О том, как восстанавливалась после сложной операции, микроинсульта и отъезда из Беларуси, о быстро набранных килограммах, выныривании из стресса и спасении на Занзибаре «Салідарнасці» рассказала акушер-гинеколог, психолог Татьяна Дубовец, по совместительству супруга писателя и издателя Сергея Дубовца.
Татьяна выкладывает в соцсетях завораживающие и вдохновляющие посты с экзотического острова, где год назад решила начать отельный бизнес. Казалось бы, не жизнь, а сказка!
— Февраль — самый тяжелый месяц в году, когда многих накрывает. По вашему Фейсбуку кажется, что вы мудрая и сильная и все у вас в жизни разложено по полочкам. Еще и остров мечты имеется.
— Я такая же, как и многие, меня так же частенько накрывает. Периодически мне хочется спрятаться ото всех, как моллюску беззубке, или сжаться до песчинки.
Но я быстро понимаю, что если я себя не выдерну из этого состояния, оно (мое же собственное нутро) меня же и задушит. А поскольку я хочу еще нормально пожить, то начинаю из этого выкарабкиваться.
Мой муж был вынужден срочно уехать из Беларуси через год после выборов, прямо на мой день рождения. И тут все началось…
Плановая операция оказалась совсем не плановой, а онкологической. Я не успела нарадоваться, что опухоль была в самой начальной стадии, как на меня свалился микроинсульт.
Проходя обследование у невролога, подцепила ковид. В это же время началась война в Украине, а мой телефон стал разрываться от звонков с приглашением на беседу в определенные структуры.
Короче, целая огромная жизнь с непредсказуемым сюжетом на протяжении полутора месяцев. В состоянии «зомби» я с детьми выехала из страны.
Приехав в Вильнюс к мужу, я думала, что самое страшное уже позади и впереди только радость и свобода, но тут меня накрыла самая настоящая депрессия. Две недели я тупо лежала на кровати и плакала.
— Чем помочь человеку в подобном состоянии стресса?
— Что такое стресс? Это внезапное и необратимое событие. К примеру: кто-то жил и умер. Дом стоял и сгорел.
В стрессе надо сделать два шага. Вначале его принять, тупо, без эмоций, как факт — это произошло и это необратимо.
И второй: как мне теперь в новых условиях жить дальше — хорошо, легко, комфортно? Не выживать, а именно жить.
Зачастую проблема в том, что мы не можем принять стресс. И я не исключение. Постоянно над этим работаю, кажется, что уже приняла, первый шаг сделала, а потом, к примеру, сталкиваюсь с очередной историей и меня выкидывает обратно, в самое начало.
В 2020-м наш медицинский центр одним из первых объявил, что будет принимать пострадавших с Окрестина и из Жодино на бесплатной основе. И тот ужас, который я увидела и услышала в первые пару суток, а это более 40 человек только в первый день, меня вверг в такой стресс, который я не пережила до сих пор. Как только я об этом вспоминаю, сразу начинаю плакать, так как мой мозг и моя душа отказываются это принять.
Я до сих пор не могу себе объяснить, как мой соотечественник, сосед, кум или хороший знакомый вот такое мог делать?
Второй стресс, который я тоже не могу принять, — это война в Украине. Я украинка, и почти все мои родственники там. Но надо учиться договариваться и жить с этими осколками стресса.
Периодически многие из нас впадают в депрессивное состояние, потом мы из него выползаем, но я до конца не уверена, что мы сможем выбраться из него полностью. Ведь нас ранило очень глубоко, и произошло это за короткий период времени.
«Я подозреваю, что апатия очень сильно боится моря и солнца»
— В жизни никогда не бывает все ровно и гладко. Мы — часть вселенной, а вселенная состоит из волн: что звуковая, что волна в море, что эмоциональная волна в человеке. И мы все знаем, что невозможно всегда быть на гребне волны.
Временами кажется, что в жизни так все плохо и хорошее впереди уже не светит, как вдруг какая-то мелодия или запах тебя буквально за шиворот вытаскивает из этого жуткого уныния. И тебя немножечко внутри отпускает, в душе становится теплее.
Это срабатывает твой старый якорь из прошлой жизни, из той жизни, когда тебе было хорошо. Ты за него цепляешься, выныриваешь, генерируешь хорошее, держишься, а потом снова сваливаешься в бездну.
Вот так я и живу, подчиняясь законам вселенной, отбиваясь от апатии, лезу вверх, хватаясь за осколки хорошего настроения. Вот именно в такие моменты я и пишу посты в Фейсбук.
В Африке у меня получается по три поста за день, в Вильнюсе — раз в три дня. Я подозреваю, что апатия очень сильно боится моря и солнца.
Я осознаю, что мы подсознательно цепляемся за прошлое: «Вернемся, и все опять будет хорошо!» Но время проходит, и понимаешь, что надо ориентироваться на новую реальность и в ней прорастать хорошим, добрым, светлым.
Как показывает жизнь, впереди новое зачастую лучше, чем сзади старое. Надо научиться расставлять позитивные акценты уже в новой жизни. Поэтому я себе придумала Занзибар.
