Известный белорусский кавээнщик, телеведущий и актер Евгений Сморигин давно пропал с белорусских экранов. Многие годы он живет в Украине и работает в основном на украинских проектах, а с 2015-го снимается в популярном в соседней стране «Дизель шоу». Но паспорт артист до сих пор не поменял. Вторжение России и первые дни боевых действий Сморигин с семьей пережил под Киевом, где находится его дом. После уехал за границу. Сейчас он с коллегами находится в благотворительном туре: собирает деньги на помощь пострадавшим украинцам. Мы поговорили с актером о решении не брать в руки оружие на этой войне, известной куме — телеведущей Оксане Марченко и отношении к белорусам.
«Жена у меня из Полтавы, детки до 16 лет имеют двойное гражданство — украинское и белорусское»
— Вы 15 лет живете в Украине. Расскажите, почему решили переехать и почему остались, многие артисты ведь живут на две страны.
— Мы играли в КВН, а в 2005 году перестали (Сморигин играл в известной белорусской команде «ЧП». — Прим. ред.). Перед нами встал выбор, что делать дальше, где работать. Потому что в Минске телевидение не развивается по одной простой причине: там нет конкуренции между каналами. А если нет конкуренции, хозяевам, директорам этих каналов неинтересно вкладывать в более перспективные, дорогие проекты. И мы думали: в Москву нам переезжать или в Киев. Потому что и там, и там есть развитие, люди готовы вкладывать деньги. Решили приехать в Киев, потому что у нас были уже тут знакомые, были предложения на шоу. Стали работать.
— Как вас приняли, как вы себя там чувствовали?
— Всегда отлично. Никогда не было никаких проблем, я всегда разговаривал на русском. Не чувствовал притеснения: «Говорите на украинской мове». Всегда принимали нас хорошо в Украине.
— Но у вас есть видео, где вы хорошо говорите на украинском. Учили специально или это благодаря украиноязычной среде?
— Это буквально последние пару лет, потому что канал заказал дубляж нашего шоу. У нас порядка 200 серий. И мне пришлось просто переозвучивать на украинском. Сначала это было сложно, а потом в течение года по несколько раз в неделю по пять часов у меня была такая практика. И научился разговаривать. Многие слова я еще иногда не могу быстро подобрать, но уже какой-то текст на украинском произносить могу.
Когда озвучивал, естественно, сидел литредактор около компьютера, исправляла, если я что-то неправильно говорил или произносил. Очень хорошая практика. Сам научился разговаривать, и за эту работу мне еще платили.
— Как думаете, почему белорусы не знают так же свой язык, как украинцы?
— Ну, скажем, не все белорусы его не знают. Да, маленький процент, но говорит. Почему? Не знаю. Я рос в Минске в русскоязычной среде и не слышал белорусского языка. Нас устраивало разговаривать на русском.
— Ваша жена — украинка. Дети тоже родились там?
— Да. Жена у меня из Полтавы. Детки, у нас их трое, — 9, 11 и 13 лет. Они имеют двойное гражданство — украинское и белорусское. Паспорта у них и той, и той страны. В 16 лет определятся, кто они: украинцы или белорусы. Мы эту тему пока не поднимаем — у нас одна тема, это война. И все ждут скорейшего окончания этого ужаса, который устроил Путин. Все шокированы, как можно сотворить подобное. Никаких обсуждений, украинцы или белорусы, нет — это второй, третий вопрос. У нас люди умирают, городами выжигают их.
— Вы сами за 15 лет не получили украинское гражданство, у вас остается белорусский паспорт. Почему?
— У меня постоянный вид на жительство. Меня устраивал мой паспорт, мое гражданство. Я никаких не видел для себя трудностей с этим. Единственное, на что я не имею права, — это голосовать.
— А дети были в Беларуси, в Минске?
— К сожалению, в Минск я ездил только к родителям. Два года уже нет мамы, четыре года — папы. После смерти мамы я уже года два не был там. У меня брат там, но мне легче, чтобы он ко мне приехал.
