Практически ежедневно в нашей стране силовики задерживают людей по политическим мотивам. Кроме протестов 2020 года, поводом становятся комментарии, следы от наклейки и так далее. Ежедневно «политические» из Минска попадают на Окрестина: сначала в ИВС, а после суда отбывают «сутки» в ЦИП. «Зеркало» узнало, в каких условиях сидят те, кого задержали по «политическим» делам.
Все наши герои отбывали «сутки» в ЦИП этой осенью. В целях безопасности мы изменили их имена, а также не указываем статьи, по которым их судили.
«Людей выпускали после суток с обещанием, что они уедут и больше „не будут мешать“»
Егор вышел из Окрестина три недели назад. До этого у мужчины был печальный опыт «отсидки» в 2020-м. По его словам, в камеру продолжают попадать избитые задержанные. Практически все — после задержания сотрудниками ГУБОПиК.
— Таких было 15−20%: у них находили или какие-то оскорбления, или комментарии в чатах, — рассказывает мужчина. — «Губопики» читают переписки, ищут, что ты писал про силовиков друзьям или родственникам. И, если находят, тогда они звереют и бьют задержанных. На Окрестина люди приезжают с отбитыми бедрами, синими ягодицами. Один человек рассказывал, что ему отбивали ляжки и лили наверх кипяток. Вот этот парень, чтобы ему было легче переносить боль, ходил по камере со спущенными штанами. Конечно, таким людям тяжелее сидится: они банально даже не могут лечь на спину.
Между тем, бытовые условия в ЦИПе для «политических» остались прежними, объясняет наш собеседник. Все то же перенаселение и ночные «подъемы».
— Я был в шестиместной камере: там находилось от 15 до 25 человек. Потом нас перевели в четырехместную камеру. Там было, наверное, от 15 до 18 человек. Конечно, все очень плотно, — описывает наш собеседник. — Люди спят на полу, на шконках. Для меня это вообще было невозможно: полосы железные, тело проваливается… Были дни, когда в камерах на полную мощь включали батареи — дикая жара, люди спали в одних трусах. А вот кормушку, куда подают еду, открывали. И поэтому люди очень сильно простужались, было очень много тех, кто болел.
— Ночью включен свет, постоянно подъем на переклички — в два, в четыре часа ночи. За все мои 14 суток их не было только два раза, — продолжает мужчина. — Нет прогулок, нет встреч с адвокатом, людей не водят помыться. Душ выглядит так: нагреваются пластиковые бутылки — и ты просто поливаешь себя водой над туалетом, который огорожен перегородкой. Если приносят хозяйственное мыло, которое с боем, но удается отбивать, то устраиваешь себе водные процедуры раз в пару дней. Немножко освежиться таким способом действительно было счастьем, потому что все 14 суток ты носишь одни трусы. Чтобы с этим справляться, приходилось надевать белье на другую сторону. Ну, а если решаешь все это постирать, то просто ходишь без белья какое-то время. Парням проще: больше всего переживают девушки, в плане гигиены нюансы у них сложнее.
Что касается питания, то Егор оценил его фразой «чтобы не помер с голодухи». По словам мужчины, есть можно, но многие отказываются.
— Впрочем, энергии там гораздо меньше тратится, поэтому питание — это не самый обязательный пункт жизнедеятельности, — объясняет он. — Дают кашу, мясо не лучшего качества, как будто из самых плохих столовых. В один из первых дней в ЦИП, когда нас впервые покормили после РУВД, я очень боялся, что ничего нельзя выбрасывать, обязательно все надо доесть. Боялся, что если не будешь есть, за это отругают. Пришлось в себя все впихнуть.
Между тем, в отношении охранников, по словам Егора, не было «ничего особенного»: подколки и «локальная грубость».
— Но в принципе, как я видел, людей там не били, они отсиживали свой срок. Периодически у некоторых сотрудников встречаются приступы доброты, — рассказывает мужчина. — Некоторые, например, открывали нам «кормушку» пошире, чтобы в камеру больше ходило воздуха. Один или два раза, мне кажется, нас не будили ночью. В ЦИПе я сидел только с «политическими», с ними все было нормально — все на одном языке говорят, было много игр, разговоров. И это спасало.
Передачи от близких «суточникам» по-прежнему не передают, только лекарства. Также не передают письма и телеграммы. Причем, по словам Егора, даже на выходе из изолятора. Куда пропадают передачи и корреспонденция, мужчина не знает.
Между тем, Егор считает, что основная проблема в изоляторе на Окрестина не в бытовых условиях, а в отсутствии информации:
— Ты вообще ничего не знаешь: что с тобой происходит? «Шьют» тебе что-то или нет? Перепады настроения очень большие всегда и у всех. Я переживал, что не усну, потому что я очень чутко сплю при включенном свете или если рядом есть храпящие люди. Но в итоге организм адаптируется, а проблема в отсутствии информации все равно остается.
По мнению Егора, сейчас основную роль по реализации насилия в Беларуси «взял на себя ГУБОПиК». Он считает, что сейчас цель — «прогнать через Окрестина как можно больше людей».
— Например, через мои чаты силовики вышли на одного человека, с которым я позже сидел. Через него — на новых людей (по-моему, у нескольких из них тоже находили снимки с протестов). И в итоге их просто выпускали после «суток». А раньше сразу бы дали уголовную статью. Я наблюдал, что в основном людей выпускали после «суток» с обещанием, что они уедут и больше «не будут мешать». Я думаю, что всем, у кого есть потенциальный риск задержания, нужно очень серьезно отнестись к информации, которая содержится в телефоне. Силовики очень сильно подкачались в работе с Telegram. Они достают какие-то удаленные сообщения из чатов, очень легко работают с ботами. В личных переписках лучше ставить автоудаление сообщений через день или через два. Я знаю, что некоторые люди на память оставляли фото с протестов — но это подходящий повод для уголовной статьи. Оптимальный вариант — завести новый аккаунт в Telegram и купить новый телефон.
