«Наша колонна поехала в Черниговском направлении, мы пересекли границу Украины со стороны Беларуси. Примерно через час попали под обстрел артиллерии. В машину впереди попал снаряд. Командир приказал прыгать и прятаться. Мы в панике искали укрытие, осколки косили нас, как цыплят. Я упал на землю и видел, как наших разрывало на части. Помощи не было: у нас обученных военных медиков нет», — рассказывал изданию «Сибирь. Реалии» один из тувинцев, который смог расторгнуть контракт досрочно и уехать из Украины. В Туве, республике одного из коренных малочисленных народов Севера в составе России, местные активисты помогают своим солдатам вернуться домой. «Зеркало» поговорило с одним из них о том, как военнослужащие могут отказаться воевать, почему вообще соглашаются ехать в Украину и почему так удивляются асфальту и ваннам в местных деревнях.
«Раньше люди кидали деньги на квадрокоптеры и поддержку войны, а сейчас вот на прекращение»
В начале июля в инстаграме антивоенного движения «Новая Тува» появился пост с требованием «освободить незаконно удерживаемых в комендатуре в Луганской области тувинских солдат, которые отказываются от участия в преступной войне». В публикации говорилось, что им угрожали уголовным делом и отправкой на передовую. А из 30 человек усиленного взвода, где служит парень, который об этом рассказал, осталось всего 7, он сам «подорвался на гранате и потерял слух», но медпомощь так и не получил.
Спустя месяц в соцсетях активисты открыли сбор на дорогу матерям этих парней к российско-украинской границе. А на днях двух солдат смогли вернуть домой — из-под Брянки, подконтрольного самопровозглашенной ЛНР города. Этим тувинцам — по 18 лет.
— Из очень сложной ситуации мы их вытащили. Они убежали, мы нашли им деньги, таксистов местных, чтобы перевезли в Россию. Скоро парни напишут рапорты. Мы, получается, сами целую спецоперацию провели! — смеется Эрес Кара-сал, один из лидеров «Новой Тувы». — Отправить матерей на границу было дорого. Но мы собрали деньги буквально за несколько часов. Меня это очень удивило: раньше люди кидали деньги на квадрокоптеры, поддержку войны, а сейчас вот на ее прекращение. Хотя, возможно, это я так склонен считать, а на самом деле все не так…
Республика Тува — часть Сибирского федерального округа, удаленная от центральной России. Вокруг — Бурятия, Алтай, Хакасия, Красноярский край и Иркутская область, а на юге — Монголия. Чтобы доехать до Москвы на машине, понадобится 2,5 дня.
— Все бюджетники активно поддерживают войну, а у нас в республике их до 65%. Пассивная поддержка — «молчуны» — около 30%. И таких, как мы, кто активно против — может, 1%, — продолжает Эрес Кара-сал. В конце апреля несколько активистов с антивоенной позицией объединились в одну организацию и стали рассказывать правду о войне в Украине жителям своего региона.
— Поначалу, когда мы писали что-то в вайбер-группах, нас оскорбляли, выкидывали оттуда. Последнее время уже перестали, представляете? И стали чаще ставить лайки, нам пишут больше сообщений. Думаю, это мнение меняют потери среди тувинцев — уже хотя бы на кухнях это обсуждают, уже меньше этого: «Ура! Патриоты!». Так что, думаю, мы потихоньку до людей сможем достучаться. И наша задача — чтобы активные стали пассивными. Мы просто хотим донести, какие последствия будут, если дальше поддерживать эту войну.
Активисты пишут посты, переводят на тувинский и рассылают по этим вайбер-группам — самом популярном мессенджере в регионе. Главная работа движения — помощь тувинским солдатам, воюющим в Украине, в возвращении домой.
— По словам контрактников, которым мы помогали, они 23-го февраля даже не знали, что попадут туда — думали, что на учениях будут. Когда 24-го пересекли границу, им было очень страшно. А потом (им же тоже пропаганда мозги промыла) думали, что, если откажутся, их заклеймят, на родине будут ненавидеть, предателями считать, на работу не возьмут никуда.
