Российские власти не сообщают о потерях личного состава в ходе войны в Украине с конца марта. Медики спасают выживших под подпиской о неразглашении. В России более 140 военных госпиталей, но раненых вывозят и в гражданские больницы, а в приграничные районы командируют врачей со всей страны. Русская служба ВВС нашла 50 больниц, куда вывозят раненых. Военных в тяжелом состоянии эвакуируют в центральные госпитали, где спасти удается не всех.
В начале марта в телеграм-канале «Ищи своих» появилось очередное видео с российским пленным. Мужчина с перебинтованным лицом обращался к гражданам России и своим сослуживцам, призывая их одуматься и прекратить войну. Он говорил, что гибнут женщины и дети, которые ни в чем не виноваты. Эта речь давалась ему с трудом — по видео ясно, что он находился в тяжелом состоянии.
Проект «Ищи своих» был создан в Украине на третий день войны. В телеграм-канале публикуются посты с попавшими в плен российскими военными и фотографии личных данных погибших. Было ли обращение раненого к россиянам искренним или пленный произносил его под давлением, установить невозможно.
Мужчина на видео назвал себя капитаном летчиком-штурманом Ми-8 Вадимом Алаевым. Судя по украинским базам, 30-летний Алаев служил в Крыму — в войсковой части № 46453 в Джанкое. Там на аэродроме с 2014 года базируется 39-й вертолетный полк. Он был создан после того, как Россия аннексировала Крым.
Обращение раненого Алаева появилось в «Ищи своих» в начале марта. В апреле его обменяли в числе других военнопленных и вывезли в Россию.
Спустя полтора месяца после публикации видео с пленным Алаевым, в «Одноклассниках» и «ВКонтакте» появились сообщения о сборе денег для офицера, вернувшегося из Украины. Деньги собирал отец Вадима Алаева, тоже летчик. Его просьбу распространил в соцсетях в том числе выпускник сызранского авиационного военного училища, где учились оба Алаевых. В постах уточнялось, что Вадим Алаев был в плену в Украине, а теперь находится на лечении в Санкт-Петербурге.
Алаева доставили в петербургскую Военно-медицинскую академию (ВМА) имени С.М. Кирова. По словам его отца, Вадим находился в тяжелом состоянии, «почти в бессознательном». Деньги Алаев-старший собирал на дальнейшую реабилитацию сына.
«Государство до определенной поры будет деньги выделять, а потом предполагается протезирование и т.д. и т.п. Могут предложить один вид протеза, а захотели бы другой, более модифицированный», — говорил Алаев Би-би-си. Нужную сумму собрать удалось — помогли однокашники, тоже военные летчики.
О том, как и когда его сын уехал в Украину и попал в плен, Алаев говорить отказался. «Это не открытая информация пока, там еще будут работать органы, выяснять, при каких обстоятельствах люди в плен попадают», — отметил он, добавив, что сможет подробнее поговорить, когда у сына стабилизируется состояние.
Но 20 мая стало известно, что Алаева спасти не удалось — его похоронили в родном Саратове.
Генштаб России называл количество раненых военных в Украине дважды: 2 марта, по официальным данным, их было 1597, 25 марта — 3825. Оба раза по подсчетам российских властей выходило, что раненых втрое больше, чем погибших.
Такое соотношение потерь — один к трем — было во Вторую мировую войну и во время войны в Афганистане. Его используют для прогнозов и военные аналитики.
Русская служба Би-би-си на основе сообщений властей и родственников военных к 30 мая установила данные 3052 погибших. Аналитик Conflict Intelligence Team (CIT) Кирилл Михайлов в начале мая оценивал военные потери России в 6 тысяч погибших. Последние данные генштаба Украины — около 30 тысяч. Исходя из этих оценок, в российские госпитали могли поступить от 7 до 90 тысяч раненых.
Как в России искали кровь для раненых
В первые недели войны власти о «грузе 300» (военный код для транспортировки раненых) не рассказывали, а с медиков, которые лечат участников «спецоперации» в Украине, администрация госпиталей брала подписку о неразглашении таких сведений. Копия такого документа есть у Би-би-си.
Сообщения о проблемах раненых начали появляться в соцсетях в марте в связи с массовыми призывами сдавать кровь. Доноров искали во всей стране — и для конкретных лиц, и для конкретных госпиталей.
