В начале ноября 2020-го трое на тот момент уже бывших сотрудников «Беларуськалия» вышли после «суток» из Любанского ИВС. Их встречали коллеги и единомышленники, кто-то из них сфотографировал мужчин на память. Снимок, герои которого показывают ставшие символами того времени кулак, сердце и знак V, разлетелся по пабликам и чатам. Спустя три года экс-шахтеры снова встретились, но уже в Германии, и повторили фото. О том, как после этого сложилась их жизнь, они рассказали блогу «Люди». Мы перепечатываем этот текст.
Задержание. «Казалось, будто везут в лес, непонятно зачем»
Два фото, сделанные с разницей в три года, в своем Instagram опубликовал Сергей Черкасов. На снимке, кроме него, Павел Пученя и Юрий Корзун. До выборов 2020-го все они жили в Солигорске, после присоединились к стачкому «Беларуськалия». Теперь мужчины находятся в разных городах и странах. Мы созваниваемся с ними по Центральноевропейскому времени, которое на два часа отстает от Минского, и переносимся в 2020-й. Начинает Павел, на тот момент ему было 33 года. До того увольнения он работал на предприятии сварщиком.
— Осенью 2020-го акции в Солигорске еще продолжались. В начале октября в парке «Четырех стихий» организовали чаепитие. Мы там тоже были, — вспоминает Павел. — Люди пришли с термосами, печеньем, выпечкой. Некоторые приехали из других городов. Были айтишники из Минска. Мы общались, пили чай. Кто-то взял гитару. Еще один наш знакомый с гитарой до нас не доехал — по пути его задержали и отпустили только через шесть часов. После встречи решили, как это делалось каждые выходные по всей стране, пройтись шествием по определенным улицам. Только начали, нас стали задерживать. Как оказалось, ждала целая группа — сотрудники РОВД, даже минский ОМОН приехал.
Всех задержаных, а их было около тридцати человек, привезли в Солигорский РОВД. Среди них Павел, Юрий и Сергей. Каждому из мужчин дали по 15 суток. Отбывать заключение Павла и Юрия отправили в Любанский ИВС, а Сергея — в Старые Дороги. Ближе к концу срока в одну из ночей их снова этапировали в Солигорск. Везли шахтеров в отдельных «клетках-стаканах», поэтому они не видели, кого подсаживали в автозак.
— Было непонятно, куда мы едем. Какая-то неровная дорога. Ветки по автозаку цепляются. Казалось, будто везут в лес, непонятно зачем, — подключается к беседе Юрий. На тот момент ему было 42 года, 17 из них он проработал на «Беларуськалии» машинистом горных выемочных машин.
— По приезде автозак вплотную подогнали к ступенькам РОВД, — продолжает Юрий. — Выкинули какой-то деревянный трап, и по нему руки за спину, бегом, словно убийц, всех перекинули в здание милиции, а там уже раскинули по разным камерам. Мы провели там несколько дней. На каком-то из переходов, когда нас водили по кабинетам, чтобы судить, заметили с Павлом, что с нами Михалыч.
Михалычу, или же Сергею Михайловичу Черкасову тогда было 55 лет. С «Беларуськалия» его уволили еще в сентябре 2020-го. После того как он впервые попал на «сутки». До этого на предприятии мужчина работал электромехаником подземного участка. А еще раньше восемь лет возглавлял ячейку независимого профсоюза горняков.
— Когда увидел ребят, стало радостнее, — говорит он.
Тогда в Солигорске Сергею, Павлу и Юрию снова дали по 15 суток. Этот срок мужчины вместе провели в Любанском РОВД. На этот раз втроем сидели в одной камере.
Изолятор. «Спрашивали: „Чего вам не хватает?“ У нас ведь были неплохие зарплаты. Я получал 1500−2000 долларов, а они, может, 400−500»
В камере ИВС Любанского РОВД были матрасы и постельное белье. Большую часть времени мужчины сидели лишь втроем. К выходным среди соседей появлялась «местная интеллигенция» — пьяницы, семейные скандалисты, бездомные. В понедельник их судили и, как говорят наши собеседники, всех, в основном, отпускали.
В помещении стояли двухъярусные шконки. У Сергея было место на нижнем уровне. Он сидел или лежал и часто вслух зачитывал вопросы из сканвордов, которые очень любил разгадывать. Также подключал к этому делу Павла и Юрия.
— Бывало, хотелось книгу почитать в тишине, мы ему: «Михалыч, давайте, может, отдохнем», или что-то подобное, но он был увлечен, — говорит Павел. — Тогда Юра научил его разгадывать судоку. А там же не нужно задавать вопросы. Михалыч втянулся — и все, пропал человек. Порой от нависающей тишины становилось не по себе, и мы ему уже сами говорили: «Давайте, может, погадаем сканворды».