Мы стали объяснять, что это незаконно. Официально ведь нет войны — есть «спецоперация», а тут уже действует закон «О воинской обязанности и военной службе» — парни имеют право без последствий расторгнуть контракт по антивоенным убеждениям. Вот если была бы объявлена война, тогда можно было бы назвать их предателями, привлечь к ответственности за измену родине. И многие уже понимают это, отказываются воевать.
«Тувинцы зависимы от бюджета, не пойдут протестовать, как это сделали бы москвичи, если бы их отправили воевать»
Эрес Кара-Сал — бывший депутат. Сначала он рассказывает, что после начала войны в Украине написал заявление о сложении своих полномочий и выходе из партии ЛДПР, потом поясняет, как туда вообще попал.
— Вы понимаете, российская политика в последнее время стала такой, что повлиять на ситуацию на региональном уровне можно только став депутатом. Если избраться от парламентской партии — таких всего лишь четыре у нас. Нам пришлось выбирать, и мы выбрали ЛДПР, хотя она, скажем так, не совсем за наши интересы. Но реальность такова, и люди под нее подстраиваются.
У нас в 2019 году были жаркие выборы в Верховный хурал (местный парламент. — Прим. ред.), было большое сопротивление со стороны "Единой России". Наших наблюдателей окружали неизвестные, была стрельба — республика становилась полубандитской. И даже при таком беспрецедентном давлении нам удалось выбить два мандата. Вот говорят иногда, что народ заслуживает правителей, которых выбрал. Я хочу сказать, что народ никого не выбирал. Как и в голосовании за поправки в Конституцию — все понимают, что результаты нарисовали.
Эрес говорит, что республике нужно развитие. И последние годы на региональном уровне депутаты могли добиваться хоть каких-то изменений.
— Так было до 24 февраля 2022-го. Потом стало понятно, что все это ни к чему хорошему не приведет. Я сразу все осудил: это просто нападение на чужую страну, это убийства мирных людей. Это для меня просто недопустимые вещи! Те, кто принял это решение, — просто преступники, — эмоционально говорит он. — Но в регионе изначально большинство населения, скажем так, поддалось пропаганде. Даже мои знакомые, хотя я думал, что они с либеральными взглядами и нормальные люди, вдруг начали поддерживать вот эту войну. У меня был шок.
Кара-Сал написал то заявление еще в конце февраля, выложил антивоенный пост. Но о первом, говорит, по просьбе соратников решил не заявлять открыто, а то «вдруг война остановится?». А второе в соцсетях мало кто заметил — не репостили. Поэтому до конца апреля он оставался на посту, пока не стало «невыносимо». И 1 мая тогда еще депутат выложил видеообращение в соцсетях, призвал остановить войну и попросил людей не ассоциировать народ с властью. А потом уехал из Тувы, опасаясь последствий.
— Видел, как поступают с другими людьми, — зачем мне на себе это испытывать? Я не такой герой, как Яшин или Навальный. У меня трое детей, в первую очередь ответственность за семью. Друзья из правоохранительных кругов сказали, что против меня хотят возбудить уголовное дело. Не знаю, что там решили, но это не подтвердилось. Потом уже во всех телеграм-каналах написали, что я чуть ли не сепаратист, хотя я только высказался против войны и хочу демократии.
По оценке Кара-сала, в Украине может быть от 2 до 4,5 тысяч тувинцев — это контрактники и срочники из других военных частей — при населении республики около 332 тысяч человек.
— Тува из самостоятельного субъекта федерации постепенно превратилась в какой-то округ, потеряла суверенитет в большинстве вопросов. Ну, и тувинцы в большинстве зависимы от бюджета, поэтому не пойдут протестовать, как это сделали бы, может, москвичи, если бы их отправили воевать. Более оппозиционно настроенные люди живут там все-таки. Еще наших забирают, потому что у нас очень редкий язык — его используют для передачи данных, наводки. Украинцы ничего не поймут и не смогут расшифровать. Это не впервой используется на войне.