— Будете ли сейчас получать гражданство Украины?
— Я не знаю. Если уже из Беларуси летят ракеты в сторону Украины, где мои дети… Что будет дальше, я не знаю. Для меня сейчас вопрос гражданства не так актуален. Он просто не стоит пока на фоне вопросов помощи украинцам. Мы организовали концерты, ездим по Европе, чтобы собрать деньги для пострадавших людей, тех, кто лишился дома, средств к существованию. И самое важное для меня это сейчас. Чем могу, тем и помогаю.
К сожалению, у нас в Украине сейчас нельзя проводить концерты в залах. Артисты, юмористы, объединились в большой коллектив и выехали за границу. Объездили уже Германию, страны Балтии, Чехию, ребята даже в Израиле были (я не смог поехать в этот раз). Но мы собрали уже порядка 100 тысяч евро за 10 или 12 концертов.
«Чего мне звонить в Россию? У них все хорошо, шоу снимается дальше»
— Вы жили под Киевом. Как для вас началась война?
— У нас был концерт «Дизель шоу» 22 и 23 февраля. Мы делали запись. После поехали на банкет, он был до трех часов ночи, потом — по домам. Завтра — выходной. И в четыре утра мы слышим взрывы. Начался этот ужас, ад. Самолеты, вертолеты, взрывы — это все было над нашими головами. Моя семья, жена и детки, больше недели жили в подвале. Только покушать приходили обратно в дом. Потому что постоянные вылеты, ракеты, истребители. Это не передать словами.
Мы жили в 15 километрах от оккупированных территорий. Для меня очень было удивительно, что дети воспринимали все как игру какую-то: ну ладно, какие-то взрывы, какие-то ракеты, вау, истребители! У них не было испуга. Видимо, они не знают, не так остро это воспринимают, как наше поколение. Российских войск в нашем районе не было, они не дошли, и дети не видели, что такое автоматы, танки.
Мы жили в городке все вместе, у нас друзья там. Оставались еще две семьи. Понимали, что женщины могут сойти с ума, уже какие-то непонятные вещи творились, и нужно было выезжать. Мы с мужчинами приняли решение, чтобы я вывез семьи за границу, раз я имею право выезжать. Четвертого марта сели в машины и поехали. Ехали четверо суток, стояли в очереди на границе 20 часов. И, слава Богу, я вывез женщин и деток.
— Вы в эти дни записывали видео против войны, в поддержку Украины. Что происходило с вами? Наверное, взрослому тяжелее уместить все это в голове, осознать, что происходит, что те же ракеты летят и танки едут и с белорусской территории.
— Первое ощущение — наверное, беспомощность. Что ты можешь сделать? Непонимание. Ты просто не веришь в это. Думаешь, что это сон и завтра все закончится. Мне даже приснился сон во сне, где я такой: «А! Так это, оказывается, сон. А на самом деле все хорошо, все гуляют, какой-то праздник. Так это не война!» И проснулся от взрыва летящей ракеты. Очень страшно.
— В инстаграме вы писали, что готовы поговорить с кем угодно, чтобы на это повлиять. Как вы реагировали на коллег из России, которые поддержали войну? Пытались кому-то писать, переубеждать, задавать вопросы?
— Кому писать? Я видел по реакции людей в соцсетях. Многие, кто работает в «Камеди Клабе», бывшие кавээнщики, дальше продолжают: все хорошо, все отлично, «шоу маст гоу он». Никаких реакций. Этого я, конечно, не понял. Но для меня эти люди низкие.
А вот, например, Саша Ревва — он призвал остановить войну и уехал. Насколько я знаю, он сейчас не в России. И этим поступком перечеркнул карьеру свою. За это я его уважаю.
Максим Галкин. Шевчук сказал: «Родина — не ж*** президента» — и уголовное дело завели (на Юрия Шевчука было заведено административное дело из-за «дискредитации» армии за эмоциональное выступление на концерте. — Прим. ред.).
