Резкая смена настроения, бессонница, а иногда и «приливы» (кратковременное ощущение сильного жара) — лишь часть симптомов, которые могут сигнализировать об изменениях в женском организме и начале менопаузы. Но распознать их, если ты ее еще не ждешь в силу возраста, бывает непросто. «Зеркало» поговорило с беларуской, у которой первые симптомы менопаузы начались в 30 лет — вот с чем ей пришлось столкнуться.
Имя собеседницы изменено в целях ее безопасности.
«Врач сказала, что если я не замужем, то мне просто надо сходить к психиатру»
Галине было всего 30 лет, когда она пошла к врачу с первыми жалобами на сильные скачки настроения. До этого женщина замечала, что что-то не так, но не придавала первым симптомам значения — списывала все на ПМС и стресс после тяжелых смен. Работает Галина в медицине, поэтому трудиться приходилось действительно немало, поводов для эмоций тоже хватало.
— Я сама по себе довольно вспыльчивый человек, но в какой-то момент поняла, что меня начало раздражать буквально все. Перепады настроения и стали первыми звоночками, после которых я стала предполагать: что-то происходит с моими гормонами, — рассказывает собеседница.
Как человек с профильным образованием, она решила сперва самостоятельно сдать анализы крови и проверить на УЗИ щитовидку. Результаты не прояснили ситуацию — все оказалось в пределах нормы. Однако Галину это не успокоило.
— Дальше я отправилась уже на консультацию к эндокринологу. На приеме врач сказала, что если я не замужем — а я тогда была не замужем, — то мне просто надо сходить к психиатру, а другой проблемы она не видит. В ответ я промолчала. Что можно сказать в таком случае? — рассуждает женщина. — Разве что «окей», хотя сама понимаешь, что дело не в психиатрии.
После этого Галина сделала недолгий перерыв в посещении врачей и решила смириться с новыми особенностями организма. Вскоре она встретила своего будущего мужа, и пара стала планировать беременность. Однако три месяца у них ничего не выходило — и женщина снова насторожилась.
— Месячные у меня тогда еще шли исправно, но я чувствовала — со здоровьем что-то не то. Решила сходить на УЗИ к гинекологу, а там мне снова категорично ответили, мол, не выдумывайте, у вас все прекрасно, да и вообще овуляция вот прямо сегодня. Так я нервничала, ходила к врачам, а потом уговаривала саму себя, что выдумываю, и жила дальше, — вспоминает Галина. — Мои походы к медикам существовали параллельно с моральным состоянием «проблема может быть с кем угодно, но не со мной», я всегда была здоровым человеком.
По словам беларуски, она даже и не знала о преждевременной менопаузе (ее так называют, если она наступает до 40 лет). Специализация у Галины была не гинекологическая, а в ее семье женщины рожали, когда им уже шел пятый десяток. Саму тему собеседница называет табуированной: ей кажется, что с девушками об этом никто не говорит.
«Казалось, это должно было быть какой-то ошибкой»
Наступление преждевременной менопаузы женщина не определила, даже когда начались «приливы» — внезапные ощущения сильного жара из-за смены уровня гормонов. Как рассказывает Галина, коллеги, близкие и она сама каждый раз видели в ее состоянии повод пошутить.
— Хорошо помню, как однажды мы с подругой сидели за кофе и у меня резко начался «прилив» — на лице появилась краснота и аж вены стали видны на лице и руках. Мы тогда обе отшутились. Посмеялись еще так хорошо, говорили: «Ох уж этот климакс, менопауза, ха-ха-ха»… А в голову даже не пришло, что это серьезно, — замечает Галина.
— Хотя уже понимаю, что если и заметила бы приливы тогда, то все равно ничего не смогла бы изменить, — продолжает женщина. — В нас генетически заложен овариальный резерв, увеличить его невозможно.
Овариальным резервом называют (если упростить) способность яичника «выпускать» в маточную трубу яйцеклетку, подходящую для оплодотворения, каждый цикл. Когда менструальные циклы пропадают полностью, считается, что у женщины наступила менопауза. Однако в обиходе этим словом называют также период, который предшествует окончательной «заморозке» репродуктивной функции. Он может длиться годами, в некоторых случаях затягиваясь даже на 14−15 лет.
Именно такая «перестройка» организма, как оказалось, и началась у Галины еще в 30. Спустя три года тревог и походов по врачам беларуска снова решила сдать анализы на гормоны. В этот раз по результатам было четко видно — действительно началась менопауза.