Несколько постов о поиске доноров опубликовали в марте жители Крыма по просьбе семьи 28-летнего Дмитрия Дрожевкина. «Кровь необходима для спасения воина, доставленного в тяжелом состоянии в клинический военный госпиталь им. Вишневского», — написала жительница Симферополя Светлана Луценко. Госпиталь Вишневского находится в Московской области.
Дрожевкина привезли туда с «серьезными ранениями», которые он получил «в спецоперации РФ на территории Украины», уточняла Луценко. На тот момент Дмитрий находился в тяжелом состоянии и нуждался в переливании крови. «Он — патриот России, родные в Крыму», — добавила Луценко. В разговоре с Би-би-си жена Дрожевкина Алла сказала, что крови в госпитале хватает. «Мы собираем кровь, чтобы был запас, так как „3-“ — очень редкая группа крови», — объясняла женщина.
Дрожевкина врачам госпиталя Вишневского спасти не удалось. 9 апреля его похоронили в Крыму.
В марте в соцсетях появились посты с призывами сдавать кровь в разных регионах. Пользователи «ВКонтакте» публиковали объявления про сбор крови для раненых, находящихся на лечении в Белгородской области. В конце марта в справочной Центра крови Белгородской области корреспонденту Би-би-си сообщили, что в центре «острой нехватки нет, всем затарились», а сообщения о дефиците крови назвали фейком.
Доноров искали и в петербургской Военно-медицинской академии (ВМА). Во «ВКонтакте» активисты открыто сообщали, что кровь нужна для участников военной операции, и выкладывали контакты станции переливания крови академии.
Призывал «пожертвовать кровь» и Донорский центр Первого медицинского университета: «В клинике ВМА находятся раненые ребята. Чтобы выжить, им срочно нужна кровь для переливания». В дефиците была кровь всех групп отрицательного резуса.
К концу марта кровь в ВМА тоже собрали. Корреспонденту Би-би-си на станции переливания крови ВМА сказали, что все «компоненты заготовлены» и 2−3 недели принимать доноров там не будут. «Фонтанке» в ВМА подтверждали, что дефицит крови был, но очень много доноров откликнулись на объявления. В конце мая в ВМА вновь принимают кровь. «Раненых много, кровь нужна», — написала после сдачи крови «ВКонтакте» одна из доноров.
Куда везут самых тяжелых
ВМА стала одним из главных госпиталей, которые принимают российских военных из зоны боевых действий. В академию уже в первые дни войны поступило много раненых, рассказали Би-би-си несколько источников в медицинских кругах. Гражданских пациентов с началом «спецоперации» стали срочно выписывать, а в колл-центре академии звонившим объясняли, что госпитализация в стационары приостановлена «в связи с ситуацией в стране».
Когда в академии начали оперировать раненых, выяснилось, что медицинское оснащение не соответствовало потребностям — видимо, на такие потери никто не рассчитывал, отмечал собеседник Би-би-си. Например, в реанимации, по его словам, в первые три недели не хватало растворов для капельниц, питания для кормления через зонд и одноразовых катетеров.
Очень быстро клиники ВМА, рассчитанные, по его словам, на 2,5 тысячи коек, оказались переполнены. В конце апреля, когда очередной военный борт с «грузом 300» доставил в Петербург более сотни раненых из Украины, у академии не хватило машин скорой помощи, чтобы сразу забрать их из аэропорта. Раненым приходилось ждать в самолете, пока скорые за ними вернутся, при этом в реанимации ВМА на 9 штатных коек приходилось по 11 пациентов, приводит пример собеседник Би-би-си. И добавляет, что такие случаи были неоднократно.
У минобороны по всей России — около 130 военных госпиталей плюс ВМА — в ее составе 14 хирургических и столько же клиник других профилей, говорится на сайте академии. Восемь госпиталей также есть у Росгвардии, несколько госпиталей — у ФСБ, МВД и МЧС.
При этом «груз 300» в России принимают и военные госпитали, и гражданские больницы. Например, в нейрохирургическое отделение ВМА эвакуировали военнослужащих после операций, проведенных в том числе в военном госпитале, развернутом на базе белгородской городской больницы № 2 (город находится в 30 км от границы с Харьковской областью Украины), выяснила Би-би-си.
Судя по справке этой больницы (копия есть у Би-би-си), находившиеся там военнослужащие, часть которых потом транспортировали в ВМА, лежали в реанимации на аппаратах искусственной вентиляции легких (ИВЛ) в «тяжелом» и «крайне тяжелом» состоянии. В диагнозах — многочисленные осколочные и огнестрельные ранения, в том числе головы, требующие трепанации черепа для удаления гематом.
