У Инны Постновой в Беларуси была вся жизнь. Большая семья: муж, трое детей, двое внуков и лабрадор. Свое дело, о котором она мечтала с юности. Квартира и деревенский дом. В один день все перевернулось. Женщина говорит, что по ней прошелся «каток»: она потеряла бизнес, оказалась в вынужденной разлуке с мужем и старшими детьми, одна с младшим ребенком в чужой стране. Сейчас ей приходится заново строить жизнь — свою и сына-подростка. «Страна выплюнула меня, выдавила, как пасту из тюбика», — говорит она о том, что с ней произошло. И все это из-за доноса.
На момент нашего разговора 54-летняя Инна и ее 16-летний сын Сергей находятся в Грузии. Ровно год назад они покинули Беларусь при помощи службы экстренной эвакуации BYSOL. Сейчас мама и сын снова собирают вещи. Они готовятся к переезду в Германию, чтобы дать Сергею шанс заниматься делом всей его жизни — выучиться на хореографа.
Инна рассказывает о тяжелых вещах, но много улыбается.
— Если нужно, вывезу на себе и еще пару-тройку человек, которые попали в такую же ситуацию. Я чувствую, что могу остаться, могу бороться, могу выжить и могу еще кого-то подтянуть.
На сайте BYSOL открыт сбор для Инны. Чтобы поддержать ее — перейдите по ссылке.
«Я всегда говорила, демонстрировала свою позицию»
Инна считает, что проблемы в ее жизни начались из-за доноса. Женщина была владелицей двух салонов красоты в Могилеве. Дополнительно принимала экзамены в местном колледже у тех, кто хотел стать парикмахером. Говорит, что не боялась работы, если было нужно — сама могла кого-то постричь или вымыть пол.
В салонах бывали разговоры и о политике, порой доходило до конфликтов. Например, если кто-то резко негативно высказывался об участниках протестов 2020-го или открыто поддерживал войну в Украине.
— Я человек, который молчать не умеет, несмотря на опасность, — объясняет Инна. — Я всегда останавливала людей и говорила, демонстрировала свою позицию. Чтобы хоть как-то влиять на наше окружение, которое явно заблуждалось и поддалось пропаганде.
Могилевчанка вспоминает, что было несколько клиентов, разговор с которыми получился агрессивным.
— Допустим, говорили, что война начинается там, где нет Бога. Что в Украине все безбожники, все демоны, вплоть до детей. И когда я говорила: «Остановитесь, что вы говорите?» — они начинали: «Таких, как вы, вообще тоже нужно истреблять из Беларуси! Потому что вы за нацистов, за фашистов…» Такие стычки были. И есть несколько человек, про которых я думаю, что они написали донос.
Незадолго до задержания влиятельный знакомый предупреждал Инну: ее имя уже «звучит в кулуарах». Но это не помогло.
«Предъявили удостоверения сотрудников КГБ»
Спокойная жизнь для семьи Инны закончилась 28 августа 2023 года. С утра она работала в одном из своих салонов.
— Я стояла у кресла в фартуке, стригла мальчишку, — вспоминает Инна. — Зашли два мужчины, мне они показались подозрительными. Спросили: «Постричься можно?» Администратор отказала. Они вышли, буквально через две минуты зашли и предъявили удостоверения сотрудников КГБ. Не дали мне даже достричь клиента, сказали положить инструменты и проследовать за ними.
Прямо в рабочей одежде Инну посадили в черную машину и отвезли в управление КГБ по Могилевской области. Там начался допрос.
Женщину спрашивали: участвовала ли она в митингах? Что имеет против существующей власти? Как относится к войне в Украине? Инна не стала скрывать своего отношения, рассказала, что ее папа — украинец, муж — гражданин этой страны. Она много раз была в Украине, очень ее любит. Муж Инны поддерживал контакт с украинцами уже после начала войны — так они оба узнавали, что пророссийская пропаганда говорит неправду.
— А мне отвечали: «Если вы против курса Путина, значит, вы против нашего президента, потому что у нас сейчас единое государство, мы одно целое. Александр Григорьевич и Владимир Владимирович ведут один курс, у них одна цель».
