Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. Чиновники собираются отменить некоторые налоговые льготы для населения. В Минфине рассказали подробности
  2. Главный тренер сборной Беларуси по футболу согласился поговорить с «Зеркалом», но лишь строго о спорте. Вот что из этого получилось
  3. «Имелись случаи игнорирования посещений митингов». Бухгалтеру написали нелестную характеристику — она пошла в суд
  4. BELPOL рассказал о содержании секретного договора между Беларусью и Россией
  5. С 1 января 2025 года выгуливать животных можно будет только с пакетиками
  6. Картину с изображением Лукашенко в детстве продали на одном из самых известных аукционов. Что?!
  7. Многие люди, обнаружив на продукте плесень, просто ее срезают. Но это может обернуться серьезными проблемами со здоровьем — вот почему
  8. «Ситуация критическая». Российские войска уже всего в шести километрах от Покровска — вот что они задумали
  9. Чиновников предупреждали, что грядут проблемы с популярным товаром. Они отрицали, пропаганда — злорадствовала. Похоже, опасения сбылись
  10. В темные времена сложно верить в хорошее, но оно случается. Причем нередко — собрали доказательства
  11. Беларусы перестали слушать российских исполнителей. Почти весь топ-10 занял K-pop
  12. Есть регион, который тянет вниз экономику страны. Из закрытого документа стали известны подробности проблем в этой области
  13. Демаркационная линия и 40 тысяч иностранных военных: стали известны подробности плана по гарантиям для Украины после прекращения огня
  14. Беларуску уволили из «Беларусбанка» после проверки на полиграфе по «политическим» вопросам. Узнали, что спрашивали


Бумага,

Юристу Невской коллегии адвокатов Петербурга Андрею Никифорову пришла повестка на второй день после объявления «частичной мобилизации». Он успел прослужить две недели: за три дня его «обучили», потом отправили в Белгород, где он сам покупал обмундирование, а вскоре — на оккупированные территории, где он погиб, пишет издание «Бумага».

Андрей Никифоров. Фото из семейного архива
Андрей Никифоров. Фото из семейного архива

Семье Никифорова сообщили, что он умер под Лисичанском 7 октября. Родные Андрея выяснили, что он один из пяти погибших военнослужащих, его единственного смогли опознать. Из семи сослуживцев Никифорова, о которых известно, выжили двое.

Мужу и сыну сестры Андрея Юлии Кузнецовой вскоре тоже пришли повестки. «Бумага» поговорила с ней о том, как Никифоров отправлялся на фронт, что он успел рассказать о своем пути, что известно о его погибших сослуживцах и почему его родные хотят подавать в суд.

Бывший полицейский, а теперь адвокат. Кем был Андрей Никифоров и как он получил повестку

— Мы многодетная семья. Я самая старшая сестра. Андрюшка — он у меня средний брат, ему 40 лет. Еще есть братья помладше.

В СМИ писали о супруге Андрея, но они уже семь лет в разводе. Он окончил Госуниверситет водных коммуникаций, потом работал опером в полиции. Мобилизовали его, когда он работал ​​юристом Невской палаты адвокатов Петербурга.

Перед получением повестки Андрей жил с нами. Он был на работе, когда его призвали. Повестку подписала наша сестра. Андрюша взял в руки повестку, когда уже пришел с работы. Ну что делать? Пошел на следующий день в военкомат Приморского района, это было 23 сентября.

Его хотели сразу забрать, но по документам дали дела закончить. Он все это сделал за сутки, и 24-го числа его уже отвезли в специальный пункт Приморского района. Мы связь поддерживали, он нам звонил. Еще Андрей писал: «Не переживайте, девчонки! Все классно!»

Мы близко общались: понятие «брат и сестра» для нас не пустой звук. Мы жили в одной квартире, поэтому для нас это [смерть брата] шок. Это все происходило будто у нас на глазах.

«Девчонкам ничего не говори. Если что, все нормально». Как Никифоров отправился на фронт через три дня подготовки

— Как их готовили в Каменке, я не знаю, он про это не говорил. Но пробыл там три дня. После 27 сентября Андрей изредка выходил на связь. Трое суток его везли в Белгород — через Вологду и Астрахань. Везде останавливались и прицепляли вагоны с мобилизованными ребятами.

1 октября он уже звонил из Белгорода. Успел переслать свой паспорт и документы других ребят. Говорит: «Все нормально». А там уже военные действия — узнали от брата младшего, они списывались. Андрей сказал брату: «Девчонкам ничего не говори. Если что, все нормально, все хорошо».

Он звонил еще 2 октября с полей. Там уже военные действия шли и вот это все. Им давали какое-то время на общение — наверное, их [собственные телефоны] глушили. Телефоны им выдавали. Они все звонили с одного телефона.

Позже мы связались с мамочками, паспорта сыновей которых Андрюша успел выслать на мой адрес. С этими мамочками мы до сих пор общаемся. Он говорил: «Юля, жди „СДЭК“, будут паспорта». До сих пор не знаю, зачем он их отправил. Наверное, что-то понимал… Я не знаю…

Еще мы связывались 4 октября, он говорил: «Поеду в Белгород». Их сажали в машину, и они ехали на закупку экипировки. Мы ему денежку перевели. Он предупредил, это было днем. Они поехали в Белгород, там они закупили каски, ножи и другую экипировку — сколько смогли.