— Как решиться на кардинальные перемены? Когда кажется, на носу пенсия, а ты все скачешь козочкой!
— Кстати, я уже на пенсии (улыбается). Она у меня досрочная, и, к счастью, я успела ее оформить до отъезда из страны.
Переехав, в Вильнюсе я не смогла подтвердить диплом врача (не хватило одного документа) и осталась без работы. Но расценила это как знак свыше: мол, хватит работать в одной и той же сфере.
А так как я всегда мечтала жить на берегу моря или океана, просто решила, что настало то самое время, и либо рискну накоплениями и поживу на берегу океана, или буду тупо и однообразно доживать эту непредсказуемую жизнь здесь. С моим складом характера второй вариант для меня гораздо страшнее. Лучше я рискну и буду голодать на берегу океана.
Мне очень страшно жить сегодня и знать, каким мой день будет завтра, через месяц и через год. От таких мыслей я теряю радость жизни. Лежать на диване, убирать и варить суп? Скукотища и вгоняет в депрессию.
В нашей многодетной семье заведено следующее правило: летом мы везем детей отдыхать на море, а зимой уезжаем вдвоем отдыхать от детей. Отдых на море вдвоем прекрасен в любой стране, но на Занзибаре он для нас оказался особенным. Красота океана, белоснежные пляжи покорили нашу душу и сердце.
Мы влюбились в Занзибар! Да, люди там живут бедно, у многих земляной пол, нет электричества и водопровода с канализацией, но если в руках есть смартфон — это уже счастье! Они умеют радоваться малому, и неважно, что средняя зарплата 120−150 долларов. Но зато какая вокруг красота невероятная и ежедневная, полная Hakuna matata (с суахили — никаких забот. — Прим. «Салідарнасць»).
— Откуда в местных жителях это спокойствие и принятие реальности «обходиться малым»?
— Думаю, они очень хорошо на генном уровне помнят период рабства. Поэтому живут более-менее свободно. Раньше строили хижины, сейчас — каменные дома. Раньше работы практически никакой не было, а теперь приезжают туристы, и она появилась.
Они стремятся зарабатывать, ну и обманы случаются, не без этого. Мы, белые, для них — мзунгу, денежный мешок. Это можно расценить как обзывательство, а можно сильно поднять внутреннюю самооценку.
Когда ты живешь дома, думаешь, что ты бедный, а прилетаешь на Занзибар, идешь по деревне, а местные детишки тебе повсюду кричат: «Мзунгу! Мзунгу!», и уже думаешь: «Ну да, я мзунгу, я богач (смеется)», и прямо аж плечи расправляются.
«Жестами и мимикой могу объяснить что угодно и со всеми задружиться»
— Но как же «не путайте туризм с эмиграцией», когда уже и океан не замечаешь, и небо не такое синее?
— У меня такого не было пока ни разу, а вот у старшей дочки наблюдаю, она сейчас на Занзибаре. Мы с ней меняемся, работаем по очереди. Вот у нее иногда такое прорывается: «Это остров, и делать тут нечего!»
Но ей всего 31, и я ее понимаю. Мне тоже в этом возрасте хотелось развлечений и приключений.
Когда я приезжаю на остров, то у меня всегда есть в отеле работа: убрать, приготовить, собрать улиток с цветов, проконтролировать персонал. Я тут быстро становлюсь как местная, никуда не хочу торопиться, а хочу просто расслабиться и наслаждаться жизнью. За плечами много лет гиперответственной работы, ведение родов, операции, консультации, а теперь я просто-напросто расслабляюсь и восстанавливаюсь на Занзибаре.
Если мне становится скучно и хочется услышать родную речь — я беру в руки телефон и звоню близким. Вообще на острове у меня нет дефицита общения. Я могу подолгу разговаривать с местными, хотя я не знаю английский и суахили, но эту проблему я решаю языком жестов. Меня это абсолютно не ограничивает. Жестами и мимикой могу объяснить что угодно и разговаривать на любые темы.
Мне кажется, что я с острова никогда бы не улетала, но у меня есть веская причина возвращаться в Вильнюс: там меня ждет (или поджидает) четверо несовершеннолетних детей. 8, 13, 14 и 15 лет. Поэтому я разрываюсь между Литвой и Занзибаром.
— С кем остаются дети, пока вы на острове?
— Когда я лечу одна, с ними остается муж. Если мы летим с мужем, присматривать за младшими детьми приезжает моя старшая дочь.
— А кто смотрит за бизнесом, когда вы улетаете в Вильнюс?
— У нас есть наемные работники, с которыми мы постоянно на связи. Они убирают, готовят, встречают и провожают гостей и многое другое.
— Вы настолько доверяете работникам? Сами же говорили — могут и обмануть.
— В любом бизнесе самое главное — собрать команду. Если чувствуешь, что человек вкладывается в работу практически как ты, его надо беречь.