Есть люди, но их оказалось очень мало. А в основной массе — запуганные, которые якобы ничего не видят и не вспоминают. Вот так пальчиками глаза закрыли: «А мы ничего не видим нигде, не знаем и не слышим». Страшно жить в той стране, в России. Там за плакат с белым листиком забирают людей.
И кому мне писать? Обычно же, если у кого-то плохо, то ему пишут, если считают другом. В Винницу прилетели ракеты — я спросил у моих знакомых, которые там живут, все ли в порядке у них. А не наоборот. Чего мне звонить в Россию? Зачем? У них все хорошо, шоу снимается дальше. Люди открылись для меня. О чем разговаривать?
— А кто вам написал 24-го и спросил, как вы? Из ваших знакомых, коллег известных, зная, что вы под Киевом и там может быть опасно.
— Брат. Всё. Какие-то знакомые, известные люди — нет, никто. Ну, у них же пропаганда была и идет сейчас, что все в порядке. Ни одного мирного жителя не убито у них. Все хорошо, тысяча военных у них погибла за полгода, вы же посмотрите статистику. Ни одного гражданского объекта не уничтожено. Все хорошо, спецоперация идет в правильном русле: «Мы сейчас фашистов уничтожим ваших и все».
Меня поражают люди, которые сами приезжали в Киев, во Львов, гуляли там. Сколько мы встречались. И после этого у них крышу срывает и они говорят, что там фашисты по улицам бегают. Слов нет. С ума посходили.
— Вы когда уезжали, долго принимали решение? Что не останетесь, не пойдете на фронт, как многие известные артисты сделали. А уедете из страны.
— Вы знаете, я не служил в армии, не знаю, как автомат в руки взять. Понимал, что от меня помощи будет отсюда больше. Так и получилось. Я лучше помогу людям тем, чем умею, соберу деньги для бойцов и амуницию для них, чем сам пойду в окоп и умру от первой пули.
— Вас упрекают за это? Видела в комментариях: «Евгений, почему вы не на фронте?» Эти слова вас не обижают?
— Мне не обидно. А почему я не на фронте, почему принял решение вывезти женщин и деток, быть тут, — я один раз объяснил для себя и в соцсетях. Я езжу с гастролями, собираю деньги для военных, для пострадавших. И не считаю, что мне должно быть за это стыдно. От меня больше пользы здесь, я уверен.
— Ваша кума — жена Виктора Медведчука Оксана Марченко. Как вы реагировали на ее видеообращения в поддержку мужа?
— Вы знаете, с момента начала войны мы не общались. Я не получил от нее никаких сообщений. И как-то… Не знаю. Как отреагировал, оставлю при себе.
Оксана Марченко — жена Виктора Медведчука, главы пророссийской партии «Оппозиционная платформа — За жизнь», его также называют кумом Владимира Путина. Политик рассказывал, что в 2004-м Путин крестил его младшую дочь Дарью: «Мне очень приятно, мы гордимся — и я, и она, и наша семья, тем, что Владимир Владимирович не отказал в этом».
Накануне войны Медведчук находился под домашним арестом по подозрению в разграблении национальных ресурсов Украины, а также по подозрению в госизмене. 27 февраля сообщалось, что он сбежал из-под домашнего ареста. Но 12 апреля Владимир Зеленский заявил, что его задержала СБУ. После этого Марченко записывала видео, в которых обращалась к Владимиру Зеленскому, президенту России Владимиру Путину, президенту Турции Реджепу Эрдогану, чтобы освободить мужа. Эти обращения вызвали критику у украинской общественности и стали мемом.
— А кто у кого крестил детей?
— Она крестила мою дочку. Это никак не связано с ее мужем. Мы просто познакомились на СТБ во время проекта «Україна має талант». Это было 13 лет назад. Разговорились на фоне веры, она очень верующий человек, действительно искренне. Не просто ходит в церковь, а молится, и я знал об этом. Поэтому предложил, чтобы она стала крестной дочери: знал, что она будет молиться за нее. Это самое важное, что должен делать крестный, а не подарки. Никаких политических моментов мы не обсуждали никогда в жизни.
