Биография могилевского музыканта AP$ENT (он же Арсений Кисляк) легко может стать сюжетом для фильма. Когда ему было чуть за двадцать, он «упал на самое дно», а в 35 поднялся на вершину. Точнее попал в топ чартов всех российских стримингов. В основе его хита «Можно я с тобой» реальная история. За комментарий жену Арсения приговорили к году «химии». Ей пришлось покинуть Беларусь, муж рванул следом — об этом и песня. Третий месяц «Можно я с тобой» собирает миллионы прослушиваний на YouTube, в TikTok и Spotify. При этом «Яндекс.Музыка» и VK заблокировали музыканта по распоряжению Роскомнадзора. «Зеркало» поговорило с Арсением о том, как непростая ситуация может стать первым шагом для большого успеха.
Арсений Кисляк, 35 лет. Родился в украинском Харькове, однако практически всю жизнь прожил в беларусском Могилеве. Окончил Беларусский государственный университет пищевых и химических технологий. По образованию товаровед-эксперт, но по профессии не работал.
Профессионально начал заниматься музыкой в 28−29 лет. Свою группу AP$ENT характеризует как «самобытность, цинично игнорирующую скоропортящиеся тренды и шаблонные стили».
В Беларуси его ироничные композиции получили большую популярность в 2020 году. Среди них «Мылю и молюсь», вдохновленная идеями Александра Лукашенко о том, как бороться с коронавирусом, «Песенка веселого беларуса», где есть строки: «Дядя Саша, без обид, но вам никто не рад. Забирайте тетю Лиду, возвращайтесь в ад!»
«Нет такого дня, чтобы я просто прошелся по улице и не заметил, что меня кто-то узнал»
В январе 2022-го после отъезда из Беларуси Арсений с женой Марией остановились в Грузии. Сейчас они живут в одном из польских городов, но это не конечная точка их маршрута. Куда дальше, пара еще решает. А пока мы созваниваемся с AP$ENT и начинаем с момента, казалось бы, свершившегося: «Как вы поняли, что стали звездой?»
— Слушайте, такого момента у меня до сих пор нет. Я не чувствую себя звездой. Я могу только понимать, что стал известнее. Никак мое самовосприятие не поменялось. Нет такого, что я задрал нос и хожу: «Ох, какой же я ох*енный». Я радовался прежде всего успеху песни (речь о песне «Можно я с тобой». — Прим. ред.), а не тому, что я звезда.
— Как это изменило вашу жизнь?
— Стало очень мало времени: мне постоянно пишут, постоянно нужно с кем-то разговаривать. Первые две недели были как в тумане. Я на адреналине всякие вопросы решал. Со мной связывались все в мире лейблы. Точнее, не в мире, а в основном с постсоветского пространства (смеется), и какие-то американские тоже. Нужно было вести переговоры, разбираться, кто кому какие проценты предоставляет, кто какие авансы. Это был настолько насыщенный период, что прошел месяц, а кажется, словно полгода.
У меня сильно выросли соцсети. Telegram, Instagram, YouTube за март добавил 100 000 подписчиков. Теперь интересней это дело вести. Плюс мы начали шевелиться, сняли клип на новую песню «Здравствуйте, ветра», которую я анонсировал. Пока не получилось ее выпустить, но скоро будет.
Узнавать стали постоянно. Наверное, нет такого дня, чтобы я просто прошелся по улице и не заметил, что меня кто-то узнал. Идешь в хинкальную, значит, все закончится фотосессией, но меня это не напрягает. Люди все очень воспитанные, приветливые.
@apsentsenya #duet with @Хочу май ♬ Можно я с тобой (can i come with you) — AP$ENT
— Какое самое крупное финансовое предложение вам поступило?
— Было предложение использовать песню в рекламе компании, которая занимается тотализаторами. За это предлагали тридцать тысяч долларов. Подумал, песня добрая, зачем ее марать этим всем. Не буду строить из себя святого, если бы какую-то другую композицию попросили, я бы, наверное, согласился.