«Есть ощущение, что они преследуют цель сломить морально любого, кто туда попал»
Евгений пробыл пять суток в ИВС и еще столько же — в ЦИП. По его словам, условия в камерах «крайне плохие».
— В камеру я попал посреди ночи, она была рассчитана на четверых. В некоторые моменты в ней находилось и по 12 человек, — рассказывает мужчина. — Матрасов на четыре койки было только два. Умывальника в камере нет: его кто-то раньше или разбил, или демонтировал. Соответственно, из стены торчит кран, а чтобы умыться, нужно подставлять мусорку.
Что касается питания, то, по словам нашего собеседника, качество еды, которую получали задержанные в ЦИП, зависело от смены.
— Пищу после РУВД в принципе начинаешь принимать на вторые-третьи сутки, — объясняет он. — Еда отвратительного качества: на завтрак давали кусок хлеба, безвкусный и почти несладкий чай, какую-нибудь кашу, разваренную до лепешки. Обед — такого же качества. Запомнился суп: вода с запахом рыбы, кусок слипшейся переваренной каши. И, видимо, из этого супа была сделана рыбная котлета, по вкусу просто мерзкая. В общем, еду можно кушать только когда уже очень голодный. Размер порций достаточный, но калорийность низкая. Ужин дают довольно рано — в 18.00. При этом отбой — в 22.00. К этому времени уже хочется есть. Сильно не хватает питья. Передачи не передают, а вода из-под крана настолько отвратительного вкуса, что после нескольких глотков закусываешь этот привкус хлебушком.
По словам мужчины, отношение со стороны сотрудников «крайне жестокое»:
— Есть ощущение, что они преследуют цель сломить морально любого, кто туда попал. Матом не ругаются — матом разговаривают. Я пробыл там немного — всего 10 суток. Пять из них в ИВС, и там у охранников другое отношение, получше, но камеры хуже. Камера, в которую я попал в ЦИП, была заполнена клопами: до сих пор как вспомню, мурашки начинают бегать по коже. Задержанных по «политическим» статьям держат в отдельных камерах и прессуют гораздо сильнее. Передвижение на проверку (когда всех выводят из камеры и обыскивают) происходит только в позе «ласточки», поднимают посреди ночи каждые 2−3 часа. Что еще очень сильно удручает, никаких передач не передают, представления о текущем времени нет. Можно ориентироваться только приблизительно: по приемам пищи, подъему и отбою. В зависимости от смены надзирателей, даже сидеть на койках не разрешается. Если камера переполнена, разрешают присесть только на лавочку или на пол.
«Сохраняется страх того, что к тебе могут прийти и посадить по выдуманному поводу»
Максим отмечает, что сейчас, когда человек попадает в ИВС, сначала его обязательно поселят в камеру «с какими-нибудь бездомными».
— Далее проходит суд: либо на месте, в самом ИВС, либо тебя куда-то везут. И поскольку ты «политический», соответственно, к тебе проявляется особое отношение, — рассказывает мужчина. — В чем оно заключается? Например, с тебя никогда не снимают наручники. То есть если у тебя суд назначен на десять утра, то в 8.00 их на тебя одевают, а снимают только когда привозят обратно, уже после суда. Вот всем остальным, например, хулиганам, наручники позволяют снимать. А тебе — нет.
Питание в ИВС и ЦИП он называет обычным «тюремным». И добавляет, что больше отличий для «политических» в самих бытовых условиях.
— Во-первых, «политические» задержанные всегда содержатся отдельно: в ЦИП они не окажутся в одной камере с «неполитическими». Во-вторых, у них в камере будут особые условия. Камеры переполнены, и мне кажется, на одно койко-место приходится примерно четыре-пять человек. Четыре койки превращаются в двадцать человек, шесть коек — в тридцать, — дополняет Максим. — Естественно, никаких передачек тебе не положено, тебе ничего в камеру не принесут. Матрасов там тоже не будет. Периодически происходят перебои с туалетной бумагой и мылом, а мыться приходится водой из бутылки. Если батарея греет, то эту бутылку можно положить на батарею, а затем помыться над туалетом.
По его словам, во время утренних осмотров камер охранники могут забрать часть бутылок. Тогда это становится проблемой. Рассказал он также и про включенный постоянно свет, а также ночные проверки:
— Ночью вас обязательно разбудят раза три, чтобы всех пересчитать и чтобы все задержанные назвали свои имя и фамилию. Свет, естественно, на ночь не выключается. Кажется, общее отношение к задержанным там такое, чтобы унизить их человеческое достоинство. Есть страх, что ты можешь получить «сутки», а этим все не закончится. Не отпуская из ЦИП, тебя могут еще раз задержать в любой момент, по новому поводу или вообще без него. Снова отвезут в ИВС, снова напишут протокол, повезут на суд… Я видел людей, которые отсиживали по два-три таких срока. Такой суд, естественно, происходит без адвоката. Перед заседанием тебе еще скажут, что если ты попросишь защитника, то может стать только хуже. То есть силовики стараются путем запугивания облегчить себе жизнь, чтобы проще штамповать людям решения судов. Возможно, это делается по специальной разнарядке. У человека банально сохраняется страх того, что к нему могут опять прийти и опять посадить по какой-нибудь выдуманной причине.
