Максим отсидел в колонии два года — за оскорбление представителя власти. Вышел и решил не уезжать, хотя понимает, что снова может быть задержан. Он рассказал блогу «Шуфлядка», что помогало держаться в заключении: солидарность осужденных «экстремистов», свидания, какао и даже дождь.
Имя героя изменено. В целях безопасности не указаны подробности, в том числе уголовного дела.
Задержали на глазах у сына
Два года назад Максим заехал на работу на пять минут, в машине его ждал сын. Вслед за Максимом в здание зашли силовики и вскоре вывели оттуда в наручниках. Подросток видел все это из машины.
«Сотрудник в гражданском сел в нашу машину и разговаривал с ним. Как я потом узнал, ему сказали, что папа устроил на трассе серьезную аварию, и поэтому меня задержали».
Сын провел в милиции пять часов, потом его забрал дедушка. Максим говорит, что парень «все прекрасно понял, когда ему рассказали правду» о задержании.
Максима четыре дня держали в городском ИВС. «Покаянное» видео с ним переснимали несколько раз, так как сотрудников устраивало не все сказанное. Готовый текст Максиму не давали, только объяснили на словах, что он должен сказать.
«Раза три или четыре приезжали, в разные дни. Я так понимаю, что консультировались с кем-то, устроит — не устроит. Возвращались, переснимали», — объясняет Максим.
Вскоре ему предъявили обвинение и перевели в СИЗО.
«Сотрудники СИЗО удивлялись: „Ой, и вас посадили“»
В СИЗО в райцентре не было переполненных камер, как это часто случается, например, на Володарке в Минске. Не хватало свежего воздуха, потому что в камере постоянно курили, ярких красок и природы.
«Привели получать посылку. А я стою, и за окном растет рябина. Вот она вся зеленая, с красными ягодами. И я просто как зомбированный стою, смотрю на нее. Меня что-то спрашивают, я что-то отвечаю, а сам взгляд просто не могу оторвать».
В СИЗО Максима регулярно переводили из камеры в камеру. Через месяц таких перемещений в каждой камере он встречал знакомых. Узнавали его и сотрудники изолятора: «У нас город небольшой, с некоторыми из них я работал. Очень удивлялись: „Ой, и вас посадили?“»
Письма в изолятор Максиму приходили только от родственников, но иногда доходили посылки и открытки от незнакомых людей.
«Это конечно очень сильно мотивировало, поддерживало».
«Когда было фигово, выходили на крыльцо и любовались, как падают капельки». Колония
Максима судили в закрытом режиме, впервые после задержания он увидел родных только во время приговора. Когда судья зачитывала его, и Максим, и его близкие плакали.
«Мама, жена, дети, сестра приехала. Расплакались все, конечно. Даже я. У меня уже ком в горле просто был, я уже говорить ничего не мог. После суда нам дали свидание, там полегчало».
Максим получил 2 года колонии. Отбывать наказание Максима отправили в ИК-3 в Витьбу. Колонию он вспоминает как «особый мир», к которому нужно было привыкнуть.
«Первый месяц у меня было очень подавленное состояние: куча незнакомых людей вокруг. Сам себя накручиваешь еще: ладно СИЗО, а вот тут-то уже сидят маньяки и убийцы. А начинаешь общаться и совсем по-другому людей воспринимаешь.
Столкнувшись с судебной системой, понимаешь, как это все происходит, насколько притянуты за уши бывают доказательства. Понимаешь, что много народу сидит непонятно за что».
Со временем Максим понял, что среди заключенных существует если не «братство», то сильные солидарность и поддержка — особенно среди тех, кто сидит по «экстремистским» статьям.
«Я не нуждался в материальной поддержке, а вот морально — да. Поначалу ничего ведь не знаешь, не понимаешь, некомфортно самому сразу вступать в разговор. Ну и меня вот так „вытягивали“: „Эй, пошли чаю попьем. Эй, мы тут салат приготовили, давай с нами“. И ты понемногу успокаиваешься, не так тревожишься и раздражаешься на все».
В ИК Максим сохранил привычку восстанавливать душевное спокойствие, наблюдая за дождем. Он даже приобщил к этому нескольких других заключенных.
«Я люблю, когда дождливая погода, зайти в какую-нибудь теплую кофейню, сесть к окну, пить что-то вкусное и смотреть, когда тебе тепло и сухо, как бегают люди под дождем, которым мокро, холодно и сыро. Я нашел пару человек-единомышленников. Когда нам становилось фигово и была пасмурная погода, мы просто делали какао, брали какую печенюшку-шоколадку, выходили на крыльцо и любовались, как падают капельки, эмоционально разгружались».
В колонию Максим попал перед Новым годом. Экс-политзаключенный вспоминает: собрались человек пять с «экстремистскими» статьями, заварили чай часов в десять вечера, съели по зефирке в шоколаде и легли спать.
«Я думаю, блин, унылый у нас Новый год получился. И я прям задался целью сделать для ребят нормальный Новый год с тортиком, все как положено. В следующем году мы наварили глинтвейна — купили на отоварке яблочный сок, [чай] каркаде заварили, добавили туда специи для глинтвейна, накрошили яблоко, апельсин. Наделали бутербродов с красной рыбой из передач. Какие-то салатики накрошили, два торта слепили из масла, сгущенки и коржей, которые на отоварке продаются. Полноценный новогодний стол получился».
Неожиданное свидание
Сильнее всего в заключении Максиму не хватало встреч с близкими. Кроме того, он переживал за сына, который стал свидетелем его задержания.
Получить свидание или звонок по скайпу для политзаключенного в колонии сложно, говорит Максим. Нужно написать заявление, получить разрешение от начальника отряда, оперативника, начальника колонии и его заместителя. Тем не менее однажды Максим внезапно получил короткое свидание с близкими.
Тогда родные привезли осужденному передачу. Они приехали в колонию утром, в то время как передачи принимали после обеда. Отдать ее раньше сотрудник колонии не разрешил, зато предложил краткосрочное свидание.
«Сам предложил, посмотрел на мою карточку, видимо, что у меня там никаких до этого свиданий не было. Родные, конечно, согласились. Часа полтора мы поговорили. Жена приехала, сын и дочка. Но это тяжело. Я, может быть, по этой причине и не хотел встречаться. Потому что тяжело потом настроиться, войти в обычное психологическое состояние, чтобы крыша не поехала, чтобы не вскрыться».
«Дома просто съел кусок мяса. Простые вещи там получают другой смысл и ценность». Освобождение
«Я понимал, что там, на свободе, ничего не изменилось. Более того, я ведь и раньше понимал, что меня рано или поздно посадят. Мы даже про это с женой и детьми разговаривали, чтобы они как-то морально были готовы к этому».
На выходе из колонии Максима встретила семья: «Обнялись, встретились. Дома просто кусок мяса съел, этого не хватало. Там [в заключении] простые вещи получают вообще другой смысл и ценность».
Максим решил остаться в Беларуси. Он понимает, что его могут задержать еще раз в любой момент, но уезжать не хочет, надеясь на перемены к лучшему.