На выходных в Минске пациент с топором набросился на бригаду скорой, которая приехала, чтобы доставить его в РНПЦ психического здоровья. В итоге оба фельдшера с травмами оказались в больнице, а нападавший — под «уголовкой». Это не единичный случай, когда медики скорой сталкиваются с агрессией со стороны пациентов во время визитов. Об этом «Зеркало» поговорило с врачами скорой.
В целях безопасности имена собеседников изменены.
«Заходим в квартиру, там амбал бегает: „Я вас всех порву, порежу“»
Наталья — врач скорой помощи, в профессии она около десяти лет. Чаще со стороны пациентов ей приходится сталкиваться с моральным насилием и претензиями типа «Ты ничего не умеешь!», «Вы ничего не знаете!», чем с физическим. Это, объясняет, во многом связано с тем, что она, в отличие от коллег-фельдшеров, ездит на более сложные вызовы.
— Врачи скорой выезжают на падение с высоты, ДТП, массовые травмы, отравление химикатами, к людям без сознания, когда у человека болит сердце, аритмия — в общем, на всю неотложную кардиологию, — приводит примеры собеседница. — У фельдшеров же перечень вызовов больше. Они помогают тем, у кого болит живот, давление, температура.
Состояние пациентов, с которыми чаще всего работает Наталья, такое, что единственное, что им нужно, — это помощь медика. А вот родные этих людей порой не сдерживают себя в эмоциях и действиях. Как-то врача с коллегами вызвали на помощь к мужчине, которому не смогла помочь бригада фельдшеров. У больного было тяжелое состояние. До этого он лежал в больнице, оттуда «домой его выписали умирать».
— Как бы это жестко ни звучало, но порой есть люди, которым уже ничего не сделаешь. У нас даже в приказе написано: проведение мероприятий пациентам в декомпенсации хронического заболевания противопоказано. Но для успокоения (своего и родственников) медики стараются сделать все возможное, — рассказывает собеседница. — Поэтому коллеги вызвали нас. У меня в таких ситуациях четкая позиция. Я сразу говорю как есть: «Человек умирает. Мы сделаем все возможное, но это бесполезно». Когда его родные это услышали, прозвучала фраза: «Если не спасешь, ляжешь рядом», — описывает ситуацию собеседница. — Отвечаю: «Разговор понятен. Вы мне угрожаете?» И демонстративно набираю «102». Некоторых агрессивных людей факт звонка останавливает. Они сразу дают заднюю: «Ладно, мы на эмоциях». Но есть и борзые, которым все равно. В общем, вызвала милицию. Сотрудники всегда нормально реагируют на такие звонки.
Наталья говорит, что в подобных случаях по технике безопасности до приезда милиции медики должны выйти из квартиры. Обычно, если жизни пациента ничего не угрожает, они так и делают, но это была не та ситуация. Медики остались. К счастью, правоохранители прибыли быстро. При сотрудниках родственники остыли, и медики продолжили работать. Спасти пациента не удалось.
— Я сказала: «Примите наши соболезнования, но он умер». И тут на меня чуть ли не с кулаками стали кидаться, — вспоминает собеседница. — Но рядом была милиция, поэтому я себя чувствовала более смело.
Буйные больные Наталье тоже встречались. В основном это либо пьяные, либо те, кто «под чем-то». Однажды было, что на выходе с вызова нетрезвый пациент, который шел в скорую вместе с врачами, схватил ее за талию и потянул к себе, она очень испугалась и убежала.
— Чаще всего с агрессивными пациентами встречаются те, кто работает в «психбригаде» (скорая, которая выезжает к людям с психическими нарушениями. — Прим. ред.). Хотя мы, например, ездим к наркоманам в «психозе». Помню, прибыли с девушками на вызов. Заходим в квартиру — там амбал. Он под алкоголем и веществами. Бегает: «Я вас всех порву, порежу». А родственники: «Помогите ему», — описывает еще один случай из практики Наталья. — Мы вызвали милицию. Не в обиду им будет сказано, но к таким буйным они не всегда рвутся. Ждали, пока приедут. Хорошо, родные этого мужчины понимали, что без сотрудников мы ничего сделать не можем.