Женщина, которая у нас работает, из очень бедной семьи. Она не умела грамотно писать, не умела считать, плохо говорила на английском. Мы оплатили ей курсы английского, для местных они недорогие, научили ее считать. В качестве благодарности за преданную работу подарили ей хороший телефон, всегда привозим ей подарки, даем премии, ходим вместе ужинать, одним словом — проявляем заботу.
Мы оплатили ей медицинское обследование (к слову, оно для местных в разы дешевле, чем для иностранцев) и по результатам анализов провели полный курс лечения. Мы стараемся заботиться о своей команде, они это ценят, поэтому уезжаем всегда спокойно.
— Что сейчас самое сложное в вашем бизнесе?
— Из-за войн и санкций уменьшился поток туристов. Очень много рейсов летало из Киева, сейчас, по понятным причинам, их отменили. Но я надеюсь, что это не будет длиться вечно. Верю, что весь этот негатив скоро закончится.
«Я — выныривающая из стресса»
— Сейчас многих накрывает два состояния: злость и бежать или затаиться и «ничего не хочу».
— Если человек злится — это терпимое состояние. Злой всегда успокоится, хотя бы от усталости. Тяжело злиться 24/7.
А вот состояние лежать и ничего не хотеть — гораздо хуже. Оно может тянуться бесконечно долго.
Я стараюсь контролировать свое состояние и не раскисать психологически. Для этого я периодически начинаю заниматься чем-то новым для себя. К примеру, делаю браслетики из бисера, готовлю домашнюю пастилу или маршмеллоу. Хочу научиться делать мастику своими руками или печь чашечки для кофе.
Также могу загореться какой-нибудь идеей фикс — делать наборы «Кукла-мотанка» и продавать их. Сижу, бывает, в интернете, изучаю, пробую делать, мечтаю, что их купят и у меня будет много денег, но до продаж, конечно, не доходит. Зато меня внутри отпускает, и снова становится легче.
Я люблю выныривать из стресса. Это как у дельфинов: они ныряют и выныривают, ныряют и снова стремятся вверх. Главное, что я знаю свою планку, за которую не могу себе позволить нырнуть.
К примеру, я не могу себе позволить долго пребывать в депрессивном состоянии. Могу поваляться так день, два, три. Потом начинаю на себя злиться: «Чего это я так?» Даже в Библии сказано: «По вере вашей вам воздастся». А я что, не верю? Верю, конечно! Все будет хорошо!
— Женщины могут позволить себе вольность эмоционировать. Как незаметно, чтобы не задеть, поддержать мужчин?
— Женщинам и правда в эмоциональном поведении позволено больше. Они могут поплакать, могут быть неуравновешенными. Женщине проще «выпустить пар», а мужчина обычно все держит в себе.
Мне повезло: мой муж — сильный и очень мудрый человек. Если он и переживает, то не показывает этого, и мне с ним очень надежно и спокойно.
В ответ я стараюсь уловить, о чем он думает, что он хотел бы, и стремлюсь создать для него дополнительный комфорт. Получается, признаюсь, не всегда, но я искренне стремлюсь к этому.
В нашей семье негласное правило: мы взрослые и самодостаточные люди с богатым жизненным опытом, поэтому в любой ситуации поддерживаем друг друга. Формула проста: мы вместе со всем справимся.
Кстати: слово «проблема» мы стараемся не использовать. У нас есть только задачи: «Ну, и как мы решим эту задачу?». Да легко и здорово!
Получается так, что мы с мужем всегда смотрим в одну сторону, думаем в одном направлении, умеем друг друга слушать и слышать. Я в семье генератор всяких разных идей, включая бредовые, и муж меня даже в них всегда поддерживает, он со мной за любой шухер (улыбается).
— Вы врач акушер-гинеколог и психолог. В связи с этим хочу спросить, насколько постоянный стресс отражается на женском здоровье?
— Безусловно, любой стресс разрушает в той или иной степени здоровье, так как это значительный выброс гормонов. Некоторые женщины в эмиграции, как и я, прибавили в весе. И для них это дополнительный стресс.
Но по этому поводу точно не стоит убиваться и мучить себя голодом. Я спокойно отношусь к цифрам: да, такой непростой период, но будет и другой. Помните про волны? Себя надо любить и поддерживать.
Многие женщины в Беларуси до 2020-го мечтали, что родят ребенка, первого или второго. Но, уехав, они не могут себе позволить расслабиться, чтобы родить. И это большой удар по «я — женщина», «я — мать». Это тоже влияет на состояние женского здоровья.
Если бы стрессовый период был не таким длительным, то организм с ним справился бы, но наша беда в том, что он тянется уже четвертый год. Это очень долго, и это не может не влиять на здоровье.
Поэтому нам пора осваиваться в новой жизни, на новой местности. Наши дети, которые учатся за пределами нашей страны, возможно, уже не вернутся в Беларусь. Мы, как только грянут перемены, с радостью вернемся назад на родину.
А пока нам надо продолжать жить в той стране, где мы оказались! Ведь за пределами Беларуси, будь то Литва, Польша или Занзибар, мы же не перестали быть белорусами!