— У вас не было вопросов к тому, что об этой семье говорят как о пророссийской, что говорят о Медведчуке, которого называют кумом Путина?
— Я знал, что у нее богатый муж. А у кого он там кум, мне безразлично. Я не его просил быть крестным, а Оксану. Я не знал, чей он кум. Сейчас уже знаю, конечно. Но это никак не повлияло на наши отношения. У меня с ней отношения — по церкви, по вере.
Я принимал участие в ее фильме «Паломница», интересный фильм с очень интересными историями людей. Вот это Оксана Марченко, которую знаю я. Очень искренне верующий человек. И я не открещиваюсь от нее.
«В Беларуси может что угодно произойти. Там нет таких слов — закон, права»
— В одной из публикаций вас представляют как актера «Дизель студии», который «родился в Беларуси и имеет паспорт страны, помогающей России в войне». Чувствуете ли вы какую-то причастность к действиям Беларуси в этой ситуации и получаете ли упреки от украинцев?
— Нет, мои люди знают, что я 15 лет в Украине, у меня там дом, семья, дети-украинцы. От Беларуси у меня остался только паспорт и ничего больше. У меня там есть друг и брат. Да, конечно, мне очень обидно и грустно, что из моей родной страны летят самолеты и ракеты в сторону моей второй родной страны. И я ничего не могу с этим поделать. Надеюсь, у руководства Беларуси хватит ума не идти войной против братского народа и страны. И у самих белорусов хватит ума и смелости не делать этого, даже если им прикажут.
— Вы не приезжаете в Беларусь, там уже нет ваших родителей. Как вы сейчас воспринимаете эту страну?
— Страна, где я родился, вырос. У меня прекрасные воспоминания. Детство, студенчество осталось там. Ну, было и было. Моя Родина там, где моя семья. Где мне хорошо, спокойно, где мои друзья, где я отвечаю за своих близких, где моя работа любимая, «Дизель шоу». Вот это моя Родина. Вот если я поеду в Израиль, в Америку и буду там для зрителей выступать — это моя Родина. Где людям радость дарю, там и Родина.
— В 2020-м, когда в Беларуси проходили выборы, вы ходили голосовать в Украине?
— Не получилось пойти на голосование. Я был где-то на гастролях, у нас шли концерты в августе тогда. Но я знаю, что все мои знакомые без исключения, ну, может быть, 90% — они за него не голосовали (речь об Александре Лукашенко. — Прим. ред.). Когда начались протесты, я поддерживал народ, мирные демонстрации, говорил, что у народа есть голос и он имеет право его высказывать.
— Сейчас, учитывая вашу позицию, поддержку Украины, как думаете, вы можете приехать в Беларусь или могут быть последствия?
— В нашей стране может что угодно произойти. Расскажу случай, который произошел с женой моего брата. Когда шли протесты, она не принимала участия в них, но увидела на остановке маленький автобус без опознавательных знаков. Вышли люди в гражданской одежде, в масках, стали забирать какого-то парня — он кричал: «Спасите!»
Она увидела преступление по сути, правильно? Вынула телефон, чтобы снять на камеру и, может, пойти показать в милицию. Один разворачивается и говорит: «Эту тоже берите». Ее привезли в РОВД. Если бы по-нормальному ей бы объяснили: «Вы знаете, это была специальная акция по поимке особо опасного преступника. Спасибо за гражданскую позицию, что вы сняли это видео, но мы его давайте удалим. Давайте пока молчать об этом». Вместо этого она ночь проводит в бетонной камере и на утро у нее суд, ей присудили 500 долларов штрафа за участие в митинге. Это закон? Что это произошло вообще? Просто беспредел. Законы в нашей стране вообще бездейственны. Нет таких слов — «закон», «права».
— Из тех, кого вы там знаете, многие ли поддерживают Украину?