Из слов активиста становится понятно, что сами тувинцы идут на эту войну, во-первых, из-за непонимания ситуации и страха, а во-вторых, из-за бедности. Тува — второй самый бедный регион России. Эрес подтверждает, что большая часть населения республики живет небогато, но добавляет, что «богатство — вещь относительная».
— Мы дотационный регион, 85% идет из федерального бюджета. Но это из-за того, что крупные производства в 90-х разрушили — только добыча золота, угля, ископаемых, нефтепереработка осталась, — поясняет собеседник. — Если бы мы могли выбирать своих лидеров или депутатов, считаю, мы могли бы жить лучше. Крупных города у нас всего два, остальное — села, поселки городского типа. Люди там держат скот и сами себя кормят. Раньше этого было достаточно. Считается, что тувинцы более привязаны к земле, природе, поэтому семьи, живущие традиционными ценностями, более-менее своей жизнью довольны. Но в последние десятилетия потребительское общество вносит свои коррективы, люди вот пользуются телефонами.
«Людей доводят до нищеты, а потом рассказывают, что виноват Обама»
«Коррективы от потребительского общества» — это желание жить хорошо и в комфортных условиях. По словам Эреса, в Туве благоустроено лишь около 30% жилья, и в основном — в тех самых двух городах.
— Остальные дома не имеют даже удобств — горячей воды, ванны, центрального водоснабжения или канализации. Даже в городах бывают малообустроенные дома. В республике, может, тысяча километров асфальтных дорог (в Туве на тысячу квадратных километров приходится 21 километр асфальтированных дорог, по всей России — 62. — Прим. ред.) — в большинстве деревень асфальта или нет, или он только на центральных улицах. Поэтому наши люди, попадая в Украину, удивляются, как сами бедно живут. Возможно, это некоторых отрезвляет — да, говорят, тут хорошо живут, уютно, аккуратно, у людей огороды, асфальт на всех улицах. В Туве те же стиральные машины у среднего класса стоят, а в деревнях только там, где проведена канализация, а это редко. Вот телевизоры есть везде и спутниковая связь популярна.
Прибыльной работы регионе не хватает. В 2015-м построили военный городок, сформировали 55-ую отдельную мотострелковую бригаду. Молодые парни, которые больше не нашли себе мест, потянулись туда, поясняет Эрес.
— Из молодежи с высшим образованием мало кто работает по специальности. У нас все стараются жить вокруг бюджета, потому что там еще хорошо платят, но всегда «хлебные места» отдаются «по родству». А в военной части платят хорошо, зарплаты 45−60 тысяч рублей (около 2000−2500 белорусских. — Прим. ред.), можно взять военную ипотеку. Парни могут кормить свои семьи, а у нас часто в семьях по несколько детей, — это воспринималось как просто работа.
Минимальная зарплата в России на август 2022 года — 15 279 рублей (656 белорусских). Средняя зарплата в Москве в марте составляла 146 тысяч рублей, в мае — 113 тысяч (6276 и 4857 белорусских рублей). В Туве показатель более чем в половину ниже — в марте в среднем жители получали 48,5 тысяч, в мае 54 тысячи (2 084 и 2321 белорусских рубля).
— Вообще, Шойгу (Министр обороны России. — Прим. ред.) начал все это делать после Крыма. Вдруг ни с того ни с сего появился президентский кадетский корпус — детей уже вовлекли в это; Юнармию создали — шла милитаризация общества (Юнармия — детско-юношеское военно-патриотическое общественное движение, в России его создали в 2016 году по инициативе Шойгу. — Прим. ред.). У нас в регионе культ личности Шойгу — он тоже тувинец, из маленькой деревни стал вторым лицом в кавычках великой России. Конечно, людям хочется верить в «золушку», гордиться чем-то, а больше гордиться нечем.