— Если честно, думала, когда спрошу про звездность, вы начнете с 2020-го и «Мылю и молюсь». С ней же вы участвовали в российском «Карантиновидении», которое запустили солист Little Big Илья Прусикин и блогер Эльдар Джарахов на YouTube-канале «КликКлак».
— Это был первый виток популярности. Когда «КликКлак» сделал свое «Карантиновидение» и со мной связался его менеджер или продюсер, я понял — будет толчок. И он действительно случился. Уже тогда у меня увеличились прослушивания до уровня небольшого артиста. В Могилеве меня периодически узнавали. Не так, чтобы я не мог пройти, но узнавали. В тот период я стал заниматься чисто музыкой и жил на роялти (гонорар, который получает автор за использование его песен. — Прим. ред.). Это были небольшие деньги. Может, каких-нибудь 500 долларов в месяц, но, в принципе, их было достаточно. До этого я бизнесом занимался. У нас с женой была своя квартира, поэтому мы не особо тратили.
— Специально оставили работу ради музыки?
— Нет, на тот момент я уже года два ей занимался, просто это был первый раз, когда что-то получилось. Тогда из-за коронавируса случились непонятки со всем. Шок для экономики и бизнеса в целом. Подумал, музыка более стабильная вещь, чем вот это все, поэтому сконцентрировался на ней.
— После того как в 2020-м у вас вышли «Песенка веселого беларуса», «Я не боюсь», «Жыве», вам запрещали выступать?
— В Беларуси я не выступал, я немножко ленивый в этом плане. Только сейчас начинаю готовить программу, потому что все требуют: «Когда концерт, когда концерт». Говорю: «Ну все, все, делаю я ваш концерт, только не пессимиздите» (смеется).
«По-подлому, если честно, это все произошло»
— Вернемся к вашему хиту «Можно я с тобой». В интервью YouTube-каналу «ЧестнOK-LIVE» вы сказали, что, когда популярность песни стала расти, был момент и вы расплакались. Что это за ситуация?
— Ситуация была такая. Все звонят, видео везде летают, я понимаю, что получился хит. Еще пришла информация, что бабушка умерла. Я просто сел на кровать и расплакался, но в основном слезы были, потому что понял: «Ну, наконец-то».
— Когда бабушки не стало?
— 13 марта. Когда уезжал из Беларуси, она уже была лежачая, у нее началась деменция. Периодически у нее возникали воспоминания, что я существую (я себя так во всяком случае успокаиваю), но она уже не сильно понимала, что происходит. Ее уход воспринял как избавление для нее. Она будто держалась до последнего в этом мире, пока не почувствовала, что у меня все хорошо.
— «Все хорошо», так понимаю, вы связываете с «Можно я с тобой». Если сильно забегать вперед, то честно будет сказать, что история песни началась, когда все было плохо и к вам с женой постучали силовики. Каким был этот день?
— Был славный денек. Жены не было дома. Она у матери, наверное, была. Пришел участковый, спросил, где Мария. Я уточнил: «Что вы хотите?» Он сказал, она что-то написала. Я дал номер жены, связывайтесь.
Ее телефон забрали на экспертизу. Экспертизили, экспертизили, ничего не наэкспертизили, и все равно начали пытаться собирать дело какое-то. Это просто фарс. Там все из пальца высосано. Сообщили: «Вот мы сделали скриншот» (речь о посте, под которым Мария оставила комментарий. — Прим. ред.). Там была карикатурная фотка Александра Лукашенко в образе шута или клоуна, что-то такое. Получается, следствие как бы признало, что этот клоун это он. Тем самым, наверное, они тоже должны были пойти за оскорбление. Все было очень странно.
— По данным правозащитников, в октябре 2021-го на Марию завели уголовное дело по ст. 368 УК (Оскорбление Лукашенко) за комментарий в одно слово под постом об экстренной посадке самолета Ryanair. Тогда же ее на три дня поместили в изолятор. Каким было для вас это время?