— Увидев результат, я заплакала и снова словила себя на мысли: «Такого не может быть». Попросила переделать анализы, казалось, это должно было быть какой-то ошибкой. Но нет, второй раз результат остался таким же, — вспоминает собеседница. — Дальше я уже пошла сдавать тест на антимюллеров гормон, который обычно тоже говорит об уровне фертильности женщины. Результат все подтвердил окончательно.
«Время от времени загораюсь идеей завести ребенка»
Сперва гинеколог выписал Галине оральные контрацептивы, которые должны были «скрыть» симптомы наступления менопаузы. Женщина принимала таблетки три года, пока не начала сама шерстить научные статьи, интернет-форумы, а после и спрашивать у других специалистов. Оказалось, так долго принимать оральные контрацептивы женщинам в менопаузе нежелательно из-за сопутствующих рисков.
— Когда мне поставили диагноз, я даже не могла толком найти информации про преждевременную менопаузу. Было мало и научных статей, и историй девочек на форумах. Я даже запомнила, что все, кто делились опытом, были женщины за 40, а молодых — никого. Казалось, я единственная во всем мире, — признается женщина. — Так что лишь спустя время нашла хорошую специалистку, и это стало настоящим облегчением. Новый гинеколог выписала нужную заместительную гормональную терапию и даже поговорила со мной почти как психолог. Думаю, если бы я ее встретила раньше, то, наверное, перенести все переживания можно было легче. А так я прошла через все круги принятия, одно время даже верила, что на мне сглаз.
Заместительная гормональная терапия отличается от обычного приема оральных контрацептивов. Как правило, в первой используются препараты с менее активными эстрогенами, а именно эти гормоны оказывают сильное влияние на состояние здоровья при их приеме. К заместительной терапии прибегают, чтобы облегчить симптомы менопаузы (например, смягчить или снять те же «приливы»).
Как вспоминает Галина, после начала подходящей терапии ее действительно резко «отпустило»: в жизни стало меньше раздражительности, также ушли мысли в духе «почему я такая?». В общем, все неприятные симптомы со временем ушли навсегда — по крайней мере, так казалось.
— Один раз я решила, что уже хорошо себя чувствую и можно перестать пить таблетки. Подумала: «Я ж здоровый человек! Смогу жить и сама по себе!» Но, как только прекратила прием, все вернулось: «приливы», раздражительность. Так что теперь мне постоянно нужны лекарства, с ними я чувствую себя хорошо и могу избежать преждевременного остеопороза (состояние, когда кости становятся хрупкими и ломкими. Подобное может случиться, потому что с наступлением менопаузы в организме женщины снижается уровень эстрогена. Этот гормон в том числе помогает поддерживать крепость костей. — Прим. ред.), — поясняет Галина. — Да и медицина другого варианта не придумала.
Правда, беларуска отмечает, что в то же время надо помнить: такие таблетки все еще повышают свертываемость крови, что может привести к тромбозам. Поэтому нужно ее регулярно проверять, а еще ходить на УЗИ, сдавать анализы на онкомаркеры и наблюдаться у гинеколога.
С тех пор как Галина узнала о начале преждевременной менопаузы, прошло почти десять лет. Сейчас ей 42. За все это время она с мужем, с которым в браке уже несколько лет, не оставила желание завести детей.
— Мы с мужем периодически разговариваем на эту тему и ходим к репродуктологу. На приемах нам предлагают попробовать вариант с донорским эмбрионом, но, честно сказать, я слабо верю, что что-то может получиться, — признается Галина.
Вариант с донорским эмбрионом подразумевает беременность через ЭКО, когда или яйцеклетка, или сперма, или и то и другое предоставляются донорами. Тогда яйцеклетка оплодотворяется заранее и только потом переносится в матку женщины для начала беременности. Таким образом будущая мама, которая обращается за донорским материалом для себя, потом не будет генетически связана с ребенком.
— Я не доверяю условиям хранения донорских яйцеклеток и смущаюсь из-за того, что в Польше, где мы раздумывали об этой процедуре, получившимся эмбрионам не делают генетический тест. Получается кот в мешке. Я этого даже боюсь, хоть время от времени загораюсь идеей завести ребенка, — признается собеседница. — Вот и недавно мы снова пошли сдавать анализы, чтобы запустить процесс ЭКО. Из родственников и друзей никто не знает о наших планах, но знают о менопаузе, так что с расспросами не пристают. Да и я сама не хочу думать о детях, потому что уже несколько раз отказывалась от этой идеи, все сворачивала, а потом загоралась снова, как сейчас… Не знаю, может, через пару месяцев меня опять отпустит.
