В Польше можно получить больничный из-за профессионального эмоционального выгорания. Максимальный срок справки о нетрудоспособности составляет 182 дня. Ее выдает только врач-психиатр — не психолог и не психотерапевт. В 2019 году ВОЗ признала синдром профессионального эмоционального выгорания медицинским диагнозом. С 2022 года его включили в каталог Международной классификации болезней (МКБ-11). И хотя синдром — не равно болезнь, выгорание может стать причиной для выдачи больничного листа (L4). MOST спросил белорусов, которые живут в Польше и Литве, как они боролись с профессиональным выгоранием.
Профессиональное выгорание — это состояние эмоционального, физического и психологического истощения, вызванное длительным стрессом на работе. Оно проявляется плохим настроением, чувством беспомощности, снижением профессиональной самооценки, потерей интереса и мотивации к работе. Человек может испытывать трудности с засыпанием, усталость, раздражительность. Больше всего профессиональному выгоранию подвержены работники руководящих должностей и люди, чья профессия связана с активной коммуникацией: врачи, преподаватели, психологи, воспитатели.
«Просто ноги не шли на работу»
Алена по профессии музыкант. В Беларуси девушка работала музыкальным терапевтом, занималась с детьми с аутизмом. Главной причиной своего выгорания Алена называет отсутствие профессиональной поддержки со стороны коллег.
— Сначала казалось, что я просто устала. Дети, кстати, это чувствовали. У них как будто было сопротивление, не хотели заниматься. В какой-то момент я поняла, что просто не хочу идти на работу. Вот просто ноги не шли.
По мнению Алены, специалисты, которые работают с больными людьми, должны обязательно иметь супервизора — наставника, который помогает и направляет в работе.
— Если ты психолог или музыкальный терапевт, тебе нужен человек, который поможет выдержать нагрузки и ровно идти по профессиональному пути. Иначе начинаешь со временем сомневаться в своей профпригодности. Но в Беларуси супервизия почти не практикуется. Да и само направление «музыкальная терапия» раньше было совершенно не развито. Я самостоятельно «копала» эту тему, поднимала глыбы информации, участвовала в профильной конференции. В один прекрасный момент мне показалось, что вся эта деятельность не имеет смысла. Я зареклась заниматься музыкальной терапией и оставила эту сферу.
Через несколько лет Алена переехала в Польшу. В эмиграции девушка задумалась о том, что она умеет делать лучше всего. И решила вернуться в музыкальную терапию. Даже прошла обучение, чтобы повысить квалификацию.
— Если для Беларуси это сфера новая, то в Европе этим плотно занимаются, ты чувствуешь, что не один, подпитываешься профессиональной энергетикой. У меня в голове стали складываться пазлы, куча информации разложилась по полочкам: что нужно делать, как и зачем.
А уход из профессии в Беларуси женщина считает правильным решением.
— Если чувствуешь, что в работе что-то идет не так, тебе плохо, значит, нужно менять деятельность или ставить ее на паузу, — уверена она.
«Я просто не сумел нормально выстроить баланс работы и отдыха»
Сергей в Беларуси занимался разработкой и продвижением сайтов, но выгорел из-за постоянных переработок. Переехав в Польшу, он неожиданно для себя сменил род деятельности на менее прибыльный.
— Мой папа всю жизнь был предпринимателем, в семье «работа на дядю» считалась чем-то зашкварным. Поэтому я всегда стремился к тому, чтобы работать на себя.
На последнем курсе университета Сергей окончил курсы по разработке и SEO-оптимизации сайтов. Учился платно, поэтому распределение ему не грозило. Окончив университет, парень некоторое время поработал SEO-специалистом в компании, затем открыл ИП и начал искать клиентов самостоятельно.
— Оказалось, если ты предприниматель, у тебя не только нет начальника. У тебя еще и нет нормального рабочего графика. Я мог сидеть за компьютером до утра, мог неделями работать вообще без выходных. И как будто бы не уставал. Не знаю, откуда бралась энергия. Мне просто нравилось работать.
Через полтора года у Сергея значительно ухудшилось самочувствие. Нарушился сон, появилась раздражительность, постоянно болели спина, шея, голова. Из-за напряженной политической обстановки в стране парень решил переехать в Польшу. Сферу деятельности менять не планировал, но решил взять месяц отдыха. Благо финансовая подушка позволяла это сделать.
— Казалось бы, круто: у меня удаленная работа, есть текущие проекты, по сарафанному радио приходят новые клиенты. Я в гораздо лучших условиях, чем многие эмигранты, которым нужно трудоустраиваться в новой стране. Но уже накануне отъезда я чувствовал опустошение и ненависть к тому, что делаю. Не хотел брать трубку, когда звонили клиенты, косячил, плохо выполнял рабочие задачи. Из-за этого даже разругался с некоторыми клиентами.
Через три недели после переезда, сидя в кафе возле дома, Сергей увидел объявление о том, что заведению требуется работник на кухню. Он расценил это как сигнал, что пора менять сферу деятельности, и расспросил официанта о вакансии.