— В октябре у нас начали телефоны разрываться: «Придите, вам нужно кое-что подписать». Мы подумали, что хрен с ним, и пошли в опорный пункт, а там: «Все, поедем в СК». Сразу ничего не сказали, ни про теплую одежду, ничего. По-подлому, если честно, это все произошло. Когда жену увезли, пошуршал домой. Нашел адвоката, собрал вещи, привез в Следственный комитет. Ничего не взяли.
Осудили ее в середине января 2022-го на год дикой «химии». Все было очень странно. Я просто сидел на суде такой: «Вот так у нас работает исполнительная и судебная власть?» В свое время Мария серьезно болела (не буду говорить чем), она вылечилась, но находилась на учете у врачей. Учитывая, в каких нечеловеческих условиях она находилась три дня, плюс стресс, вероятность возврата болезни была велика. Решил, не стоит рисковать жизнью жены и хватит это терпеть.
— Какие эмоции внутри, когда с твоим близким человеком такое происходит? Переживали?
— Я никогда вообще не переживаю. У меня может быть адреналин, но чаще, когда я сам себя накручиваю. Если появляется ситуация, где нужно конкретное решение, я обычно сосредоточен. Когда жену увезли, по-моему, очень злился, было тяжело держать себя в руках, чтобы глупостей не натворить, но я справился.
@apsentsenya Replying to @Антиснегурочка ♬ original sound — AP$ENT
— В январе 2022-го вы уехали из Беларуси, а когда появилась песня?
— Большинство моих песен — это такие франкенштейны, они сделаны из нескольких частей. Где-то в середине лета 2021-го, допустим, я написал мелодию для куплета. Оставался текст. На его появление повлияла ситуация с женой и котом, который чувствовал, что мы скоро того… Уедем в смысле. Мы не могли его забрать, потому что сами не знали, куда направимся. Тогда и родился припев «можно я с тобой». Первый куплет он как завязка, во втором решил записать нашу правдивую ситуацию, почему бы и нет?
— Расскажите про жену: как вы познакомились, давно ли вместе?
— Мы познакомились на работе. Я начал заниматься кредитами как индивидуальный предприниматель, консультировал физических и юридических лиц. Мне нужен был помощник. Мария устроилась ко мне наемным работником, и завертелось. Она экономист. Сейчас тоже помогает, мы партнеры по бизнесу.
— В какой момент вы поняли, что это ваш человек?
— Я такими категориями не мыслю. Человек подходит мне, нам нормально, хорошо вместе, все — продолжаем. Если испортится, значит, закончатся эти отношения.
— Вам за эти слова от жены не прилетит?
— Может, и прилетит (смеется). Понимаете, нормальные отношения в семье, когда полное доверие и все понимают, что происходит. Громкие обещания — это какая-то ерунда и ложь, а зачем лгать? Если люди остаются в одной упряжке, помогают друг другу — это может длиться вечно. Но вдруг одному из них что-то стрельнет, вдруг что-то произойдет, поэтому вот эти «мы с тобой до конца, до смерти» звучат как детские обещания.
«Мне что, закрыть глаза на происходящее?! Нет!»
— Вы родились в Украине, но в годовалом возрасте оказались в Беларуси. Как это случилось?
— Родители в Питере, наверное, познакомились. Переехали в Харьков, потому что отец был оттуда, там я и родился. Потом они рассорились, и мы с мамой поехали в Беларусь. Сначала немножко в Бобруйске пожили, а оттуда отправились в Могилев — к дедушке с бабушкой. Это не было моим осознанным решением. Куда повезли маленького Апсента, туда и довезли.
— Как я понимаю, вы с папой на связи.
— Он не ретировался, поддерживал, алименты пытался платить. Помогал, когда были какие-то трудности. И ездили мы даже с мамой к ним периодически, и я один ездил.
— Ваш отец живет в Харькове. С начала войны там неспокойно, не обсуждали, чтобы он переехал в другое место?