Такие операции проводили нейрохирурги и в белгородской больнице, и почти ежедневно в ВМА, рассказал источник Би-би-си на условиях анонимности.
У пациентов, проходящих лечение в ВМА с тяжелыми ранениями, требующими нейрохирургического лечения, довольно часто развиваются осложнения — вторичные посттравматические повреждения головного мозга (ишемические инсульты, повторные кровоизлияния и так далее), реанимация переполнена, объясняет знакомый с ситуацией источник. В нейрохирургию, по его словам, из Украины привозят в основном молодых военных — от 22 до 28 лет, но были среди пациентов и 18-летний солдат, и 45-летний офицер.
При этом, если воевавшего в Украине привозили в госпиталь без сознания, и он длительное время находился в критическом состоянии, родственников таких раненых официально никто не разыскивал. Иногда этим по собственной инициативе занимается кто-то из медперсонала. В ВМА был случай, когда медсестра разыскала жену лежавшего на ИВЛ пациента с тяжелой травмой головы — оказалось, что пока он был на войне, у него родился сын, приводит пример источник Би-би-си.
Кто лечит раненых в приграничных больницах
Раненых из Украины сначала везут в приграничные, в том числе гражданские, стационары — причем не только в России и в Крыму, но и в Беларуси. Это промежуточные пункты для транспортабельных военных перед их отправкой в крупные военные госпитали.
Вместе с ранеными из личного состава российской армии и Росгвардии эвакуируют добровольцев из России, которые, как и восемь лет назад, воюют в Украине. Раненный в апреле руководитель «Имперского легиона» русских националистов, Денис Гариев, о котором недавно сообщала германская разведка, рассказал в телеграм-канале, что его оперировали в школьном спортзале, затем грузовиком «Урал» перевезли на вертолетную площадку, вертолетом Ми-8 доставили через границу в полевой госпиталь. Оттуда раненых везут на аэродром и самолетами Ил-76 отправляют по госпиталям всей России.
18-летнего Дениса Ярославцева, который служил по призыву в военной части № 34670 в городе Валуйки Белгородской области и участвовал в «спецоперации», семья стала разыскивать после того, как власти пообещали вывести срочников из зоны боевых действий. 31 марта родственники сообщали, что их сына без сознания с ранением головы привезли обратно в Валуйки в местную больницу, а затем отправили в Москву. Но найти его по телефону в московских госпиталях они не смогли. После обращения в прокуратуру, у родителей взяли ДНК и нашли тело Дениса. Где именно — не сообщалось. 14 апреля его похоронили в родном селе в Башкортостане.
В больницы в граничащих с Украиной регионах, которые приняли на себя удар первыми, вскоре после начала войны начали добавлять медперсонал. Об этом свидетельствуют отчеты ФМБА России, которое уже в феврале организовало командировки в приграничные больницы для своих сотрудников — первые медики уехали в Белгородскую область на четвертый день войны.
Врачи из обнинской больницы ФМБА работали в шебекинской районной больнице. Город Шебекино находится в 7 км от границы с Украиной. Расстояние до Харькова оттуда — около 100 км. На территории шебекинской ЦРБ еще до войны был развернут полевой госпиталь, об этом 21 февраля писали аналитики Conflict Intelligence Team.
На странице обнинской больницы во «ВКонтакте» сказано, что в Шебекино медики оказывали помощь военнослужащим минобороны России, Росгвардии, СОБР, местному населению и беженцам, а также выезжали на операции в белгородские и валуйскую больницу.
В марте в те же районы Белгородской области ездили хирурги и реаниматологи московской клинической больницы № 85. В том же регионе с 1 марта работают и сотрудники МСЧ № 59 из Пензенской области. Их посменно по шесть человек отправляют в город Грайворон и село Большетроицкое. Медикам «нередко приходилось преодолевать в день более 400 километров, чтобы доставить тяжелораненого до аэропорта для дальнейшей эвакуации», говорится на странице медучреждения во «ВКонтакте». Город Грайворон находится западнее Шебекино, ближе к Сумской области Украины.
ФМБА отправляло своих медиков и в Курскую область. В начале марта бригада медиков из разных регионов ездила в Курчатов, Рыльск и Глушково — они находятся недалеко от границы Курской и Сумской областей.
Врач одной из московских поликлиник рассказывала изданию «Важные истории» (признано в России иноагентом и нежелательной организацией), что с ранеными отправилась работать большая часть штата медработников из ФМБА и московского Центра хирургии имени А.В. Вишневского. Такие поездки медикам оформляют как командировки — за них предусматривается небольшая компенсация.