— Я просто представил, как это круто: я не сижу целый день за компьютером, у меня нормированный график, я просто ухожу с работы и занимаюсь своими делами, а не прокручиваю в голове рабочие задачи.
После собеседования Сергея взяли на работу, и уже четвертый месяц он трудится помощником на кухне: чистит и нарезает продукты, делает уборку, моет оборудование.
— Да, я просел в доходах, в Беларуси зарабатывал гораздо больше. Но я чувствую себя намного лучше и физически, и морально. У меня выстроился режим дня, наладился сон, посветлело в голове. Плюс быстро учу язык, работая с поляками. Я не планирую здесь долго задерживаться, со временем вернусь в свою сферу. Я понял, что дело не в самой работе, а во мне. Я просто не сумел нормально выстроить баланс работы и отдыха.
«Работала на две ставки и думала, что не перерабатываю»
Ирина работает специалистом по персоналу в крупной IT-компании. Профессиональные знания о психологии выгорания не помогли ей самой избежать этой проблемы.
— Я работала на две полные ставки и искренне думала, что не перерабатываю, потому что трудилась с 9 до 18. Я не отдавала себе отчет, что тот объем работы, который нормальный человек растянул бы на большее время, я укладывала в этот промежуток.
Спустя полгода девушка начала замечать у себя неприятные соматические проявления. Она стала нервной, дерганой, чувствовала недостаток сил, все болело. Однажды из-за пустяковой ситуации на работе у Ирины произошел нервный срыв.
— Я долго не давала себе расслабиться. Мол, все нормально, давай работай. В итоге после стандартной просьбы менеджера выполнить простую задачу я три часа лежала на столе и ревела. После этого я ушла на больничный на пять недель.
Ирина, как человек, изучавший психологию, давно подозревала у себя признаки тревожного расстройства. Девушка не знает, что было первичным — тревога или выгорание, — но совокупность этих расстройств привели ее на больничную койку РНПЦ психического здоровья в Новинках.
— Я туда сама попросилась. Пошла к психиатру, взяла направление, стала на учет, мне дали больничный. Лечение включало психотерапию и антидепрессанты.
Больше всего Ирина боялась, что не получит больничный и ей придется вернуться на работу. Тогда она воспринимала это как самое страшное, что может случиться.
— Я реально четыре недели просто лежала и была счастлива, потому что не занималась вообще ничем по работе. К концу четвертой недели я потихоньку заскучала и начала возвращаться к рабочим задачам, но это уже было другое состояние.
Сейчас Ирина живет в Литве, куда ее релоцировала компания. Девушка говорит, что постепенно научилась снижать значимость работы.
— Я понимаю, почему пришло выгорание. От ощущения, что я должна лучше, больше, сильнее. От того, что у меня не было ощущения собственных границ. За последнее время я дважды была близка к выгоранию, но вовремя себя останавливала. Я уже знаю опасные симптомы — например, нереальное желание не работать и все послать на фиг. Кстати, есть и обратная история, когда люди впадают в чрезмерно активную работу. Важно также знать, что меньше двух недель нельзя отдыхать в принципе. Короткий отдых — это не отдых, выгорание наступит все равно.
«Человека уволили с формулировкой, что не нужен такой немотивированный сотрудник»
Ирина отмечает, что профессиональное выгорание в сфере IT — частая проблема. Существует огромный разрыв между тем, как себя позиционируют компании и как они ведут себя на самом деле.
— Многие современные компании пытаются казаться заботливыми работодателями, проводят бесконечные вебинары о том, что надо себя беречь, подсовывают сотрудникам статейки о вреде переработок. Но культура компании все равно остается прежней, и переработки поощряются. Работникам дают понять, что они не пойдут на повышение, если помимо основной работы не будут заниматься дополнительной. Нередко менеджеры пишут сотрудникам в девять вечера, пусть и с формулировкой «ты можешь сейчас не отвечать». А работники воспринимают это как норму и корят себя за то, что они этой норме не соответствуют.
Слова Ирины косвенно подтверждают участники айтишных чатов. При поиске героев для статьи журналистка MOST написала в один из них. Его участники высказали мнение, что на работе точно не стоит вслух говорить о своем выгорании: «У нас недавно человека уволили с формулировкой, что им не нужен такой немотивированный сотрудник».
Тем, кому актуальна тема профессионального выгорания, Ирина рекомендует прочесть книги Эмили и Амелии Нагоски и Рангана Чаттерджи. Диагностировать уровень эмоционального выгорания можно с помощью тестов, которые есть в интернете.
Девушка подчеркивает, что выгорание связано не только с трудовой деятельностью. Выгореть можно из-за хобби и даже отношений.
— Выгорание наступает из-за перенапряжения. Когда что-то тебя поглощает полностью, занимает большую часть твоей жизни. От этого никто не застрахован. Ты можешь искренне любить то, что делаешь, кайфовать от работы и при этом выгореть.