«Тут люди ползают, прощения просят. А она сидит такая»
По словам Инны, ее допрашивали шесть или семь человек. Время от времени сотрудники сменялись.
— То посадили со мной хорошего парня, который как бы все понимал. Может быть, думал, что я раскроюсь ему, в чем-то сознаюсь… Был момент, когда прямо с раздражением [другой] сотрудник [сказал]: «Сидит тут, видите ли, нога за ногу, улыбается! Тут люди ползают, соплями обмазываются, прощения просят. А она сидит такая!» Я говорю: «А что мне делать? Плакать? Я ничего плохого не совершила. Я не в том возрасте, чтобы трястись перед вами».
Женщину долго уговаривали записать видео, «покаяться» за участие в протестах 2020-го года и «пересмотреть свои взгляды» на войну в Украине. Обещали: в таком случае ее наказание будет мягче, ей дадут шанс «выйти сухой из воды» и продолжить вести свой бизнес.
— Я сразу сказала, что «покаянное» видео записывать не буду. Я не считаю себя неправой, отдаю полный отчет за каждое свое действие и поэтому извиняться не буду. Делайте что угодно, обложите штрафами, конфискуйте… Но сдавать свою позицию, быть каким-то конформистом, приспособленцем я не собираюсь.
Один из сотрудников предложил остановить уговоры, «она не будет записывать». И вышел из кабинета. А потом вернулся, пошел к окну мимо Инны и неожиданно включил камеру. В итоге видео с Инной все-таки сделали: она сидит спиной к «оператору» и повторяет: «Я не хочу, чтобы вы меня снимали». Сама она называет этот момент унизительным.
— У меня ком к горлу подступил, и брызнули слезы. Я говорю: «Я чиста, я правильно прожила свою жизнь! Вы сейчас что позволяете себе в отношении меня? Как вам не стыдно так себя вести?» Потом я взяла себя в руки, успокоилась, — вспоминает собеседница.
В другом кабинете в это же время изучали телефон Инны. Время от времени сотрудники заходили и задавали вопросы о конкретных фотографиях из памяти устройства. В какой-то момент нашли снимок маникюра и попросили показать ногти. Маникюр был в черно-красно-белых цветах, на двух ногтях были слова «Героям слава!».
Именно этот рисунок позднее станет поводом для суда и огромного штрафа. Но на тот момент Инна об этом не знает, ее везут домой на обыск.
«Взяли и „пришили“ к делу потолок»
Во время обыска в квартире нашли флаги: БЧБ и украинский. А еще силовики обратили внимание на цвет стен и потолка в санузле. Плитка там была выложена полосами: белая — красная — белая.
Инна говорит, что ремонт делала в 2013 году и никакого политического смысла в плитку не вкладывала. Ей всегда нравились эти цвета, к тому же яркая полоса была похожа на красную ковровую дорожку и напоминала о давней мечте стать актрисой. Во время отделки мастер предложил продлить «дорожку» на стену и потолок — Инна согласилась. После протестов в 2020 году знакомые шутили о «политическом» санузле. В итоге к этому действительно придрались — в момент обыска ванную сняли на видео и после показали в пропагандистском сюжете на госканале.
— Без выяснения, без всякого следствия они просто захотели, взяли и «пришили» к делу этот потолок! Чтобы усугубить мой образ экстремистски-террористки, — возмущается Инна.
Во время обыска сотрудники заинтересовались и парой чашек. Одна была белая с красными сердечками, другая — красная с белыми.
— С этими чашками я говорю: стоп! Эти чашки мне подарила бывшая невестка в 2000 году. Не смешите меня! Он постоял, посмотрел на эти чашки. «А, ну ладно», — и поставил на место. Цирк! — вспоминает собеседница.
«Открыто демонстрировала лозунги и изображения, яркими красками нанесенные на ногти своих рук»
Вечером Инну отвезли в РОВД, оформили протокол о «несанкционированном пикетировании» при помощи маникюра. На следующий день был суд.
— Судья потратила час, чтобы задавать вопросы: «Для чего вы написали на этом ногте „Слава“?» «Каким героям слава?» Я говорю: «Слава всем героям в мире! Всем героям слава!» Мне казалось, что я сплю, потому что реальностью это не может быть.
