Есть стереотип, что если мужчина уходит от жены к любовнице, то в этом обязательно виновата именно последняя: якобы она увела мужчину из семьи. Таких женщин нередко осуждают и порицают, убеждая, что на чужом несчастье счастья не построить. Но действительно ли можно увести из семьи взрослого человека, обладающего собственным мнением? 27-летняя беларуска Алина, которая на протяжении трех лет состояла в отношениях с женатым мужчиной, рассказала «Зеркалу», как все складывалось и чем закончилось. А психолог, гештальт-терапевтка Полина Кузнецова объяснила, почему такие ситуации становятся возможными.
Все имена в истории изменены.
«Все знали, что в его семье все плохо, но они не были на грани развода»
Я бы хотела поделиться своей историей, потому что многие попадают в похожие ситуации, а отношения с занятыми людьми — это тяжелые отношения. По-моему, они никогда не заканчиваются хеппи-эндом. Это история, которая в любом случае начинается с обмана: жены, любовницы, да и других людей. И, конечно, с таким стартом далеко не пойдешь. Какое-то время все это может приносить радость и удовольствие, но рано или поздно придется столкнуться с жесткой реальностью.
Моя история дополнительно осложнялась некоторыми обстоятельствами: очень большой разницей в возрасте — более 20 лет, расстоянием и тем, что у меня была низкая самооценка, а в детстве я не видела модели доверительных и уважительных отношений. Предполагаю, что люди, которые вырастают в более благоприятных условиях, вообще не вступили бы в такие отношения.
С Константином я познакомилась, когда мне было 18 лет, через знакомых моих родителей. Периодически мы встречались на общих праздниках. Он был мне симпатичен, но ни о чем большем я не думала. На тот момент он уже был женат, и у него было несколько детей: самая старшая дочь по возрасту была близка ко мне, а самая младшая — совсем маленькой. Все знали, что в его семье все плохо, что у него были любовницы, но они с женой не были на грани развода.
Когда мне было 22 года, мы встретились на очередном празднике и пошли гулять. Помню, как он рассказывал мне про свою тяжелую семейную жизнь, но уточнял, что готов терпеть все ради детей. У меня на тот момент тоже были проблемы в личной жизни, которыми я с ним делилась. В итоге алкоголь и теплая атмосфера сыграли свою роль: мы поцеловались. Никто из нас не воспринял этот поцелуй всерьез, но у меня было чувство эйфории. Наверное, потому что я смотрела на него глазами ребенка. Мне казалось, что он интеллектуальный, образованный и веселый. Весь следующий день мы провели вместе — танцевали и веселились — но ничего не случилось [секса не было]. Праздник закончился, и мы разъехались.
При нормальном раскладе эта история должна была здесь и закончиться, оставшись хорошим воспоминанием. Но у каждого из нас были свои травмы и переживания на тот момент, поэтому сложилось все иначе. Хотя контактами после встречи мы не обменивались, он нашел меня в социальных сетях, и мы начали общаться: каждый день желали друг другу доброго утра и спокойной ночи. А позже стали еще и созваниваться. Я понимала, что сама набирать не могу, потому что рискую попасть в неловкую ситуацию, поэтому в основном звонил он, и делал это достаточно часто.
Спустя месяц мы встретились. Тогда я была решительно настроена сказать, что не готова встречаться с женатым мужчиной, но он заговорил об этом сам. Помню, как сказал, что уже поговорил с супругой и что собирается разводиться. В тот момент все мои внутренние блоки по поводу его брака ушли: мне показалось, что, если человек разводится, значит, эта история честная и моя вина не будет такой большой. Ведь в нашем обществе существует такое мнение, что во всем виновата женщина, которая увела человека из семьи. Но мне кажется, что если человек изначально делает выбор в пользу своей семьи и ценит ее, то кто бы что ни делал и как бы ни пытался его оттуда увести, ничего не выйдет. Собственно, так начались наши романтические отношения.
