В сентябре с выпускников беларуских учебных заведений взыскали почти 200 тысяч рублей: молодые люди не явились на обязательную отработку и «оказались должны» государству. Беларусь — одна из немногих стран, где все еще существует распределение молодых специалистов на рабочие места. CityDog посмотрел, как работает эта система, и поговорил с выпускницей, которой после полутора лет отработки все же пришлось выплачивать деньги университету.
История Виктории (имя изменено в целях безопасности) в чем-то классическая для Беларуси образца 2024 года. Училась на журфаке на бесплатном, участвовала в протестах, после окончания универа по распределению попала в государственную газету. До окончания распределения Вике оставалось около полугода — но ГУБОП и связанные с ним события повернули дело так, что бывшая студентка оказалась должна беларусскому государству.
— Родственники настояли на том, что выплатить долг за отработку надо. Хотя уже в эмиграции я встретила ребят с моего потока, которые так и не заплатили вузу за неотработанное распределение. И во всех случаях суммы были гигантскими — около 40 тысяч рублей.
Вике «повезло» чуть больше: за электричество и амортизацию столов в университетской аудитории, за работу преподов и еще много за что она оказалась должна всего лишь семь тысяч.
Чиновники уверены, что в отработке нет ничего страшного: «Что такое два года?»
В начале сентября Комитет госконтроля сообщил, что взыскал в бюджет почти 200 тысяч рублей с выпускников университетов и колледжей, которые не отработали распределение.
Например, в Гомельской области проверяющие нашли 30 таких экс-студентов: вообще они должны беларусскому государству, по мнению чиновников, около 300 тысяч рублей, но из них выпускники выплатили пока 120 тысяч. Однако силовики не унывают и рапортуют: «В бюджет взыскано 76 тысяч рублей, затраченных государством на подготовку выпускников двух столичных вузов, не отработавших срок обязательной работы после распределения», — сообщили в КГК.
А министр образования Андрей Иванец вообще уверен: «Вуз окончил, два года отработал. Что такое два года? Это, считайте, мы его обучали в вузе, и еще через наставничество опыт приобретает», — заявил чиновник, сетуя на то, что бывшие студенты почему-то массово уезжают из страны.
А как вообще вуз узнает, что выпускник не явился на отработку?
Как правило, об этом сообщает работодатель: он направляет соответствующий документ в учебное заведение, которое выдавало направление на работу. А вуз или колледж рассчитывает сумму, которую придется возмещать.
В Беларуси система действует следующим образом:
1. После отказа отрабатывать выпускник подает обращение в свое учебное заведение о расчете затраченных на него средств.
2. Вуз или колледж в течение 15 рабочих дней со дня получения обращения направляет выпускнику ответ с расчетом средств: итоговая сумма долга будет зависеть от множества факторов — в первую очередь от места, где учился человек. Например, обучение на факультете международных отношений БГУ традиционно считается одним из самых дорогих. Также в расчетный лист включают часы, затраченные на вас преподавателями, коммунальные расходы: например, использование электричества в аудиториях.
3. Теперь остается выплатить необходимую сумму — сделать это надо успеть за месяц.
Кстати: вуз выдает выпускнику направление на будущую работу или его увольнение, которые регулируются ст. 83 Кодекса об образовании. И если вы его почитаете, то узнаете: молодые специалисты имеют право поменять место работы. Для этого придется найти фирму, которая готова вас трудоустроить, сообщить об этом предыдущему работодателю и написать заявление.
Более подробно о системе распределения можно почитать здесь.
Виктория: «Я думала, что истории с прослушками и доносами остались в совке»
Вика получила диплом журналистки и планировала отработать положенные два года, а после сменить место работы. Однако по распределению она проработала только полтора года — потом ее уволили.
— Я работала в государственном СМИ, но, к счастью, там не было жесткого графика — в офис приходила примерно раз-два в неделю. При этом конфликтов с коллегами не было, замечаний от начальства тоже не получала. В целом качеством моей работы были довольны.