«Для кого-то слово „милиция“ как красная тряпка»
— Серьезных нападений в моей практике не было, но от них не застрахован никто, — продолжает Наталья. — Никогда не знаешь, откуда может прилететь. Много лет назад некоторым сотрудникам скорой стали давать на выезды диктофоны. Сейчас у нас ввели видеорегистраторы, но они, думаю, скорее нужны на случай жалоб на оказание медпомощи. Хотя свою невиновность тяжело доказать даже с регистратором: то ты не так сказала, то не так посмотрела.
Чтобы как-то себя обезопасить, у Натальи и ее коллег есть инструкции, как работать на вызове. Например, когда заходишь в квартиру, нужно проследить, чтобы хозяева не закрыли входную дверь на замок. Идти к пациенту следует за человеком, который встретил медиков.
— Так и говоришь: «Я иду за вами, вы меня ведете», — отмечает Наталья. — Если кто-то вопреки просьбе закрывает дверь на замок, я открываю. Порой это нужно еще и с целью рационализма. Допустим, понадобится быстро сбегать в машину скорой, чтобы взять носилки.
Второй важный момент в безопасности — осмотреть помещение, где находится пациент. Если это социально опасная квартира — «в ней темно, валяются бутылки, ножи и топоры» — и хозяева при этом асоциально-агрессивные, следует вызывать милицию.
— Перед этим проверяешь пациента: дышит, не синий, не бледный, говоришь тем, кто с ним: «Мы милицию подождем». И с сотрудниками потом спокойно заходишь. Как на такие слова реагируют присутствующие дома? Кто-то нормально, для кого-то слово «милиция» как красная тряпка, — продолжает собеседница. — Бывает, зайдешь в дом — там подозрительный человек. Смотришь, а у него на столе нож. Этот нож стоит держать в поле зрения, а лучше куда-нибудь сдвинуть, чтобы он был не в зоне доступа хозяина. К тому же к агрессивным людям нельзя поворачиваться спиной.
В итоге, кроме того, как помочь человеку, врач еще должен думать о том, как бы самому не пострадать. Есть вызовы, на которые сотрудники скорой приезжают только с милицией. Например, если поступает сообщение, что у пациента ножевое ранение. Силовиков в таком случае вызывают не врачи, а диспетчеры подстанции. Кроме того, в учреждении, где работает Наталья, у диспетчеров существует список пациентов, к кому бригаду отправляют лишь в сопровождении милиции. Это, отмечает женщина, «заядлые любители поугрожать».
Наталья несколько раз писала заявления на пациентов в милицию. Однако все эти истории заканчивались ничем. Хотя в одном из них пациентка плюнула врачу в лицо и кидалась на нее кулаками при свидетелях.
— Из милиции мне пришло письмо: «За давностью дело закрыто». Среди медиков, с которыми работаю, не знаю ни одного случая, когда бы их агрессивных пациентов милиция серьезно наказала, — отмечает женщина. — Бывают люди, которые стараются вывести врача из себя, иногда медик может не выдержать и ответить. Но, несмотря ни на что, никогда к врачу, который в это время является сотрудником при исполнении, не должно применяться физическое насилие. Некоторые коллеги говорили, что было бы хорошо, если бы на выездах разрешали использовать перцовые баллончики. Мне кажется, такое не поможет, потому что, когда человек в «психозе», его даже три амбала не заломят. У них неистовая сила. Единственное, как его можно успокоить, это как-то быстро вколоть ему препарат, чтобы он притих. Мне кажется, работать было бы чуть легче, если бы в бригадах скорой было больше мужчин. Я не о том, что мужчины должны стоять за женщину на вызове. Просто само по себе наличие мужчины в бригаде людей усмиряет. Но когда вспоминаю, что в медколледжи и медуниверситеты поступают в основном девушки, понимаю: это невозможно.
«Нет уголовной ответственности за оскорбление медиков, если бы ее ввели, пациенты бы немного боялись»
Николай три года не живет в Беларуси. До этого десять лет он работал врачом скорой помощи в одном из райцентров Гродненской области. С физическим насилием со стороны пациентов в своей практике он ни разу не сталкивался, только с моральным. В последних случаях медик старался держать себя в руках и просто помогать пациенту. При этом дважды после вызовов он писал заявление в милицию.
— Во время одного из визитов человек нас оскорблял. Мы не огрызались, помогли пациенту, а потом просто написали с коллегой заявления, — вспоминает собеседник. — Второй случай… Уже не помню, по какому поводу нас вызывали. Люди жили в частном доме. Мы с фельдшером зашли во двор. Хозяин стал возмущаться, а потом спустил на нас собак. Мы успели убежать, но стресс получили. Отзвонились диспетчерам. Объяснили ситуацию. С пациентом по тому адресу не было ничего экстренного, поэтому в «102» мы не звонили и в тот двор не вернулись. Нам сказали ехать на подстанцию. Позже мы обратились в милицию. В обоих случаях с людьми провели профилактическую беседу.
