Изначально фальсификации результатов президентских выборов 2020 года случались на участках — зачастую это были школы. Непосредственное участие в этом принимали учителя и администрация. Кто-то молча подчинялся, кто-то проявлял инициативу, не просто сознательно, но с искренним усердием и энтузиазмом идя на нарушение закона ради поддержки режима Лукашенко. Почему это происходит и была бы ситуация иной, если бы избирательные участки были не в школах, — рассуждает Татьяна Щитцова.
Татьяна Щитцова
Доктор философских наук
Профессор Департамента социальных наук Европейского гуманитарного университета (Вильнюс), главный редактор философско-культурологического журнала Topos. С октября 2021 года — представительница Светланы Тихановской по вопросам образования и науки.
Мы помним ворота белорусских школ, обвешанные возвращенными грамотами и аттестатами. Этот жест гражданского осуждения публично зафиксировал факт участия учителей в фальсификациях.
Об этом было известно и ранее, долгие годы этот факт «по умолчанию» воспринимался как нечто неизбежное, и только в 2020-м был открыто и массово обозначен гражданским обществом как неприемлемый. Таким образом был не только нанесен серьезный удар по репутации школьных учителей, но и была преодолена особая форма социальной патологии, при которой «все знали», что результаты выборов фальсифицируются, но это «неприятное знание» вытеснялось и никак не проявлялось на уровне локального взаимодействия родителей и выпускников с учительскими коллективами. При общении с педагогами никто не хотел касаться вопроса о том, какую роль они играют при проведении выборов. Их действия в качестве членов избирательных комиссий автоматически выносились за скобки такой коммуникации. В этом плане между всеми сторонами было полное взаимопонимание — круговая порука умалчивания. Общение с учителями могло касаться только вопросов учебы, но никак не их гражданской позиции при организации выборов.
Это нельзя было назвать одобрением, скорее, молчаливым дистанцированием по отношению к той неприглядной роли, которую выполняли многие работники школ, причастные к фальсификациям. В основе такого дистанцирования лежало выключение нашей собственной гражданской позиции. Нам, родителям, не было интересно — и мы не считали нужным обсуждать с учителями, насколько честно работают избирательные комиссии, размещенные в школах, где учатся наши дети. Мы не общались как граждане в общественно-политическом смысле этого слова. Предметом наших разговоров было только приватное (свой ребенок) и узкоспециальное (профессиональные обязанности учителя). В моральном плане описанная круговая порука предполагала отчуждение гражданской агентности (agency), причем с обеих сторон. Не было смысла затевать с учителями разговор о работе избирательных комиссий, потому что все «по умолчанию» исходили из того, что педагоги — подневольные люди, которые делают что им велят (в ключе: «вы же все понимаете»).
В 2020-м публичное осуждение учителей со стороны выпускников школ и их родственников стало важным свидетельством появления горизонтальной коммуникации в гражданском обществе. Известно, что отличительной чертой белорусской революции 2020-го было стремительное формирование горизонтальных связей, солидарности. Однако такое взаимодействие может быть не только солидарным. Оно может разворачиваться также и как критика, и как осуждение. Главная предпосылка горизонтальной коммуникации в гражданском обществе — это отношение друг к другу как к лицам, несущим ответственность за свои общественно-политические действия (например, за работу в избирательной комиссии). При этом публичный жест гражданского осуждения учителей заострял внимание не только на их индивидуальной гражданской позиции, но также и на роли школы как социального института в поддержании авторитарного режима в нашей стране.
Как отмечал известный философ неомарксист Луи Альтюссер (1918−1990), школа является одним из ключевых «идеологических аппаратов государства». Это означает, что государство — как аппарат власти — использует школу для воспроизводства сложившегося общественно-политического порядка. Школа позволяет осуществлять воспроизводство рабочей силы. При этом главным элементом школьного обучения является воспроизводство и продвижение соответствующих идеологических установок. В условиях авторитаризма не менее важным является использование методов воспитания и образования, которые формируют и закрепляют у учащихся такие черты и навыки, как пассивная рецептивность, послушание и простое воспроизведение изученного.
Выступая проводниками авторитарной культуры, учителя, с одной стороны (в отношениях с учениками), практикуют дидактизм, научение «сверху-вниз», с другой стороны (в отношениях с властью), сами являются подчиненными, назначенными выполнять соответствующую идеологическую функцию. Это своего рода порочный круг: участвуя в воспроизводстве авторитарных паттернов в преподавании, учителя сами находятся в позиции послушного следования указаниям власти. Здесь, как мне кажется, и нужно в первую очередь искать объяснение тому, почему многие педагоги естественным образом («автоматически») идут на фальсификации при проведении выборов.
Белорусское общество почти 30 лет живет в условиях авторитаризма. Можем ли мы предполагать, что если бы, теоретически, избирательные участки располагались не в школах, а например, в ЖЭС или продуктовых магазинах, и к работе избирательных комиссий были привлечены служащие этих учреждений, то масштаб фальсификаций был бы меньше? Мне кажется, это риторический вопрос. Другими словами, едва ли можно утверждать, что учителями легче манипулировать. Дело не в учителях как отдельной профессиональной группе.
Дело в том, как связаны между собой социальные институты, государственный аппарат власти и общественно-политическая агентность граждан. При авторитаризме власть контролирует работу всех социальных институтов и не допускает демократического гражданского участия в принятии политических решений. Школа в этих условиях выделяется тем, что на нее возлагаются особые идеологические задачи. Обязывая учителей, в дополнение к их педагогической работе, участвовать также в работе избирательных комиссий, власть символически закрепляет особую роль школы. Проведение выборов там оказывается для коллективов экстра-миссией, экстра-задачей, которая является знаком доверия со стороны власти. Это доверие системно предполагает готовность школ выполнить любые указания ради обеспечения требуемых результатов выборов.
Задействуя учителей для осуществления фальсификаций результатов выборов, власть, помимо всего прочего, цинично спекулирует на их моральном реноме: они ведь не могут врать. Таким образом режим способствует моральной коррумпированности и разрушает нормальную здоровую атмосферу в школе. Человеческие отношения оказываются искажены и отравлены взаимно дискредитирующим «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Самые простые этические принципы звучат фальшиво в такой атмосфере. Дети, несомненно, чувствуют и считывают все это. Тот факт, что педагогический состав в школах — это преимущественно женщины, а на руководящих постах в государственных органах власти находятся преимущественно мужчины, придает всей этой патологической системе отношений дополнительный оттенок моральной извращенности. На отвратительную патерналистско-мачистскую опеку со стороны представителей власти женский учительский коллектив отвечает услужливостью и кокетливым подобострастием.
Все описанное выше — это системные эффекты. Честь и хвала тем учительницам и учителям, которые нашли и находят в себе силы противостоять патологиям авторитаризма. Но мы знаем по опыту 2020-го, что школ, которые не пошли по пути фальсификаций, было совсем немного. В целом, это предсказуемый итог, учитывая историю белорусского постсоветского авторитаризма.
Можно и нужно апеллировать к гражданской ответственности педагогов. Но нельзя забывать, что способность к гражданской ответственности формируется вместе с социализацией. Чтобы школы перестали обслуживать интересы режима необходимо, как поется в известной песне Лявона Вольского, «ломать систему».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.