«Я еще слишком молода, чтобы понять, как сложно уйти от человека, с которым прожил всю жизнь»
Через несколько недель Константин пригласил меня провести уикенд, а еще через три-четыре месяца — на совместный отдых. Небольшие поездки, которые длились по два-три дня, оплачивал он, а вот первую серьезную поездку мы оплачивали пополам. У него не было проблем с достатком, но я понимала, что там дети и жена, и мне нужно вкладываться. Со временем это, конечно, перестало меня устраивать.
Мои родители о наших отношениях узнали не сразу. Когда спустя пару месяцев я поняла, что до них дошли слухи, то сама рассказала обо всем маме. Сначала она отнеслась нормально, даже обрадовалась, а со временем стала задавать много вопросов, на которые у меня не было ответов. Это меня злило. Папа тоже был в курсе, но только через полгода спросил у меня напрямую: «Ты хочешь выйти за него замуж?» Тогда я ответила: «Конечно, нет!» На этом наш разговор закончился.
На тот момент процесс развода Константина уже длился несколько месяцев, но меня смущало то, что он продолжал жить с супругой и детьми. У них с женой даже был якобы прощальный секс, о котором он мне рассказывал. Оправдывал это тем, что я еще слишком молода, чтобы понять, как сложно уйти от человека, с которым прожил всю жизнь. В силу возраста я проглотила это, но не забыла.
Отношения стали перерастать в постоянное ожидание. Сначала нужно было ждать, пока у детей закончатся каникулы, чтобы не портить их новостью о разводе, потом — когда у кого-то пройдет день рождения, а потом — когда он найдет себе отдельную квартиру. В итоге из своего дома он съехал только спустя полгода после сообщения о разводе. А сам процесс тянулся еще около двух лет, так как он не хотел оставлять своей бывшей жене ни копейки.
Родители Константина тоже знали, что у него кто-то есть. Его мама даже сказала: «Надеюсь, ей не 20 лет». Я с ними познакомилась только спустя год наших отношений. Они были не в восторге: считали, что я разрушила семью. Сначала вели себя нормально, но со временем перестали себя сдерживать и могли подкалывать меня по поводу возраста. Например, когда речь шла о каком-то очень старом фильме пятидесятых годов, говорили: «Ну, в вашем возрасте вы, наверное, его не смотрели». В конце концов я перестала ходить к ним в гости, так как постоянно чувствовала напряжение. Мне было неприятно. Плюс я знала, что за глаза они плохо обо мне говорят, оскорбляют. При этом Константин не защищал меня. Наверное, отношениями с мамой дорожил больше, чем со мной.
Со временем у нас накопились взаимные негатив и недовольство. С его точки зрения, я не принимала его детей и родителей, которых нужно было навещать каждый день, хотя они были вполне дееспособны. А со своей стороны я все больше и больше понимала, что мои интересы в этих отношениях не учитываются. Я чувствовала, что я ему как бы нужна, но только частично, а мне хотелось быть на первом месте.
Ко всему прочему добавились побои. Раньше общие знакомые рассказывали, что в предыдущей семье он поднимал руку на жену, но я не верила. В итоге мне самой несколько раз приходилось обращаться в больницу с синяками и вывихом руки. Там я говорила, что ударилась, но опытный врач сказал: «Я работаю 30 лет и знаю, что такое бытовое насилие». Но самое главное — когда мы успокаивались, он каждый раз убеждал меня, что это я его вынудила.
Закончить эти отношения я пыталась трижды. Первые два раза после расставания мы списывались или случайно где-то встречались, понимали, что друг без друга не можем, и все начиналось заново. Но с каждым таким разом волна ненависти и недовольства накатывала все больше. Например, он любил рассказывать о том, с каким количеством женщин он был, и даже за деньги, за то время, что мы расходились и были не в отношениях. И если поначалу я закрывала на это глаза, то со временем начинала его подкалывать и порицать.