Я отрабатывала распределение уже после 2020 года, но свою позицию перед сотрудниками не скрывала. Открыто говорила, что ходила на протесты, не поддерживаю действующую власть и выступаю против войны в Украине. У меня были открыты соцсети, и в них висели фотографии с протестов.
В тот момент мне казалось, что говорить такие вещи вслух не опасно: думала, что все эти истории с прослушками и доносами остались в совке. Так я проработала полтора года.
А потом случились две вещи, из-за которых, думаю, силовики обратили на меня внимание. Первая — мне стали делать журналистскую аккредитацию. Вторая — кто-то из коллег донес на меня. Я на 90% знаю, что за человек это был, но сотрудники ГУБОПа отказались называть его имя, поэтому пока мое подозрение остается на уровне догадки.
Меня задержали днем, но уже тем утром мне казалось, что во время разговоров барахлит связь в телефоне, — скорее всего, силовики меня слушали.
Когда я пришла в офис, сотрудники сказали, что «почему-то сегодня у нас в редакции не работает интернет». Я не придала этому значения, однако человек, который сидел со мной в одном кабинете, ушел буквально за десять минут до моего задержания. Сослался на то, что сегодня в офисе делать нечего.
А потом классическое развитие событий: меня вызывают в кабинет, там стоят трое силовиков, которые показывают ксиву (я ее, естественно, не успела рассмотреть). Тут же забрали мой телефон и сказали, что мы «просто поговорим». В итоге случился допрос, а потом семь суток на Окрестина.
«На работе сообщили, что я уволена по статье за прогулы»
Во время ареста я почти не думала про работу — в тот момент волновали совершенно другие вещи. Но уже тогда я твердо для себя решила, что туда больше не вернусь.
Выплачивать деньги за неотработанные полгода я тоже, естественно, не собиралась.
Когда я выходила с «суток», как раз наступал мой отпуск, который я взяла на работе заранее. С какой-то стороны это даже сыграло мне на руку, потому что две недели я просто «переваривала» случившееся и думала, что делать дальше. За пару дней до окончания отпуска на работе сообщили, что я уволена по статье за прогулы.
На работу я не приходила — мне было страшно там появляться. Я попросила родственников забрать мою трудовую. В бухгалтерии интересовались, почему я не могу забрать ее сама, и уверяли, что мне «нечего бояться».
«Суммы за отработку были гигантскими — около 40 тысяч рублей»
В скором времени я покинула Беларусь. Родственники настояли на том, что выплатить долг за отработку надо. Хотя уже в эмиграции я встретила ребят с моего потока, которые так и не заплатили вузу за неотработанное распределение: кто-то из них даже не приступал к работе, кто-то продержался полгода. Но во всех случаях суммы были гигантскими, около 40 тысяч рублей.
После того как родственники забрали мою трудовую, они написали обращение в университет. Спустя дней десять получили ответ, что я должна универу чуть больше семи тысяч рублей.
Я консультировалась с юристом, но он сказал, что в этом случае немного «сбить» или отменить долг полностью не получится.
Мы выплатили эту сумму — делается это обычным банковским переводом. Правда, после оплаты родственники обратились в деканат вуза с требованием выдать подтверждение о том, что задолженность погашена. Вначале в деканате стали спрашивать, для чего нам эта бумажка, а потом сказали, что документ такой формы не выдается.
В итоге БГУ выдал сертификат о том, что я могу трудоустраиваться на работу. Какое отношение имеет сертификат к справке о том, что я выплатила деньги и мое распределение закончено, я не понимаю до сих пор.
Читайте также на CityDog:
«Некоторые буквально сидят в шкафу». Блогерка раскрыла закулисье беларусской озвучки фильмов
Власти показали, как украсят Минск ко Дню города. Цвета вас удивят