— Говорили… Он живет не в самом Харькове, а в районе. На какое-то время они переезжали на другую сторону от города, но разные же люди, разные возможности. У кого есть варианты и желание, все оставили и поехали, а ему это сложно. Работа. Человек занимается стройкой, он не может это делать дистанционно. Если перебраться в другую часть Украины, все равно придется что-то искать. Строительство в такое время не сильно процветает, учитывая, что в любой момент может прилететь и все построенное превратится в пепел, а деньги нужно зарабатывать.
— В интервью «ЧестнОК-LIVE» вы сказали, что в дом вашего брата, который тоже живет в Харькове, прилетело. Расскажите подробнее.
— Недалеко от его дома упала ракета, был большой взрыв. Много кто пострадал. Его квартира на первом этаже, взрывная волна с осколками прошла насквозь. Рамы повыносило, и даже небольшой кусок стены у окна отвалился. Брата спасло, что он в этот момент лежал. И это обычный район Харькова. Там толком и инфраструктуры нет, понятное дело, и военных объектов. Зачем они там нужны.
— В Россию вас до войны звали выступать?
— То ли 3, то ли 15 апреля 2022-го должен был давать концерт в Москве и на следующий день в Питере. Мы на словах договорились, он (организатор. — Прим. ред.) какую-то рекламу запускал, но стало очевидно, что я не поеду. Мне что, закрыть глаза на происходящее?! Нет!
— Как они отреагировали на ваш отказ?
— Я взбесился еще от организатора. Он сделал пост «ой, ну, наверное, войны бы лучше не было, но тут нас вынудили». Ясно, понятно. Ты нормальный? Ты бы лучше вообще ничего не писал. Как ты можешь? Там сейчас люди умирают просто пачками, а ты свои какие-то рассуждения псевдополитические публикуешь. Я сказал, не хочу с вами вообще общаться.
— Насколько понимаю, у вас антивоенная песня только одна — «Награда». Она вышла еще в 2022-м. Как думаете, почему в 2024-м Роскомнадзор решил заблокировать вашу страницу на сервисе «Яндекс.Музыка»? Официальная причина блокировки — «из-за публикации материалов, направленных на дестабилизацию общественно-политической обстановки в Российской Федерации».
— В 2022 году это никого не волновало. Сейчас набежали какие-то патриоты ругаться. Но она же… В творчестве я не люблю крайности. Всегда оставляю какой-то блок для размышлений. Та же «Награда», ее можно как угодно интерпретировать. Там нет ни мест, ни политических лозунгов, как и в остальных моих песнях. Она антивоенная однозначно, но, грубо говоря, ничего страшного в ней нет. Посыл был такой — война не нужна, война — плохо, награды не будет никакой, кроме боли. Ни славы, ни парадов. Оно того не стоит.
Почему она сейчас стриггерила? Понятия не имею. Наверное, потому что вот артист, первые места в чартах. Смотрят, а артист инакомыслец. Что же нам делать? Плюс к этому пошла зависть. Какие-то чуваки начали кляузы строчить.
— Расскажите про это.
— Не могу про это ничего точно сказать. Сначала какое-то издание большое в Telegram перевернуло, что я там… У меня был пост против войны. Там украинский флаг, и я сказал: «Фашизм инфицировал землю и дал метастазы в головах престарелых диктаторов». Это перевернули, что я назвал всех русских фашистами. Хотя народы я вообще никогда ни в чем не обвиняю. Знаю, в каждом народе всегда есть и хорошие, и плохие люди, то есть я смотрю категориями добра. А если ты хороший человек, то плевать, кто ты, хоть немец 1940-х годов, но ты хороший человек. Потом перевернули, что обложка «Награды» (речь об обложке песни, на которой из военной каски с буквой Z растет подсолнух. — Прим. ред.) какая-то ай-яй-яй. В общем, берется частный случай, передергивается и выдается за абсолютную правду.