Кто спасает военных на фронте
Врачей ФМБА посылают в приграничные регионы, но не к месту боевых действий. Хотя там врачей тоже не хватает, в том числе на оккупированных Россией территориях. В самопровозглашенной ЛНР два месяца проработал анестезиолог-реаниматолог из Екатеринбурга Станислав Киселев. Он был единственным врачом на отряд, состоящий примерно из 80 военных.
Киселев до войны работал реаниматологом в свердловском центре медицины катастроф. Руководство отказало ему в командировке в Донбасс, о чем он просил, поэтому врач взял отпуск и поехал на войну сам.
На личной машине, захватив с собой некоторые медикаменты и оборудование, Киселев добрался до Донецка в Ростовской области, а оттуда — до Луганска, где его определили в «вооруженный отряд» в одном из подразделений вооруженных сил «республики». Там он занимался эвакуацией раненых военных с поля боя. О том, как и с кем Киселеву удалось об этом договориться, он говорить отказывается — обсуждать он согласился только медицинские вопросы.
В начале врач работал в 7−8 км от линии фронта. На этом направлении тогда не было активных боевых действий, вспоминает медик. По рации ему сообщали, что везут раненых — врач с водителем забирали их на военной технике, а потом перегружали в медицинский уазик и увозили в Луганск.
25 марта генштаб Украины сообщил, что больница в оккупированном Россией Луганске отдана под военный госпиталь для раненых российских военных. «Часть больницы отведена для хранения трупов, в связи с тем что местные морги перегружены», — говорилось в сообщении ВСУ.
Когда начались более активные бои, пришлось переместиться непосредственно к линии соприкосновения — чтобы быстрее оказывать помощь, вспоминает Киселев. В основном военные поступали с минно-взрывными, осколочными, пулевыми ранениями, бывали контузии, бывало, что люди не доезжали до больницы. Лечить приходилось и другие заболевания, не связанные с боевыми действиями, — от простуды до инфаркта.
С собой из Екатеринбурга Киселев привез пульсоксиметр, реанимационное оборудование (механический вентилятор легких), катетеры, бинты. Поначалу в его части был дефицит жгутов — их дослали волонтеры. Врача не удивляет, что российские власти не обеспечивают всем необходимым военных. «Я достаточно давно в медицине. Меня это давно не удивляет. И это не только на фронте», — сказал Киселев.
Спасал он и украинских военных, попавших в российский плен. По словам врача, он относился ко всем военным одинаково: «Мне без разницы на данный момент, кто виноват. Это примерно фильм „Жмурки“ — ни одного положительного героя. Война останется войной, хоть ее танцем балерин назови. Я людей на той стороне и наших людей видел изнутри на этих полях — они внутри абсолютно одинаковые».
Из самопровозглашенной ЛНР Киселеву пришлось уехать в мае — из-за тяжелой работы у него произошло ущемление грыжи. На Донбасс возвращаться он пока не планирует — это был физически и морально непростой опыт. «Там кругом страдание, кровь и, извините за выражение, говно и вонь. И постоянно находиться в таких условиях, естественно, тяжело», — говорит врач.
В какие украинские больницы привозили российских раненых
Российские военные в мае захватили в Луганской области еще один госпиталь — в городе Рубежное. Чеченский телеканал «Грозный» показал, как военные отряда спецназа «Ахмат» с нашивками Z осматривали палаты. Раньше они были частью инфекционного отделения ЦГБ Рубежного, говорится в сюжете. Больница важна, потому что она находится «практически на передовой».
Глава Чечни Рамзан Кадыров утверждал, что здание, «заброшенное в силу нехватки средств и ресурсов», восстановили за счет фонда имени Ахмата-Хаджи Кадырова. Чеченские спецназовцы нашли там якобы бесхозные медицинские препараты и забрали их себе. «Очень качественные препараты, это не один ящик, не два ящика — в большом количестве нашли», — говорит в сюжете один из военных.
Но именно в этом отделении ЦКБ украинские власти в 2017 году проводили капремонт. В телеграм-канале Кадырова есть кадры с табличкой на здании больницы — там написано, что инфекционное отделение было восстановлено, благодаря ООН и правительству Японии. В 2020 году там принимали пациентов с коронавирусом.
Привозили военных также в Донецкий республиканский травматологический центр. На их лечение в этом центре собирал деньги московский фонд «Подарок ангелу». Глава фонда Анастасия Приказчикова — дочь главврача этого донецкого центра. По ее словам, в больнице совсем не было воды — медперсоналу приходилось набирать ее из фонтана перед зданием.