У коллег Николая был менее приятный опыт. Они сталкивались с физическим насилием со стороны родных пациентов. Как-то, когда знакомому ему фельдшеру из реанимационной бригады потребовалось прослушать женщине легкие и сердце (для этого с пациентки нужно было снять одежду), ее муж возмутился.
— Все делалось в перчатках, руки медик обработал. Супруг женщины был трезв — и все равно набросился на фельдшера. Коллеги вызвали милицию, и женщине помогли, — описывает ситуацию собеседник. — У сотрудника были гематомы. Всегда, если медикам наносят телесные повреждения, бригада едет в травмпункт фиксировать побои. Там спрашивают: «Где получены травмы?» Ответ: «На вызове». Такая травма считается криминальной, поэтому приезжает следователь. Насколько помню, тот мужчина отделался штрафом. Он, естественно, потом раскаялся, но все это было напоказ.
По словам Николая, физические травмы медики скорой получают не очень часто. А вот оскорбления — совсем не редкость. Из его практики больше других достается сотрудникам детских педиатрических бригад.
— Почему? Когда родители вызывают скорую детям, ждут, что врачи прилетят на вертолете за три минуты. Но в пик заболеваемости, из-за высокой загруженности бригад, всегда есть вероятность, что этого не произойдет. Специалисты будут позже, но они всегда укладываются во время, разрешенное протоколом. Мамам с папами это сложно понять. Тем более нередко им кажется, что состояние ребенка хуже, чем есть на самом деле, будто он задыхается, синеет, — объясняет ситуацию собеседник. — Бывали случаи, когда вызовов по детям поступало так много, что часть срочных отдавали бригадам, работающим со взрослыми, или реанимационным. Если во время визита видел, что родители агрессивно настроены, всегда старался погасить конфликт, предлагал госпитализацию. Но некоторые не соглашались. Им бы поругаться. Просто такие люди. Они привыкли возмущаться на скорую, соседей, школу.
Из наблюдений Николая, когда в бригаде на вызов приезжают мужчины, пациенты и их родственники обычно ведут себя спокойнее, чем если бы это был визит медиков-девушек. В скорой, где работал собеседник, всегда учитывали данный факт, поэтому графики составляли так, чтобы мужчины и женщины дежурили вместе.
— К тому же нужно кому-то нести носилки, — говорит собеседник. — Да и оборудование у бригады достаточно тяжелое.
Николай говорит, если они с коллегами приезжали на вызов и понимали, что им как медикам находиться в квартире небезопасно, а жизни пациента ничего не угрожает, возвращались в машину, вызывали милицию и вместе заходили в помещение. Если же состояние больного было тяжелым, звонили в «102» и искали другие варианты экстренной помощи.
— Был случай, приехали на вызов, у женщины кровотечение. Ее муж вел себя агрессивно. Нам с фельдшером нужно было забрать пациентку в больницу, — описывает ситуацию собеседник. — Вышли из квартиры, и повезло, что на пути встретили несколько жильцов подъезда. Они отвели супруга в сторону, а мы занялись пациенткой.
На вопрос, что могло бы помочь сотрудникам скорой чувствовать себя на вызовах более защищенными, у Николая есть два предложения. Первое: чтобы на визиты ко всем пациентам с психиатрическими диагнозами медики всегда ездили в сопровождении милиции. Такая идея, говорит, в медицинском сообществе озвучивалась не раз, но на уровне закона пока ничего не прописано.
— Хотя ты никогда не знаешь, чего ожидать от таких пациентов. Шизофрения у человека, галлюцинации, он бывает в запоях и стоит на учете в наркологии, — объясняет свою позицию собеседник и переходит ко второму моменту. — У нас нет уголовной ответственности за оскорбление медиков, если бы ее ввели, пациенты бы немного боялись. Узнать, что человека, который спустил на тебя собак, наказали лишь профилактической беседой, было неприятно. Мы понимали: это тупиковая ситуация. Значит, такие случаи будут повторяться. В отличие от милиционеров или спасателей МЧС, сотрудники скорой находятся в проигрышном положении.