Еще начали: вот у него донаты на «Яндекс"-странице, он с них донатит на ВСУ. Напридумывали каких-то небылиц, закинули критически слабо мыслящему мозгу патриота. Они во все верят, ничего не проверяют, и стали свои кляузы строчить.
— Кляузы пишут какие-то конкретные люди или организации?
— Я нашел одного лицемерного м***ка, у которого просто лейбл какой-то. Он, видимо, пытается конкурентов топить. Хотя я не понимаю, в чем смысл? Если тебя не слушают, ты хоть всю первую десятку в чарте «Яндекса» удали, все равно твое г**но никто слушать не будет. И вот он своих «хомячков» надоумил, чтобы они кидали жалобы. Я провел расследование. Узнал, кто это. Короче, буду разбираться. Не знаю, они ли на это повлияли (речь о ситуации с Роскомнадзором. — Прим. ред.), но видел, он призывал своих подписчиков.
— Как вы вообще узнали про блокировку от Роскомнадзора?
— Вечером накануне начались какие-то звоночки. Ко мне усиленно ломилась журналистка из «Ведомостей» (в директ, в комментариях), чтобы я прокомментировал ситуацию. Я такой: «Да я сам не в курсе». Параллельно начали скидывать информацию, что страничка заблокирована по требованию Роскомнадзора.
— Никакое оповещение не пришло?
— До сих пор ничего не приходило. Я обо всем этом узнал из СМИ. Мы пробовали понять, что произошло, но никто ничего не говорит. Сами не понимают. Мы для себя подумали из-за чего это. Пост, песня «Награда». Из мест, откуда меня попросили, я их убрал. Мне не принципиально, чтобы этот пост болтался. Меня спросят, я отвечу.
— Кто попросил?
— Лейбл.
— Насколько морально сложно было это сделать?
— Ничего не сложно, я же не поменялся. Вот я каким человеком стал в тридцать лет, такой я вот уже пять лет. Меня никуда не сдвинуть. Я в чем-то разочаровываюсь периодически, но этой фигней — «ай-яй-яй пост убрал — пост сделал»… Это не так серьезно. Творческие посты, которые я публикую, что-то снимаю, это для меня очень важно. А выражаться или нет, это уже выбор каждого.
«Напивался, терял телефоны, паспорта восстанавливал, зачетку. В драки попадал, в опорных пунктах часто бывал»
— Давайте немного поговорим о том, как вы пришли в музыку. Вам тогда было 28−29 лет. При этом учились на товароведа-эксперта по продовольственным товарам. Почему так?
— Музыкой я занимался, потому что мне нравилось. Всегда смотрел такими глазами (показывает огромные. — Прим. ред.) на гитары, но не воспринимал все это как средство заработка. Зато прислушивался к словам родных, что надо получить профессию, чтобы устроиться на работу, иначе ты на фиг никому не нужен будешь. Официально до этого я не работал, подумал, взрослые понимают, они жизнь прожили, и поступил. Учился на заочном и параллельно работал. Тогда я ощутил безнадежность ситуации на рабочих местах. Как было в моей песне: «О каких может речь быть мечтах на рабочих местах?»
Мне кажется, в музыку я пришел как раз, когда надо. Появились стриминги, соцсети. Сейчас есть люди, которые с десяти лет снимают свои видосы и понимают, как развиваться. А как раньше становились популярными, понятия не имею. Наверное, их такими делали лейблы, или на радио ходили. Я этим заниматься не умел, не знал, куда и что двигать, поэтому не воспринимал это всерьез.
— Судя по ваших предыдущих интервью, до того как прийти в музыку, вы перепробовали большое количество профессий.
— После школы пошел на заочку, хотел учиться и работать, потому что денег мне никто не давал, я ходил нищебродом. Мама помогла устроиться на завод, где делали нитки. Я день побыл и сказал: «Спасибо, не надо», потому что атмосфера там была угнетающая. Заходишь в гримерку, точнее, в раздевалку, молодой человек, видимо, с жутчайшего бодуна, сидит курит. Мастер ему: «Здесь нельзя курить. Я тебя лишу премии». Тот отвечает, что его ее уже лишили, и там половина таких. Короче, когда становишься на первую ступеньку лестницы и видишь, она ведет тебя не туда, лучше не подниматься. Тем более я нормально учился в школе, в физмате, ну какой, блин, завод?