— Вы знаете, белорусы в большинстве очень переживают за Украину. Все понимают — это никакая не спецоперация, а полномасштабное вторжение. И никто не хочет быть запятнанным этим, осуждают все, что происходит.
— Сейчас много споров. Украинцы считают, что белорусы виноваты в том, что с нашей земли летят ракеты и шли танки.
— Я не виню белорусов, потому что не знаю, как бы я себя повел в ситуации, когда за слово «война» мне могут дать семь лет. Не знаю, как бы я стоял и так кричал: «Нет войне. Остановите войну». Они молчат, потому что их зажали в такие условия. Это сталинские времена.
В УК РФ есть статья 207.3 «Публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации, исполнении государственными органами Российской Федерации своих полномочий». По ней за высказывание о войне грозит до 15 лет лишения свободы. В Беларуси пока таких законов нет, но за антивоенные митинги и пикеты людей задерживали и давали «сутки».
— Что будет с отношениями белорусов и украинцев? Раньше они были очевидно теплыми. Останутся ли они такими же, останется ли уважение?
— Если не дай Бог будет приказ идти воевать и белорусы не пойдут, они будут самым близким народом для Украины. Но я надеюсь, до этого не дойдет. Ведь это пока не белорусы стреляют, а россияне с территории Беларуси. Это им позволил один человек. Вот с ним, естественно, никаких отношений не будет. А народ, я думаю, не пойдет против Украины.
— Планируете вы еще приезжать домой, будут ли «Дизель шоу» выступать в Беларуси когда-то?
— Если все будет хорошо и не будет объявленных прямых приказов, почему нет? Мы хотели поехать с концертами. Думаю, лет через 100 наши правнуки и в Россию приедут. В Германию же приезжаем, и ничего страшного, хотя прошло 75 лет — тоже едем с концертами туда. Это будет, если россияне будут выплачивать репарации, признают, как немцы признали, что верили Гитлеру, и извиняются до сих пор.
— Когда начался ваш тур в помощь Украине?
— Уже в начале апреля у нас были первые концерты, это была Польша. Посмотрели, что за один день распродался зал, и поняли, что люди так же хотят поддерживать украинцев и нас ждет успех. Слава Богу, так и получилось.
— Легко выходить на сцену, шутить и смеяться, когда идет война?
— Мы тоже думали, как это будет: сложно или нет в такое время. Но, вы знаете, юмор всегда и везде нужен. Нам даже военные, вот ребята с ними общались, с ранеными в госпиталях, — те рассказывали, что у них не бывает ни дня без юмора. Спрашивали: «Ребята, так иногда включишь, новенького чего-то хочется, где вы все? Шутите, нам же надо откуда-то юмор брать». И мы сами, когда были в подвале, все равно шутили. Иначе можно просто сойти с ума от этого стресса. Юмор все-таки разбавляет это.
— О чем во время войны вообще можно шутить?
— Ребята специально нам написали сценки. Например, меня как белоруса моя жена учила выговорить слово «паляниця». И у меня не получалось, а это же слово, которое только украинцы могут сказать! Еще одна сценка — когда люди уехали и просят родственников собрать им чемодан по скайпу. С этим сталкивались абсолютно все, кто уехал. Мы за одну ночь собрались, а есть люди, которые, что было, в том и поехали, а потом просили родных прислать вещи. И это тоже актуально, всем смешно, как это было. Люди, конечно, еще плачут, но невозможно плакать всегда и постоянно.
Мы сейчас ведем переговоры, чтобы начать снимать проект дальше. Еще непонятно, где это будет.
— У вас в проекте три белоруса, два россиянина. Состав тот же, или кто-то уже не будет участвовать, учитывая обстоятельства?
— Естественно, будет немножко другой. Я не знаю, кто останется, но меня позвали — спросили, могу ли я приехать и сняться. Я могу отвечать только за себя.
— Как у вас отношения с Дмитрием Танковичем и Мариной Грицук, поддерживаете общение?