— В 1940-х наши деды воевали в Украине, освобождали Ровно. Тувинские добровольцы вместе с украинцами воевали с фашистами, понимаете? Если бы они сейчас увидели, что наши руководители творят, они бы не одобрили это однозначно. А пропаганда преподносит, якобы сейчас наши парни поехали освобождать Украину от нацистов, представляете? Хотя, судя по всему, это России нужна денацификация — нужно на корню обрубать ксенофобию и шовинизм. Все время людей запугивали: вашу землю отберут. Людей доводят до нищеты, а потом рассказывают, что виноват Обама. Или кто там сейчас уже — Байден, да? Во всех бедах у них виноваты другие! И людям об этом каждый день рассказывают тысячи изданий, радиостанций, телевизор.
Я говорю людям: не верьте телевизору, на Туву никто не нападает. И свое лицо открыто показываю, чтобы они доверяли. Сейчас геноцид малых народов происходит — за счет нас они хотят построить «русский мир», понимаете? Все вверх дном перевернули.
«Когда „горячая фаза“ была, когда украинцы наступали, — нам писали по пять человек»
В Украине тувинские солдаты, по словам Эреса, воюют «в разных точках». Были на Черниговщине, сейчас — в самопровозглашенной ДНР, под Луганском. Это мужчина знает по сведениям от тех военных, с кем у организации была связь, и по открытым источникам.
— Контрактники более обучены. Но первое время они вообще не знали, как воевать с беспилотниками, снабжение у них было слабое. Даже бывали случаи, рассказывали, что оружия не хватало, по три дня в окопе лежали без еды, воды и ползком уходили. Вот парень отказ написал — его на передовой бросили, а украинцы в плен взяли. Приходилось связываться с журналистами, адвокатами украинскими, чтобы его включили в список пленных. Конечно, им страшно очень там. Но есть такие, кто приходит в отпуск, а потом возвращается в Украину: «Не могу бросить своих товарищей». Им командиры говорят, что, если они не придут, их товарищи погибнут.
Среди солдат, которых «Новая Тува» пытается забрать оттуда, некоторые даже плохо говорят по-русски. Активисты переводят им, что нужно сказать, как писать. Эрес добавляет, что «спасают» и военнослужащих из других регионов — консультируют всех, кто хочет выбраться из зоны боевых действий.
— Солдат имеет право при свидетеле подать рапорт о расторжении контракта из-за антивоенных убеждений. Если не отпускают — при свидетеле сказать, что отдавал это заявление командиру, а тот его не отпустил. После этого он может самовольно уйти, но в течение 10 рабочих дней обязан вернуться в часть постоянной дислокации и подать там рапорт повторно.
У парней всячески пытаются не брать эти рапорты: уговорами, что они не будут на передовой находиться, а где-нибудь на снабжении, снаряды таскать; угрозами, задержаниями. Бывало, они убегают, их ловят ЧВК, возвращают обратно, называют дезертирами. Мы просим не верить никому, писать рапорты и уходить, или фиксировать на телефон все, отправлять в военную прокуратуру или нам, мы сделаем это от их имени. Объясняем, что им нужно любыми способами выбираться оттуда.
В «Новой Туве» говорят, что вернули из Украины около 400 своих солдат.
— Каждый день нам пишут по два-три человека. Когда «горячая фаза» была, когда украинцы наступали, — вообще по пять писали. И за ними еще много людей стоят — не все ведь хотят свое имя раскрывать.
Они редко выходят на связь, может, раз в сутки, — несколько сообщений пишут и пропадают. Рассказывают, что им делать там нечего, что их используют и отправляют на передовую. Некоторые даже пишут анонимно другим парням на тувинском: «Не приезжайте сюда, здесь только умирать будете. Особенно добровольцы — вы не укомплектованы, вы без статуса, вас первыми будут бросать на передовую, и вы обязательно умрете. Жизнь добровольца — 2−3 недели». Потом, когда на фронте все затихает, — снова пишут меньше. Думают, наверное, что пронесет.