В мотивировочной части постановления суда так и написали: ногти Инны — несанкционированный пикет.
«С учетом того, что в судебном заседании установлено, что соответствующего разрешения от государственного органа власти на проведение массовых мероприятий 28.08.2023 в г. Могилеве Могилевским горисполкомом не выдавалось, однако Постнова И.В., находясь в помещении парикмахерской, то есть в общественном месте в присутствии группы людей, с целью выражения недовольства проводимой Республикой Беларусь политикой, открыто демонстрировала лозунги и изображения, яркими красками нанесенные на ногти своих рук, тем самым приняла участие в несанкционированном пикетировании, судья находит доказанной виновность Постновой И.В. в совершении правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 24.23 КоАП Республики Беларусь», — говорится в документе.
Инна получила штраф в 100 базовых величин, на тот момент — 3700 рублей.
«Я просто за железным забором стояла, как обезьяна»
После суда Инна начала разыскивать своего мужа Тимура. Еще во время «беседы» в КГБ она узнала, что его тоже допрашивают. Но в тот день он не вернулся домой. Женщина принялась искать супруга в разных инстанциях. Где-то просили подождать, где-то говорили, что ничего не знают. В КГБ сказали, что «занимаются», но говорить ничего не станут.
— Я ходила несколько раз в [областное] управление [КГБ], они меня уже даже не заводили в помещение, — вспоминает могилевчанка. — Я просто за железным забором стояла, как обезьяна. Ко мне просто выходил в очередной раз какой-то сотрудник и говорил: «им занимаются». Никакая информация не разглашается, дабы не нарушить наши планы. Тайна следствия у них.
В чем Тимура обвиняли, Инна не могла узнать следующие несколько месяцев. Нанять адвоката не получилось: перед заключением договора та сделала звонок — и отказалась от дела. В могилевском ИВС принимали передачи для мужчины, но никакой информации не давали.
«Мы понимаем, что это была команда „фас“»
Пока Инна искала мужа, началось давление на ее бизнес. В один салон пришла проверка МЧС и вынесла предписание о закрытии. Во второй наведалась санстанция и тоже потребовала прекратить работу.
— Обычно, если приходит санстанция, ее сотрудники всегда пишут какое-то предписание на устранение недостатков, — объясняет могилевчанка. — Потом приходят, проверяют и дальше открывают. Так было всегда. Чтобы закрывать предприятие полностью, с первого раза — такого не было никогда. Но мы же тоже неглупые люди, мы понимаем, что это была команда «фас».
Заведения надо было закрыть сразу же. Но Инна с этим не согласилась.
— Я своему коллективу сказала: «Мы работать будем». Пусть я заплачу штрафы. Вы представляете, какое количество людей мы бы подвели? Куда бежать ребенку с мамой, которые записались за месяц, зная, что перед 1 сентября будет везде ажиотаж? — вспоминает собеседница.
Салоны проработали еще два дня после предписаний о закрытии.
— Санстанция звонила, сотрудники говорили: «Мы сейчас вызовем милицию, закрывайте объекты!» Я приехала к главврачу санстанции и сказала: вы меня можете убить. Хотите — я привезу все вырученные деньги вам или в налоговую. Я это не за деньги делаю. Но объекты работать будут, и ни одного ребенка перед 1 сентября я не подведу.
Мы постригли всех ребят, и 1 сентября я сказала: «Все, девочки, идем домой. Я буду разбираться дальше, пытаться выжить, как-то выплыть».
«Сделала суперремонт, положила туда все деньги»
У Инны было два салона красоты в Могилеве. Один работал с 2017 года, по ее словам, бизнес был успешным. В какой-то момент женщина решила открыть вторую точку. Арендовала помещение в старом здании Дома быта, вложилась в отделку и мебель.
— Особо не просчитывая риски, в какой стране мы живем, я взяла там сто «квадратов». Сделала суперремонт, положила туда все деньги, которые заработала от первой парикмахерской, — рассказывает она. — Я мечтала, что сделаю его красивым, уютным и полезным для людей. И я это сделала. Это было смыслом, это было мечтой.
Новый салон начал работать, но не успел окупить вложенных инвестиций.
— Я так полагаю, они ждали, пока я отремонтирую этот объект, вложу туда все свои деньги, — рассуждает женщина.