— Да. Дима, кстати, тоже принимает участие в этих концертах «Доброго вечора, ми з України». Он ведущий. Кстати, с Леной Кравец. Впервые за 15 лет мы на одной сцене с «95 кварталом». Это уникально — два ярых конкурента на одной сцене, и все забывается, народ объединяется.
А Грицук была в оккупации, не успела уехать после концерта. Ее везли в сторону Беларуси и увидели какие-то войска. Но это отдельная история. Она пережила, конечно… Это у нее спросите подробности. Мы с ней общаемся, все хорошо у нее. Поддерживаем теплые отношения.
— Но она не высказывалась в поддержку Украины, хотя много лет работала там.
— Но она не высказывалась и в поддержку России. Она соблюдает нейтралитет, и я могу ее понять, потому что у нее дом в Минске, а у меня в Украине, и она не может высказать все свои эмоции.
— Украинцы очень резко реагируют на слово «нейтралитет». Не получите кучу гневных комментариев за эти слова и можно ли сейчас быть нейтральным?
— За какие слова — за то, что я ее в чем-то понимаю как человек? Я знаю последствия. Если что-то, живя в Минске, скажешь против власти, ты просто сядешь в тюрьму. Поэтому я понимаю, что она молчит, она ничего не может сказать — у нее четверо несовершеннолетних деток. Конечно, она переживает за коллег, за каждого. Она все прекрасно понимает.
— Вы упомянули «95 квартал». Ваш конкурент Владимир Зеленский теперь — президент Украины. Вы писали ему какие-то слова поддержки после начала войны?
— Он для меня сейчас не конкурент. Он президент страны, в которой я живу и работаю. Шоу его, в котором он принимал участие, — да, мы являемся конкурентами, но я всегда уважал и уважаю этих людей, именно Владимира Александровича. За то, что он сохранил команду КВН. Это одна единственная команда, которая продолжает работать вместе. Все распались, а он смог удержать команду, и это очень ценно. Надеюсь, он сможет и выиграть эту войну. Но мы не общаемся так, чтобы писать друг другу сообщения.
— Вы видите какую-то разницу в нем до президентства и сейчас?
— Нет. Он такой же человек, как я его знал. И это хорошо, потому что когда люди резко меняются, это значит, они где-то неискренние. А там человек продолжает быть собой. Все думали, что он убежит на второй день. А он тут, в Украине, делает все, что может, чтобы помочь своей стране.
— Вы верующий человек, писали, что Библия учит прощать. Все, что произошло в Украине, можно будет простить?
— Ну да. Я же говорю, лет 100, если россияне начнут извиняться прямо сейчас. Мы же Германию простили. Никто сейчас не говорит «какие сволочи эта Германия». Нет. Был один человек сумасшедший, и поверили ему люди. Это не значит, что россияне все такие. Им же врут всем, массово вдавливают в голову, что здесь фашизм. Вы же видели эти видео, где открывают дом, якобы украинская хата, а там икона с Гитлером висит. Ну как?! И вот это видят люди, это снимается специально.
Кто там в глубинке, они верят в это. А как можно не верить, если у тебя нет телеграма хотя бы? Откуда у них… 80% людей не знают, что такое стиралка, потому что им стиральные машины на танках передавали. Ну что там в головах у людей? Мне их жалко. Их так же обманывают. А вот этот Гитлер, который у власти сейчас в России, — он потом будет отвечать. Он виноват, его окружение, которое он сделал миллиардерами и назад уже никак.
— Вы писали: «Остановите безумие!!! Люди!!! Россияне, братья Белорусы (пока вы для мне Братья. Всё в ваших руках сейчас)». Белорусы вам все еще братья?
— Ну конечно. Белорусы — это же народ, они всегда будут моими братьями. Если, конечно, не пойдут войной против моей семьи. И то, это будут, наверное, военные. Мне сложно ответить на этот вопрос. Надеюсь, что хватит ума остаться братьями друг другу.
