова вернуть ту жизнь, в которой были милые заботы о детях. У каждого они свои. Кому-то тащит мама закатки, девать некуда их потом, но нельзя не взять. Другая все ждет в гости, сетуя, что некогда этим детям… А когда наконец заваливаются в ее дом, тут же оказываются в своем детстве. Среди рамочек с фотографиями милых рожиц школьных будней, первых линеек, забавных костюмов космонавтов, а еще, конечно, припрятанных безделиц, что делали своими руками.
И накормить. До отвала. Чтобы вставали из-за стола, едва шевеля ногами, поддерживая животы. «Ну куда ты, ма, столько наготовила» — «Не бухти».
Чем сегодня заняты мамы в наше отсутствие?
Они нас ждут. Домой.
Родные и самые верные ждут, а мы вернемся. Трудно даже представить, как будут дрожать руки матерей, как сильно будут биться их сердца, зная, что вот-вот и на пороге дети… Квартиры заполнятся теми самыми запахами любимых блюд, гомоном и расспросами.
А к тем матерям, чьи дети навсегда остались на чудовищной войне, мы придем тоже. Чтобы за них обнять крепко, ведь все мы сегодня дети Беларуси, дети великих женщин, подаривших нам жизнь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.