«Комплектом придется принять неработающую бывшую жену, детей, родителей возраста моих бабушек»
На фоне постоянного ухудшения отношений у меня появилась симпатия к другому мужчине. Мне стало казаться, что новые отношения помогут мне выйти из старых. Константин почувствовал, что я отдаляюсь, и предложил выйти за него замуж. Безусловно, раньше я намекала на брак, поэтому первое время была на эмоциях от предложения, а когда пришла в себя — поняла, что комплектом мне придется принять неработающую бывшую жену, детей, родителей возраста моих бабушек, проблемы с алкоголем, насилие и характер, который в таком возрасте уже не меняется.
Около года мы прожили в состоянии неопределенности: я не сказала ему «да», но и «нет» не сказала. Если он заводил разговор об этом — всегда уходила от ответа. Почему продолжала оставаться в таких отношениях, сложно сказать. Вроде мозги работали, но казалось, что расстаться насовсем невозможно.
Я почувствовала, что коснулась дна, когда в последней ссоре он не только поднял на меня руку, но и стал желать мне смерти. Поняла, что вся эта история вообще не про любовь, — заблокировала его везде и сменила замки в своей квартире, так как у него были ключи.
Спустя три месяца мы снова встретились. Тогда провели вместе два дня, поговорили обо всем, и я попросила его уехать. Сначала сильно жалела о своем решении, но сейчас понимаю, что поступила правильно. С тех пор прошло уже около двух лет.
Я ни о чем не жалею. Несмотря на то, что все это время я прорабатывала с психологом выход из отношений, этот опыт был мне нужен, чтобы понять, что я хочу быть с человеком, который будет уважать меня и любить, у которого не будет другой семьи.
Психолог: Ответственность за уход из семьи — на том, кто уходит, но иногда на человека и правда можно повлиять
Психолог, гештальт-терапевт Полина Кузнецова считает, что формально никто не в состоянии принудить взрослого человека поступать каким-то нежелательным для себя образом.
— Когда мы, психологи, говорим, что никого нельзя «увести» из семьи, мы имеем в виду, что человека, который изменяет, общество ставит в позицию ребенка, который «не ведает, что творит». То есть такого человека не воспринимают как человека, обладающего собственной волей. Его воспринимают как того, на кого можно влиять, заставлять и манипулировать, — объясняет Кузнецова.
С другой стороны, отмечает специалистка, иногда партнеры, которые изменяют, вполне могут оказаться эмоционально незрелыми людьми, на которых действительно прямо или косвенно могут влиять и давить другие люди: супруги, любовники, родители, друзья, порой даже собственные дети.
По мнению Полины Кузнецовой, этот факт никогда не нужно исключать полностью. Но стоит помнить, что все равно стоит исходить из того, что выбор совершает взрослый человек и, соответственно, ответственность за уход из семьи тоже несет он сам.
— Что же касается ответственности человека, который согласился на отношения с несвободным мужчиной или женщиной, то хорошей линией проживания этой истории было бы постепенное взятие ответственности за свой выбор и оплакивание невозможности сделать иной выбор в пользу более подходящего и свободного партнера в тот момент, — говорит психолог. — Но это только в том случае, если человек страдает от того, что он попал в треугольник неосознанно, и чувствует себя его заложником. Потому что бывает так, что подобный выбор люди делают осознанно и абсолютно не чувствуют себя жертвами ситуации.
Откуда тогда стереотип о том, что виновата всегда именно «коварная любовница»? Кузнецова уверена, что убеждение родилось из кино и литературы, где часто романтизируется и героизируется жертвенная любовь.
— Когда мы используем фразы «увели из семьи», «соблазнили и одурачили», мы бессознательно подразумеваем, что речь идет не о субъекте действия, не о том, кто сам выбирает себя и свою жизнь, принимает решения и несет за них ответственность, а об объекте. То есть о том, кто сам ничего, как будто бы, не выбирает и ни за что не несет ответственности. Принципиально важный момент заключается в том, чтобы в конце концов перестать романтизировать роль жертвы в любом виде и становиться субъектом собственной жизни, — поясняет психолог.