— То есть у них мотивация больше не умереть, чем не убивать?
— Да. Скорее всего, не умереть просто.
В «Новой Туве» ведут подсчет погибших — данные собирают по крупицам из тех же вайбер-чатов, где родственники пишут о похоронах, и постов в соцсетях. На 4 августа в списках организации 85 человек. Еще 18 не подтверждены. Кара-Сал говорит, «у некоторых офицеров есть отношение, мол, чурки пусть умирают».
«Очень многие сожалеют, что были на войне в Украине»
В команде «Новой Тувы» — родственники отказников, солдат-срочников, те, кто «потерял брата или сына на этой войне», просто люди с антивоенной позицией. Они консультируют матерей и самих военнослужащих, публично пишут о случаях, когда командиры в нарушение закона удерживают отказавшихся воевать солдат. После помогают с поиском билетов домой, жильем по пути и работой уже на месте. Сами же военные после возвращения не хотят рассказывать, что были в Украине. Некоторые, по словам Эреса, уходят в себя.
— Кто-то боится, что его посадят, но ни одного уголовного дела еще не было заведено в России за это. Большая проблема — это ПТСР. Одни от каждого шороха вздрагивают, большинство вообще ни с кем не хочет разговаривать. Ну, а кто-то более-менее нормально, пытается вернуться к нормальной жизни и забыть все это. Очень многие сожалеют, что были на войне — они же тоже люди. Не понимают, почему там оказались.
— Почему тувинцы вообще до сих пор идут воевать, когда вокруг уже так много информации о том, что происходит в Украине?
— Они знают, что идет война, но не знают, как отказаться идти на нее. Некоторым рассказывают небылицы, якобы матери из дома поддерживают их. Кто-то из-за материальных моментов — зарплата, ипотека, семьи могут остаться без жилья. Зачастую это единственная их возможность обеспечить свою семью.
— Ценой жизни украинцев.
— Поэтому мы и пытаемся объяснить им, что бывает много разных способов зарабатывать, что они не в тупике. «Вы же убиваете людей», — говорим мы. «А мы не убиваем», — они говорят. Но мы в основном с отказавшимися работаем. С упертыми беседы не ведем — они нас не слушают.
Украинские СМИ часто говорят, что какие-то сильные преступления совершили тувинцы в деревнях, даже называют конкретные имена. Я очень осуждаю [преступления], но хотелось бы, чтобы все-таки их тщательнее расследовали, потому что, по нашим сведениям, половина названных людей уже были убиты до этих событий. Может, просто со всех сторон пытаются сделать нацменьшинства виновниками этих преступлений, показать, что это не русские плохие.
The Insider и Bellingcat опубликовали результаты расследования громкого случая с пытками и казнью пленного украинского военнослужащего. По их данным, один из российских военных, который их совершал, — 31-летний тувинец Очур-Суге Монгуш. В «Новой Туве» написали об этом случае, осудили действия соотечественника: «Если вину докажут официально, он должен понести наказание. Все участники преступной войны должны быть привлечены к ответственности!»
— Но, если наше движение начнет их осуждать, это навредит. Наша задача не в том, чтобы их от себя оттолкнуть, понимаете? Это очень на самом деле неблагодарное дело, оно никому из нас выгоду не приносит. Мы и среди своих считаемся врагами, и для украинцев тоже все равно будем врагами.
— Вы парней забираете, чтобы они не погибли или чтобы больше никого не убили?
— И то, и другое. Мы считаем, что, отзывая этих людей из войны, мы спасаем и украинцев тоже — хотя бы эти парни уже не будут воевать. Хотелось бы, чтобы это все поскорее закончилось и не страдали дети с той и другой стороны. Война эта — бессмысленная. Чем быстрее мы сможем добиться того, чтобы наше общество перестало это поддерживать, тем быстрее будет прекращение войны.