Лечат российских военных и украинские медики. В феврале сотрудники военного госпиталя Днепра объявляли в соцсетях, что им нужны студенты-медики. «Госпиталь круглосуточно принимает раненых. Это основное военно-медицинское учреждение в городе, в которое направляются все раненые военнослужащие». По данным собеседника Би-би-си, близкого к днепропетровскому госпиталю, в марте туда привозили в том числе российских военных. В СБУ Украины отказались от комментариев на эту тему.
Где пригодились «коронавирусные» койки
В 2020 году на пике пандемии в разных регионах появились 16 возведенных за два месяца медицинских центров минобороны — там собирались изолировать до 1600 зараженных коронавирусом военных. К началу войны пандемия еще не закончилась, но медцентры пригодились для легкораненых на войне с Украиной.
Именно такой, отдельно стоящий в севастопольской бухте Омега медцентр на базе военного госпиталя имени Пирогова посетил через 10 дней после затопления крейсера «Москва» губернатор Севастополя Михаил Развожаев. В медцентре, который, по его словам, «когда-то делали для ковида», чиновник обнаружил восемь матросов с «Москвы» — они уже «завершали лечение». Об этом говорится в телеграм-канале «РаZVожаев». На видео раненые молча стояли рядом с улыбающимся чиновником — сняты они так, что их лиц не видно. «Все хотят служить, все службу военную на флоте полюбили», — уверял при этом губернатор за кадром.
В это время в самом госпитале Пирогова в Скалистой бухте Севастополя лежали, по словам матери погибшего матроса Егора Шкребца, около 200 пострадавших моряков. Мать другого моряка рассказывала, что ее сына сначала положили в севастопольский госпиталь, а потом перевели в Петербург. У него, по словам женщины, было множество осколочных ранений головы, шеи и ожоги.
В Курской области в первый день войны стали освобождать «коронавирусные» палаты военного госпиталя для приема раненых. По просьбе минобороны под ковид срочно перепрофилировали шестую городскую больницу на 120 коек и перевели туда военных с коронавирусом.
4 марта в подмосковной Кубинке закрылся временный «коронавирусный» медцентр минобороны, где гражданских пациентов лечили более 500 военных медиков. Их «сводный отряд» военно-транспортными самолетами передислоцировали в Военно-медицинскую академию в Петербург, сообщало минобороны.
Как раненых готовят к продолжению службы
В конце мая в Центральный военный госпиталь Вишневского в Москве, где лечатся раненые участники войны в Украине, приехали спортсмены-паралимпийцы. Они провели для раненых мастер-классы по видам спорта для людей с ограниченными возможностями. Паралимпийцы учили покалеченных на войне мужчин играть в следж-хоккей (противоборство с клюшками на специальных санях), настольный теннис, фехтовать, заниматься велоспортом, волейболом сидя и пулевой стрельбой.
Тренировки проходили в реабилитационно-образовательном центре, созданном на базе госпиталя Вишневского для участников «спецоперации». Минобороны обещает, что пострадавшие военные смогут продолжить военную службу — в военкоматах, военных частях и других структурах минобороны «для каждого» введут воинскую должность.
В те же дни, когда покалеченные военные знакомились с паралимпийцами, Владимир Путин и Сергей Шойгу жали руки военным с другими ранениями — в московском госпитале имени Мандрыка. В публикациях СМИ все они выглядели бодро: никто не лежал, никаких бинтов, следов травм и увечий. Участники боевых действий уверяли президента, что хотят продолжать службу. «Будете», — отвечал Путин. О том, как их ранили, он бойцов не спрашивал, но просил передать привет семье.
В марте кадры визитов Шойгу и его заместителей, приезжавших в московские госпитали награждать военных, были более реалистичными. Минобороны показало, как в госпитале Вишневского замминистра обороны Александр Фомин произносил речь перед рядом мужчин в инвалидных креслах: у восьмерых полностью или частично ампутированы ноги.
«Не подкачали, поставленную задачу выполнили на все сто процентов», — обратился к пациентам госпиталя Фомин, назвав их «продолжателями славных боевых традиций наших дедов и отцов».
Подняться для получения медали от Фомина смог только один человек — у него целы ноги, но ампутирована рука.
В начале марта Шойгу уже бывал в госпитале Мандрыка, но без Путина. Тогда он награждал медалями и лежачих бойцов с перебинтованными ногами и костылями возле коек — «за героизм, мужество, отвагу и самоотверженность, проявленную при исполнении воинского долга».