Условия в Любанском ИВС мужчины описывают как нормальные. Павел, которого задерживали позже в ноябре 2020-го и марте 2021-го, говорит, что самый худший изолятор, где ему доводилось бывать, — это стародорожский.
— Самый лучший — ивацевичский, — делится впечатлениями Павел. — В Старых Дорогах у нас была камера 2,5 на 2,5 метра, деревянные шконки. В помещении ни воды, ни унитаза, вместо него ведро. В туалет выводили только утром и вечером. В Ивацевичах же ИВС был уже переделан. Там работала горячая вода, туалет был огорожен, а матрасы толстые. Мы с ребятами шутили, что здесь можно жить. Правда, через восемь часов после задержания нас тогда перевели в СИЗО в Барановичи.
— В Ивацевичский ИВС мы попали с экскурсии (делегацию горняков задержали, когда они хотели сделать фото с флагами. — Прим. ред.), — вспоминает Юрий, которого тогда тоже задержали. — Сгрузили нас туда. Было тесно, чтобы чуть освободить помещение, сотрудники вывели из камеры всех, скажем так, пьяниц в прогулочный дворик. И хотя было холодно, гуляли они там часа три. Позамерзали (улыбается). А все потому, что шахтеров солигорских привезли и посадили. Отношение к нам на тот момент было очень лояльное. Работники изолятора нас понимали.
Сотрудники изоляторов встречались разные. Попадались и «грамотные люди, которые понимали ситуацию, но ничего не могли с этим сделать». В Любанском ИВС Павел, Сергей и Юрий порой находили в своих порциях дополнительные котлеты. Павел и вовсе помнит работника из Старых Дорог, который ночью приходил к камере политических поговорить. Открывал «кормушку» — и так они общались по полчаса-часу.
— Насколько я понял, в Старых Дорогах находиться в прогулочном дворике мы могли только в присутствии какого-то старшего сотрудника или наряда, — говорит Павел. — Когда нас выводили, собирался целый консилиум, человек пять-семь. Они смотрели на нас, как на зверей: «Политические!» С этим консилиумом у нас все время дискуссии шли. Они спрашивали: «Чего вам не хватает?» У нас ведь в сравнении с ними были неплохие зарплаты. В долларовом эквиваленте я тогда получал 1500−2000, а они, может, 400−500. Когда они слышали эти цифры, брались за голову. Мы объясняли им, за что боремся. У тех, кто постарше, видно было по глазам, какое-то понимание происходит, а у молодежи… Они не старалась вникать ни в какие вопросы. Наши разговоры им ничего не давали.
Пересекались мужчины и с сотрудниками, которые «любили поиздеваться над политическими».
— Попался нам один из таких в Солигорске. 17 человек закидывал в восьмиместную камеру, — продолжает Павел. — Когда шли на прогулку, пол нам мыли хлоркой. И если сидел хоть кто-то из политических, этот сотрудник на весь день на нормальной громкости включал песни Солодухи. Мы уже знали все слова. «Берега мои, берега…» и тому подобное.
Еще о песнях. Юрия коллеги называют голосом «Беларуськалия». В свое время он исполнял гимн предприятия. А в ИВС в Любани каждый вечер в 19.00 пел «Купалинку». На это время «изолятор замирал». Замечаний мужчине никто из сотрудников не делал.
— Вообще, мы везде ее пели, — объясняет Юрий. — Помню, как меня из Любанского ИВС привезли в Солигорск. Мои 15 суток закончились, пришло время освобождения. Из камеры меня выпустили, но не далее кабинета для допроса, который располагался напротив. Отвели, попросили подождать. Сижу час, два. Думаю, все, будет «уголовка», и, чтобы отвлечься, стал петь. Громко пел, на все отделение. Потом сотрудник все-таки пришел. Уже в камере ребята сказали, что слышали меня все.
Был и еще один интересный случай во время совместной отсидки горняков в Любанском ИВС. В один из дней продольный открывает «кормушку» и спрашивает: «Парни, домой поехать сегодня хотите?» «Конечно!» — ответил Юрий. «Видео согласны записать?» — уточнил сотрудник. «Закрывай! Остаемся!» — прокомментировали его предложение горняки. Переубедить их сотрудники изолятора не пытались.
— По моему опыту, где-то до марта 2021-го в регионах к политическим еще относились более лояльно, — делится наблюдениями Юрий. — Их сажали вместе, передачи передавали, могли даже чай заварить, если попросишь кипятка. Помню, когда сразу после задержания нас с Павлом привезли в Любань, нам выдали матрасы, а постельного белья нет, сказал дежурный. Пришел начальник ИВС, скомандовал: «Выдать новое». И нам принесли новое. А потом в марте-апреле все стало жестко.