По ее словам, довольно много семей построено на созависимых началах, в которых люди не слышат и понимают собственных потребностей, не имеют опыта, а значит, и ценности психологической автономии. Как правило, в подобных отношениях люди не умеют экологично проявлять злость, и в результате тонут в пассивной агрессии.
— Такие люди не научены заботиться о своем комфорте и потребностях, — говорит Кузнецова. — Из этой глубоко созависимой корневой системы нашего общества вырастают такие нарративы вроде «увела», «отбил», «соблазнила», «использовал». По мере выхода из созависимых паттернов отношений люди постепенно становятся способны смотреть на такие истории исключительно как на собственный выбор.
Кто более подвержен занимать такую позицию в отношениях: мужчины или женщины?
— Такой стиль любовной привязанности не является исключительно прерогативой женщин, поскольку он универсален, — убеждена психолог. — В такие отношения каждый из партнеров вносит свой вклад. В основе всегда будет лежать травма привязанности в раннем детском возрасте. Именно она является причиной попадания взрослых людей в неблагополучные и не подходящие для них отношения.
Все из-за того, что ребенок, не получивший опыта надежной привязанности, просто не имеет опыта благополучных отношений — таких, которые были бы для его личности своего рода камертоном. Поэтому людям с таким детством практически невозможно на уровне чувств сориентироваться и определить, как на самом деле защищать себя, отстаивать и говорить «нет» тому, кто им не подходит.
— Партнер, который сам не видит перспективы развития отношений и не задает неудобных вопросов, с большой вероятностью видит в другом партнере идеализированную родительскую фигуру — того, у кого якобы есть полное понимание ситуации, ответственность и власть, — говорит психолог. — Такой партнер питается токсичными иллюзиями относительно того, что другой человек понимает больше, знает, как лучше, и имеет исключительно благие намерения.
Возвращаются же в плохие отношения не потому, что их партнеры «несказанно хороши» и «подходящие», а потому, что некоторые не могут вынести тяжелых чувств, возникающих в период дистанцирования и разрыва, не могут вынести своей тревоги от него. Чаще всего, как замечает Кузнецова, это значит, что таким людям не хватало психологической поддержки от родителей в период их развития и взросления.
— Тогда расставание похоже на переживание тяги алкоголика или наркомана, которые не могут вынести периоды между употреблением веществ (в данном случае — отношений), которые очевидно разрушают их жизнь. Но напряжение, тревога, душевная боль так велики, что человек снова и снова срывается, — поясняет специалистка. — И метод «силы воли» тут не работает. Человеку нужна поддержка других людей в этот сложный период, а в идеале — психотерапия, чтобы исследовать и исцелить травму привязанности и научить человека строить отношения с позиции взрослого.
Если вы внутри нездоровых отношений — очень сложно понять, что всё идет не так. «Зеркало» хочет снять табу с этой темы и публикует истории людей, которые прошли через этот трудный опыт. Наша цель — поддержать тех, кто нуждается в помощи прямо сейчас.
Поддержите «Зеркало», чтобы мы продолжали говорить о важном 👀
Станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Это безопасно?
Если вы не в Беларуси — да. Этот сервис используют более 80 тысяч организаций из 96 стран. Он действительно надежный: в основе — платежная система Stripe, сертифицированная по международному стандарту безопасности PCI DSS. А еще банк не увидит, что платеж сделан в адрес «Зеркала».
Вы можете сделать разовое пожертвование или оформить регулярный платеж. Любая помощь, особенно если она регулярная, поможет нам работать. Пять, десять, 25 евро — это наша возможность планировать работу.
Важно: не донатьте с карточек беларусских и российских банков. Это вопрос вашей безопасности.
Если для вас более удобен сервис Patreon — вы можете поддержать нас с помощью него. Однако Donorbox возьмет меньшую комиссию и сейчас является для нас приоритетом.