По знакомству сходил на собеседование в банк. Меня взяли на месяц в кассу на стажировку, я отработал там 2,5 года. Потом меня повысили до специалиста. В какой-то момент эта работа стала угнетать — зарплата небольшая, дело неинтересное, перспектив никаких. Посчитал свой доход, подумал, сколько мне нужно трудиться, чтобы квартиру купить. Получались какие-то сотни лет (смеется). Решил, это неправильно, нужно с этим заканчивать.
Посмотрел, ребята вроде торговыми представителями получают неплохие деньги, устроился в две фирмы. В одной продавал моторные масла, в другой — электрические кабельные системы. В первой меньше платили, во второй мне начальство не нравилось. Через какое-то время ушел на стройку. Правда, еще несколько дней проходил в ростовой кукле кота, раздавая флаеры. Там, кстати, неплохо платили. За три дня как за полмесяца в банке, но эта работа сильно ударила по моему самолюбию. Ты будто упал на самое дно. Я ходил такой серьезный — я банковский работник, торговый представитель, человек с высшим образованием, и тут я кот. Но это привело мои мозги в порядок, так что любой опыт, даже негативный, считаю, ценен.
— Что потом?
— Дальше стройка. Появилась идея. А я ничего не умею, и решил подучиться. У знакомых была бригада, там научился всему — и штукатурить, и шпаклевать. Больше всего мне нравилась электрика. В какой-то момент дорос до бригадира, мы уже ездили, брали заказы. Когда надоело, ушел в оптовую торговлю. Продавал электротехнические товары, потом видеонаблюдение. Сразу продавал камеры, затем устанавливал. Чтобы вы понимали, это мы сейчас дошли только лет до 25 (смеется).
— Ух. Понимаете, почему вас так носило из сферы в сферу?
— Потому что, когда заканчивал школу, мне никто не сказал, что нужно не за деньгами бежать, а за тем, что любишь. Если бы нам преподавали не фигню всякую, а просто отношение к жизни, мне кажется, было бы больше довольных и успешных людей. С другой стороны, я пришел в музыку с полной уверенностью, что, кроме нее, мне ничего не нравится. Сейчас чувствую себя целостным, я как бетон, как монолит.
— На фоне долгих поисков себя у вас начались проблемы с алкоголем. Как это произошло?
— Во-первых, я вырос в спальном районе в 1990-е. Особых развлечений не было, поэтому мы стали развлекаться алкоголем. Уже в 16, наверное, начали пить и курить. Когда работал в банке и появились собственные деньги, мы с друзьями постоянно собирались, пили, в клубы ходили. Начались проблемы в отношениях и с матерью. Она попала в больницу. Это сильно на меня давило.
Компания, отношения, мать, отсутствие перспектив — и начались первые проблемы с алкоголем. Напивался, терял телефоны, паспорта восстанавливал, зачетку. В драки попадал, в опорных пунктах часто бывал. Это было периодами, пока почти до депрессии не допился. Когда она, считай, развилась, мне реально было плохо всегда: все мысли негативные, а внутри — ком. Понимал, надо предпринимать какие-то меры, обратился к врачу. Он сказал, это еще пограничное состояние, вот тебе таблеточки. Условно, калий, магний. И помогло. Я перестал пить, курить (не помню, бросил или нет). Ушел из банка, стало лучше.
Сейчас периодически позволяю себе выпить, но не теряю контроля, всегда все помню, никогда не становлюсь агрессивным. Плюс я не употребляю крепкие напитки — больше 4,5−5 градусов. Потерял к ним интерес. Заметил, когда перестаю пить, у меня сразу начинают писаться хиты. Когда работал над «Мылю и молюсь», две недели вообще никакого алкоголя в рот не брал. Сочиняя «Суперстар», «Ну что ты такой серьезный?», «Сезон дождей», «Можно я с тобой» — полгода или даже больше.