Освобождение. «Перед выходом мы договорились, что вместе сфотографируемся на фоне РОВД»
На свободу Сергей, Павел и Юрий вышли 3 ноября 2020-го. В этот день каждый из них проживал похожие чувства: был страх, что не выпустят, и радость от того, что совсем скоро окажутся на свободе. На улице их ждали близкие и единомышленники.
— Я понимал, что сдаваться не собираюсь, — описывает свои мысли в тот день Юрий. — Изолятор не сильно пугал, хотя, честно скажу, когда в середине октября, после первых 15 суток, в кабинете Солигорского РОВД меня снова судили, на слезу прошибло. Смотрел в окно, а там ходят люди… Я хоть в юности немножко хулиганил, но ни в какие камеры никогда не попадал. Жалко было, что все это происходит.
— Еще перед выходом мы договорились, если освободимся, вместе сфотографируемся на фоне РОВД. Получилось, — вспоминает Павел. — Юра сердечко показывал, Михайлович знак победы, а я кулак зажимал.
Из РОВД мужчины разъехались по домам. С тех пор прошло чуть менее трех лет, а в жизни каждого из них многое изменилось.
Эмиграция. Сергей отправился в Польшу, Павел — в Германию, а Юрий — во Францию
С ноября 2020-го Сергей больше не участвовал в акциях. Смысла, говорит, в этом не видел: «Людей сразу загребали». В то же время было понимание, что для тех, кто уже попадал на «сутки», каждое новое задержание «может закончиться тюрягой».
Продолжая свое сопротивление, мужчина пошел в суд. Стал оспаривать административные аресты и увольнение, которые считал незаконными. По увольнению дошел до председателя Минского областного суда. Безрезультатно. Следующим этапом должен был быть Верховный суд.
— Тут я решил остановиться. Понял, это может стать причиной моего задержания, ведь в то время людей арестовывали каждый день, — рассказывает Сергей и говорит, что после этого появилась мысль уехать из Беларуси. — Позже я участвовал в подаче жалобы в Комитет по правам человека ООН. Она была от двух человек. В ней указано несоблюдение Международного пакта о гражданских и политических правах. Мое мнение, в истории надо оставлять следы, фиксировать преступления и нарушения.
В ноябре 2021-го Сергей с женой уехали в Польшу. По словам мужчины, на тот момент это было единственно правильное решение. На вопрос, каково это в 56 лет начинать жизнь с нуля в новой стране, отвечает емко: «Стремно». И говорит, что мечтает вернуться в Беларусь.
— После переезда я много где работал — в доставке, на почте, на заводе. Сейчас занимаюсь доставкой индивидуально, — перечисляет собеседник. — В Польше законодательство способствует занятости и поддерживает ее. Бюрократические процедуры минимизированы, поэтому развит рынок труда. Предложений с вакансиями очень много. Да, эта работа может быть неблагодарной, тяжелой, непрестижной и низкооплачиваемой, и это естественно. Не всегда и не везде человек, оказавшийся в эмиграции, может получить высокооплачиваемое место и по профессии.
До увольнения на «Беларуськалии» Павел отработал 12 лет. Говорит, если бы в августе 2020-го не присоединился к стачке, не смог бы спокойно спать. После новую работу в стране не искал. Объясняет: суть их протеста не платить налоги «данному режиму».
— Некоторые коллеги не решились присоединиться к стачке, хотя очень хотели, но подбадривали нас словами, спрашивали, нужны ли деньги, — вспоминает Павел. — В то же время были и те, кто, казалось, сильнее меня настроен против происходящего в стране, но, когда настал момент, что ты можешь сделать что-то важное, они и слова не сказали. Просто закрылись. Это меня гложило.
В тот период Пучени жили на зарплату жены (она тоже была сотрудницей калийного гиганта), подработки Павла, сбережения и помощь небезразличных людей: раз в две недели, а позже раз в месяц они поддерживали шахтеров продуктовыми наборами.
Время шло, в стране ничего не менялось, Павлу нужно было думать, как поступить с работой. Сразу мужчина планировал искать вакансию в Польше, поближе к дому, но возникла проблема с получением визы. Пять недель посредники не могли записать его даже в очередь на подачу. Попробовал немецкую — и вопрос быстро решился. В августе 2022-го его семья уехала из Беларуси.
— Учитывая мои протоколы, задержания и то, что я был в стачке, нам предоставили международную защиту, — говорит собеседник. — Сейчас мы живем в городе Оберурзеле. Нас поселили в гестхаус (гостевой дом. — Прим. ред.), очень классный, платят пособие, мы с женой ходим на курсы немецкого. Пока не начнем работать, будем получать поддержку от государства.