Для второго салона проверками дело не закончилось. Вскоре после них пришло письмо от владельца помещения — государственной организации. Там решили расторгнуть договор аренды в одностороннем порядке.
После Инна передала права управления сыну.
— Я уже даже не стала копать и разбирать, какие штрафы, за что именно. Там лавина целая была. И рассматривать каждую каплю в этой лавине для меня уже не было смысла. Мы закрывали, закрывали, закрывали какие-то вопросы, которые просто априори нужно было закрыть.
«Все перевернули с ног на голову»
Еще две недели после задержания Инна «барахталась», решала проблемы бизнеса, возила передачи мужу в ИВС. Последней каплей она называет пропагандистский сюжет о себе и своей семье на госканале «Беларусь 4».
В пятиминутном ролике показали и видео из КГБ с отказом «каяться», и фотографии с обыска в ее квартире. А еще интервью дала классная руководительница из школы, где раньше учился Сергей, младший сын Инны. Педагог рассказала о конфликте сотрудниц школы с женщиной, который случился за несколько месяцев до этого — в январе.
— Они все перевернули с ног на голову. Историю, за которую они в январе извинялись передо мной, они преподнесли в другом свете и сделали из нас отрицательных героев. Это была инсинуация чистой воды!
Ведущий пропагандистского сюжета закончил его такой фразой: «Только вот грустно, что во всем этом растут ни в чем не повинные дети». По Инне сильно ударили эти слова.
— Конечно, психика у меня не железобетонная. Конечно, я плакала. Для меня это был конец всему. Я понимала, что они меня раздавят до конца, им ничего не стоит в три секунды подписать бумагу о лишении меня родительских прав и посадить в тюрьму, как многих, кто с ними не согласен.
«Такое ощущение, что мы больше не вернемся»
Инна поняла, что нужно срочно уезжать из Беларуси. За день сложила самые необходимые вещи, попрощалась с близкими, взяла младшего сына и села в машину. Парень вышел из дома, в чем был — в шортах и тапках. Сразу он не знал, куда направляется.
— Когда мы уже выехали за город, ехали по лесам, полям, он сказал: «У меня такое ощущение, что мы больше не вернемся в Беларусь». Я сказала: «Конечно». Он плакал, у него была истерика. У него там осталось все: друзья, сестра и брат, любимый пес, любимый хореографический коллектив, в котором он много лет танцевал.
В сентябре 2023 года, когда мама и сын уезжали из Беларуси, муж Инны Тимур оставался в ИВС. Родные все так же ничего не знали о нем.
Еще несколько месяцев старшие дети продолжали носить мужчине передачи. Только в январе — через пять месяцев после задержания — Тимур неожиданно появился дома. Его привезли с конвоем.
— Мне звонит дочь и наконец-то по своему телефону показывает встречу с Тимуром. Его два конвоира привезли в ужасном виде, в спецовке, в которой его арестовали пять месяцев назад. Он обнимался с моей дочкой, пять минут не мог разняться с лабрадором, — вспоминает Инна.
«Вы потенциально представляете угрозу национальной безопасности»
После ИВС Тимура было сложно узнать: он похудел на 18 килограммов, у него выросла окладистая борода. Мужчина — гражданин Украины, на момент задержания у него был вид на жительство в Беларуси. Сразу после освобождения его депортировали.
— Ему позволили взять только сумки. Мы понимали, что у него будет депортация, поэтому заранее была приготовлена одежда, мы ему положили деньги, все нужное. Он забрал сумку, деньги, и под конвоем его увезли на границу и передали украинской стороне.
Сам Тимур после рассказывал Инне, что его допрашивали всего один раз — в КГБ, в тот день, когда их обоих задержали. В переписке супругов нашли сообщение, которое привлекло внимание сотрудников. В феврале 2022 года Тимур переслал Инне пост одного из украинских телеграм-каналов с «видеоинструкцией» по изготовлению «коктейля Молотова». Инну тоже спрашивали про эту пересылку, она не смогла ничего про нее вспомнить.