Командир танковой роты Антон Старостин принимал от Шойгу звезду героя России с рукой на перевязи. До войны в Украине он служил в Крыму в береговой обороне Черноморского флота. Би-би-си удалось поговорить со Старостиным. Он, как и собеседники Путина, сообщил, что идет на поправку и планирует вернуться на службу.
Старостин убежден, что сражался на войне в Украине с «фашистами», а его танк был подбит «нацбатальоном»: «С противотанковой ракеты подбили танк, получил осколочные ранение спины, бедра, сквозное осколочное ранение руки».
Увозили контуженого танкиста с поля боя на медицинской машине. Возможности эвакуировать его на самолете на тот момент не было, отметил Старостин.
Другие вопросы ему задать не удалось — он заблокировал корреспондента Би-би-си. На странице Старостина во «ВКонтакте» вместо фотографии — большая буква Z.
Жгуты, бинты и костыли
Соответствует ли материальное обеспечение военной медицины России масштабу «санитарных потерь» (так на войне считают раненых и заболевших) в Украине, дает понять и информация от волонтеров.
В апреле участники чата «Помощь Z» в Viber собирали «индивидуальные пайки» для раненых, лежащих в смоленском 1586-м военно-клиническом госпитале. «Очень много лежачих ребят с ожогами, осколочными ранениями. В первую очередь необходимы средства гигиены и питание, так как кормят очень плохо и ребята соскучились по домашней еде», — писала участница чата Оля. Волонтеры уточняли, что им поступают запросы на лекарства от геморроя и простатита. «В общем, простыли мужчины наши…», — сообщали в чате.
Медикаменты в этом чате собирали и для фронта — кровоостанавливающие (в том числе турникетные жгуты) и противоожоговые средства, противовирусные, жаропонижающие и антигистаминные препараты, бинты.
В мае волонтеры отправляли «по запросу» в госпиталь Белгородской области вентиляторы и собирали деньги на холодильник. Продукты для раненых передавали в госпитали Стрельны и Кронштадта под Петербургом. Для госпиталя Росгвардии Ленобласти искали «в дар» костыли и трости.
«При нас привезли раненых ребят. Кто с перевязанной головой, у кого ранение плеча и повязка прямо поверх одежды (зафиксирована рука), кто хромает, а кто просто молчит, — писала в чате Ирина, посетившая госпиталь, где лежат раненые военные. — Эта гробовая тишина… на улице, в центре города, где куча народу. Ребята заходили и выходили из санпропускника, чтобы покурить, но молчали и никого не замечали вокруг».
Валенки вместо страховых
В начале марта Владимир Путин подписал указ о доплатах для раненых участников «спецоперации» (и семей погибших военных). Военным с травмами, ранениями и контузиями теперь полагается по 3 млн рублей. Это доплата к установленным законом единовременным пособиям в случае признания военного негодным к службе из-за ранения (для контрактников — 2,9 млн рублей) и ежемесячным компенсациям (от 4,1 до 10,7 тысяч рублей в зависимости от группы инвалидности).
Кроме того, военным по закону должны выплачивать страховые — от 74 тысяч за легкие увечья до 2,2 млн рублей за инвалидность.
Адвокат Максим Гребенюк утверждает, что к нему обращаются участники войны, которым не выплачивают компенсацию за ранение из-за их отказа продолжать воевать в Украине, а также срочники, которых, как утверждают российские власти, в Украину не отправляют.
Еще часть раненых отрезало от компенсаций минобороны. 22 апреля ведомство определило порядок назначения выплат по указу Путина — деньги положены за особый вид травм, который есть в перечне увечий, утвержденный правительством в 1998 году. «Теперь даже за ранения мягких тканей конечностей платить не будут (если кость, нервы и сосуды не повреждены)», — комментирует адвокат Гребенюк.
В перечне также нет, например, обморожения. В группе Гребенюка «ВКонтакте», куда сыпятся жалобы и вопросы военных и их родственников, мать одного из участников «спецоперации», рассказала, что ее сын вернулся домой с войны с обморожением обеих стоп 2 степени, он успел получить справку, но в проведении военно-врачебной комиссии ему отказали. Адвокат полагает, что страховку мужчине не выплатят, так как данное состояние как раз не входит в тот самый перечень травм.
«Максимум валенки выдадут на будущее, но это не точно», — иронично замечает участник группы под постом про обморожение ног.