Написание песен — это работа. Причем такая, где тебя никто не заставляет трудиться, и ты не знаешь, что тебе делать, поэтому должен быть максимально дисциплинирован. А алкоголь делает человека ленивым и апатичным. Так песни не рождаются.
— Ваши песни рождаются в квартире или где-то на студии? Как соседи на это реагируют?
— У них дети, они орут, поэтому не думаю, что их парят мои крики. Хотя в Могилеве вечно кто-то приходил жаловаться, я говорил, идите (дальше озвучивает слово про себя. — Прим. ред.). Ну что они предпримут? По батареям начнут стучать? Я музыкант, я должен это делать. У меня нет выбора. В такой ситуации хорошо работать над внутренней смелостью, когда начинаешь петь, понимая, что тебя слышат и могут по батареям настучать. Кстати, хочу сказать, что я законопослушный гражданин. Играю только до 23.00, если после, то тихонечко либо в наушниках.
— Вопрос о деньгах. Сейчас вы в более выигрышной финансовой ситуации, чем когда занимались кредитованием?
— В бизнесе были периоды, когда мы хорошо зарабатывали и когда плохо. Тут как-то более стабильно. После того как «Можно я с тобой» поиграло в «Плейлисте волонтера» (российский сериал, который вышел в мае 2023 года. — Прим. ред.), доходы начали расти. В месяц тысячи полторы евро, наверное, получалось на двоих с женой. Это не то, чтобы с неба звезды хватать, но было достаточно. Сейчас (речь про новый виток популярности песни. — Прим. ред.) я пока не получал роялти ни за один месяц. Случится это, наверное, только в июне.
Плюс сейчас у меня начинаются терки с американским лейблом. Они мне аванс не заплатили, поэтому буду перекидываться с ними претензиями и досудебными бумажками.
— «Можно я с тобой» стала гимном котиков — в соцсетях пользователи выкладывают видео с ними под вашу песню. А вы своего кота из Беларуси забрали?
— Нет, еще нет.
— В своих интервью вы рассказываете, что помогаете животным.
— Я их очень люблю. Жалко, что они страдают. Хочется им как-то помочь. Когда уехали в Грузию, сходили в один приют, растрогался. У нас тогда не было денег, а когда появились, задонатили сто баксов, потом еще что-то, затем это вошло в традицию. Решили, надо делиться. Сейчас приюту из Беларуси перевели 850 долларов.
— Есть страх, что второй такой популярной песни, как «Можно я с тобой», больше не напишете?
— А при чем здесь страх? Сесть и бояться, что ли? В любом случае я эту игру прошел. Остались допквесты. Для музыканта важно написать хотя бы один хит, потому что гораздо хуже не написать ни одного. А дальше, как бог даст. Если заслужу еще благословение, напишу, не заслужу — такова судьба. Что я могу сделать? Точнее, я буду все для этого делать, но как сложатся обстоятельства, посмотрим.
Точно знаю, что со временем эту песню стану меньше слушать и хайп пройдет. Может, меня предадут забвению, и, возможно, потом я опять стану популярным. Такое бывает. Я смотрел интервью с Хованским (Юрий Хованский — российский блогер и рэп-исполнитель. — Прим. ред.), он там тоже говорил про рост и падения, такова жизнь. Мы все равно будем падать, вставать, падать, вставать. Главное, чтобы мы встали больше раз, чем упали.
Спасибо, что дочитали! «Зеркало» публикует интервью с заметными беларусами, с которыми действительно интересно поговорить. Мы хотим честно рассказать об их пути и помочь вам найти вдохновение для собственной жизни.
Поддержите редакцию, чтобы мы продолжали рассказывать сильные истории
Станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться профессиональным и независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