— В первые дни войны в Украине люди друг другу это все бросали. Но они, наверное, решили, что у нас завод по производству «коктейлей Молотова». И мне тогда сказали: «Так как вы не на нашей стороне, то вы потенциально представляете угрозу национальной безопасности. Потому что если что-то случится в Беларуси — вы станете на их сторону».
После депортации Тимур остался в Украине. Покинуть эту страну он не может из-за запрета на выезд для мужчин. Сейчас он служит в ВСУ, находится в горячей точке на Запорожском направлении. Инна до сих пор пока не смогла обнять супруга. С момента освобождения она видела его только по видеосвязи.
— Муж не может оттуда выехать, потому что исполняет свой гражданский долг. Я не могу поехать, потому что я в ответе за несовершеннолетнего сына. Если бы там было нормально, я бы уехала в Украину. Я думаю, что была бы там полезной.
«Я просто летела вниз, вот и все»
А что с салонами? Перед отъездом из Беларуси Инна передала права управления ими старшему сыну Артему. После эвакуации Инны Артем поехал решать вопросы в управление МЧС. Там к нему подошли сотрудники КГБ и увезли на допрос. Спрашивали, где мама.
— Его обязали ознакомить коллектив с Кодексом корпоративной этики, каждого под подпись, — рассказывает Инна. — Обязали провести беседу со всем коллективом, предупредить, чтобы они не принимали участие в митингах, не разговаривали с клиентами о войне и о политике, не читали и не подписывались на каналы, которые считаются экстремистскими.
Также среди обязательств — сделать перевод на счет государственных учреждений. Точную сумму ему не назвали, но отметили, что она не должна быть «смешной». После сын узнал, что на него самого заведено дело, и принял решение покинуть страну.
Бизнес продали другим владельцам. Сама Инна говорит, что дело отдали «за три копейки» из-за спешки. Вырученная сумма не могла сравниться с теми инвестициями, которые женщина вложила.
После вопроса о том, как удалось со всем этим справиться, Инна не может сдержать слез.
— Никогда не думала, что такое возможно в собственной стране. Человека, который карабкался, карабкался, карабкался, содрал все локти, руки… И они просто меня с этой горы пнули сапогом. Я просто летела вниз, вот и все.
«Первая цель — это выучить ребенка, чтобы его талант не пропал»
На момент разговора Инна находится в Грузии. Она прожила в этой стране год после эвакуации из Беларуси. С самим переездом и оплатой штрафа ей помогли в фонде BYSOL.
Женщина объясняет: до того, как по ее жизни прошелся «каток», значительную часть сбережений она направила на развитие нового салона, ремонт дома в деревне, помогала нуждающимся, делала подарки сотрудницам своих салонов… Поэтому неожиданные расходы на штраф и аренду квартиры в новой стране стали для нее серьезным ударом.
— Я оказалась в ужасном состоянии и попросила помощи хотя бы на то, чтобы погасить этот долг. За два слова — 1200 долларов… Я до сих пор этого не понимаю, — говорит собеседница.
Дальнейшие планы Инна связывает с Германией. Там она нашла вариант для обучения сына. Сергей профессионально занимается танцами, вся его жизнь в Беларуси строилась вокруг репетиций.
— Он танцует замечательно, для него это дело всей жизни, он с четырех лет на сцене. Он может стать хореографом. Мы просчитывали кое-какие варианты, это было бы здорово. У меня сейчас первая цель — это выучить ребенка, чтобы его талант не пропал, быть с ним до совершеннолетия. Ну, а потом, если я нужна буду в Украине — я поеду в Украину. Если я нужна буду Беларуси — мы решим, чем я могу быть полезна Беларуси.
Инна говорит, что тяжело перенесла то, что оказалась в изгнании в одиночестве в чужой стране с несовершеннолетним ребенком. Она отмечает, что «все держится на внутреннем стержне».
— Конечно, был и страх, и отчаяние. Всю гамму этих чувств мой организм пропустил, мой мозг все это переварил. Но у меня есть удивительное свойство выживать, карабкаться и не складывать руки. Конечно, этот перелет в новую жизнь — это как нырнуть в ледяную воду. Но я готова, потому что понимаю: это нужно сделать. Для того, чтобы иметь возможность дальше созидать. И чтобы дать перспективу и возможность выучиться своему младшему ребенку, за которого в данный момент я в ответе.