В этом феврале у супругов экзамен. Дальше в планах у женщины устроиться в зоопарк — она всегда мечтала работать с животными, а у мужчины — на завод.
— Электросварщики здесь востребованы, а опыт у меня хороший. В городе, где живу, есть завод «Роллс-Ройс». Они, правда, выпускают авиационную продукцию, но я просматриваю вакансии. Кумовство и родство тут не работает, главное, чтобы ты был компетентен, поэтому шансы у меня есть, и большие, — делится планами Павел. — Нам здесь нравится. Красивый город, природа. А дороги какие! Сразу видно, на что идут налоги.
В 2020-м из-за коронавируса и совпавшего с болезнью отпуска Юрий вышел на работу и присоединился к стачке позже коллег, но сделал это ярко. Он тот самый сотрудник «Беларуськалия», который в знак протеста приковал себя наручниками к шахте и объявил, что отказывается подниматься из забоя. Его мирная акция продлилась около трех часов.
— О своем увольнении я узнал, когда в октябре находился на «сутках» в Любани. Поскольку месяц не выходил на работу, сотрудники отдела кадров приехали в ИВС и ознакомили меня с приказом. Я его не подписал, так как считал это незаконным, — говорит Юрий, вспоминая, что для него такое развитие ситуации было ожидаемо. — Меня это не пугало, да и чего бояться? Бояться быть рабом, который обслуживает насилие в стране? В шахте была высокооплачиваемая работа. Я не жил от зарплаты до зарплаты. Делал какие-то сбережения. Знал, их на еду хватит.
Кроме работы на предприятии, у семьи Юрия была агроусадьба. В феврале 2021-го после того как мужчину, как он говорит, выкрали из машины, когда собирался отвезти дочку в школу, и посадили на 15 суток, Корзунам стали звонить различные службы, обещали навестить. Проверяющие к ним так и не доехали, зато жену попросили уйти по соглашению сторон с «Беларуськалия», где она работала. Позже появилось ощущение, что Юрию лучше покинуть Беларусь. Семья смогла получить французские визы и в августе 2021-го улетела в Париж.
— У меня было две работы, у жены было две работы. Был дом, две машины, два кота и собака, а осталось только три чемодана, — шутит Юрий. — До вылета нам предложил помощь белорус, который живет во Франции. Мы смогли переждать карантин в его доме. Он предлагал оставаться у него «столько, сколько нужно», но мы двинулись дальше на юг страны.
Сейчас Корзуны живут в одном из городов в Альпах. Сбережений и денег, вырученных от продажи машины, хватило, чтобы полтора года учить язык и осваиваться на новом месте.
— Когда средства закончились и нужно было искать работу, подходящая вакансия нашла меня сама, — улыбается мужчина, но просит не называть, где именно трудится. — Работаю в Париже, неделю там, неделю отдыхаю дома. Дочка заканчивает лицей, а жена пока в поиске себя. Очень хочу вернуться в Беларусь. Там у меня мама.
Новое фото. «Мы поступили так, как необходимо было в той ситуации»
Несмотря на то, что теперь Сергей, Павел и Юрий живут далеко друг от друга, летом 2023-го они встретились в Германии и заодно повторили исторический снимок с «символами белорусской революции».
— Кто знает, когда и где мы еще сможем увидеться, — говорит Сергей.
Никто из мужчин не жалеет, что в свое время участвовал в забастовке, совершив шаг, перевернувший его жизнь.
— Мы поступили так, как необходимо было поступить в той ситуации, в которой мы все оказались, — рассуждает Сергей. — В августе 2020-го к забастовке присоединилось более 6000 работников «Беларуськалия». Наше общее сопротивление длилось два дня и помогло освободить из тюрем людей, которых задержали после выборов. Далее забастовка перешла в стачку. В ней участвовало 25 человек.
— Нельзя говорить, что у нас ничего не получилось. Не получилось у шахтеров. Почему? Потому что люди странные… — отвечает Юрий на вопрос, не грустно ли от осознания, что ничего не получилось. — Расскажу одну ситуацию. Помню случай, когда летом 2020-го Лукашенко приезжал с агитацией в Солигорск. У меня были коллеги, которые с весны как только его не называли, но, когда сказали, что участок должен поехать на встречу и этот день будет оплачен как рабочий, все, кроме меня и еще одного человека, поехали махать флажками. Хотя это ведь так просто было ответить: «Я не хочу, я не поеду, я спущусь в шахту работать».
А в общем у всех нас все получилось. Во-первых, нация возродилась. Во-вторых, кто и когда наносил режиму такой удар под дых? В-третьих, все эти события сблизили белорусов как внутри страны, так и за ее пределами. Смотрите, сколько людей друг в друга поверили и до сих пор поддерживают.