В тот же день Андрей поздравил дочку с днем рождения. И все, пропал из связи. Больше от него ничего не было слышно.

Как родные Никифорова получили известие о его смерти и что стало с его сослуживцами

— 12 октября нам пришла новость о том, что под Лисичанском, в этих [самопровозглашенных] ДНР и ЛНР, Андрей умер пять дней назад, 7 октября. Меня просто от этого пробило.

Созвонились с мамами, отдаем документы, паспорта. Там мальчики, которые были на той же территории, лежат в лазарете. Родители туда позвонили, назвали фамилию и имя. Им в ответ сказали «жив», и все — конец связи. Про ребят больше ничего не известно. Тишина до сегодняшнего дня, все еще списываемся с их матерями. Из семи мальчиков, чьи паспорта мы получили, остались в живых только двое.

А вот эти мальчишки, которые остались живы, сейчас пишут в военную прокуратуру. Разбираются, что и почему произошло, как они туда вообще попали.

Мы все в шоке, родители тоже, с мамой родной [одного из мобилизованных] списываемся, она уже [обратилась] в прокуратуру — и туда-сюда, везде ее пинают.

Они [матери мобилизованных], конечно, будут все это поднимать и разбираться. Что вообще творится? Жетонов у них точно не было. Мы узнали, что Андрюшу опознали, потому что у него документы при себе были. Поэтому его вернули и привезли нам на руки.

У многих других тела остаются безымянными — непонятно, что и где с ними происходит. Нам просто повезло, что его [Андрея] опознали и были какие-то документы. Нам сказали: скажите спасибо, что у него было цело лицо. Благодарны хотя бы за то, что дождались груза-200 и что мы его похоронили. Это наш Андрюша. Хоть он с нами в Питере остался… хоть привезли…

Похороны прошли красиво. Как героя похоронили. Было и руководство Приморского района, и сослуживцы, и ребята с Каменки. Все было замечательно, мы вроде как подуспокоились. Конечно, много всяких вопросов: как, почему. Почему он так мало был в воинской части, почему они закупали вот эти бронежилеты сами?

Как родным Никифорова пришли повестки и что они чувствуют

— У меня помимо Андрея повестки пришли еще на супруга и сына. Мы вообще в шоке от того, что творится. Просто ужас какой-то. Я сильно переживаю.

Мы не подписали повестки, сразу скажу. Просто они выписаны, числятся, но мы не подписали их. Все уже разговаривали с адвокатами. У меня же еще ребенок с инвалидностью. Указ еще не принят, что можно таких, как мы, не отправлять.

Это рассматривают все еще.

У нас нет [документов], с чем конкретно можно идти и оспаривать мобилизацию. Поэтому мы возмущены этими повестками. Что творится в этих военкоматах, что они ничего не отслеживают, не смотрят? Еще тело Андрея не пришло, а уже выписали новые повестки. У нас в голове не укладывается весь этот беспредел. Хочется кричать. Нашу семью что, всю под корень решили [скосить] с этой мобилизацией?

Я как человек говорю, что в моей семье произошло горе. Было все нормально, когда я Андрея отправляла 24 сентября. Мы проснулись, позавтракали, Андрюша попил чай, я ребенка в школу собирала, и он [брат] ушел в военкомат. И все, понимаете? В голове не укладывается. Поэтому я не знаю, как на это реагировать, просто шок от всего.

Почему родные Андрея хотят обратиться в суд и какие ошибки были допущены в его мобилизации

— Мы поддерживаем отношения с бывшей женой Андрея. Она сказала, что будет что-то поднимать, работать с юристом. Собираются как-то разбираться в правовом поле, потому что сама ситуация ненормальная. В военкомате тоже сказали, что надо идти уже в Приморский суд, как-то поставить эту ситуацию нормально. Или правда ждать, когда этот указ подпишут.

Там [в военкоматах] «бумажные люди» сидят. Они видят, что творится, сидят в этих креслах. Уже маски плавятся, наверное, от этого жира. Это просто нас коснулось, но сколько таких историй еще? Просто задуматься.

Супруга [Андрея] хочет узнать, почему он там оказался, почему не было учений. А еще ведь, когда повестка пришла к нам, на ней неправильно был указан месяц рождения. На утро поехали сразу же в военкомат. Думали, что однофамилец с другим месяцем рождения. Нас заверили, что это ошибка была в канцелярии военкомата. Вот и все.

Когда на похоронах выступали представительные люди, они сказали, что Андрей умер девятого числа. Мы на кладбище все просто обалдели. Крест в документах напротив его фамилии стоит же на 7 октября. Вдумайтесь: вчера похоронили и говорят, что вот герой Андрей умер девятого числа. Они не смогли в речи процитировать верную дату смерти?

Мы ничего не сказали, потому что все ошарашены были. А ведь даже табличка на седьмое число была поставлена. С каким скотским подходом это всё проходит. Просто шок. И в повестке просто циферки, и здесь просто циферки.

Мы же не знаем, сколько там [на фронте] людей сейчас. Это все очень сильно сказывается на нервной системе, слушаешь эти новости… Что-то выделяют мобилизованным, а в итоге они, извиняюсь за выражение, с голой жопой там. И сами себе все закупают.