«Не желал участвовать в …» Как в России во время войны судят контрактников за побег из армии

С начала вторжения в Украину российских военных запугивают большими тюремными сроками за отказ воевать. Первое время суды были не так уж строги — сбежавшим из части чаще назначали условное наказание или штраф. Но в сентябре статью о самоволке и еще несколько «военных» статей УК ужесточили, и в конце 2022 года суды стали выносить по ним приговоры. Би-би-си изучила дела беглецов, чтобы понять, как их преследовали и наказывали во время войны — до и после ужесточения закона.

В начале декабря, на 281-й день войны, краснореченский военный суд решал судьбу 29-летнего Георгия Клименко, отказавшегося воевать в Украине спустя месяцы его участия в «спецоперации». Служивший в городе Бикин под Хабаровском контрактник говорит, что за это время где он только не был — «и в [самопровозглашенных] ЛНР, и в ДНР, и так далее, и так далее».

Находясь в самопровозглашенной ЛНР, Клименко с другими сослуживцами отказался выполнять свои обязанности, сказано в приговоре суда. Не из-за моральных убеждений, а «из-за неграмотных решений и глупых приказов вышестоящих командиров», которые говорили «просто вперед идти, просто напролом», объясняет Клименко Би-би-си.

Отказников было много, но их никто не останавливал. «Не хотите — не хотите, езжайте — всех уволим», — вспоминает Клименко реакцию командования. Им приказали уехать обратно в часть и даже предложили на выбор варианты возвращения на родину — военной авиацией либо за свой счет с возмещением расходов.

По пути с войны контрактник решил проведать маму в Новосибирске и отстал от группы на несколько дней. За этот визит домой его и судили по статье «о самовольном оставлении места службы» (337 УК РФ) — за отказ воевать Клименко к уголовной ответственности не привлекали.

Суд назначил контрактнику мягкое наказание, приговорив к штрафу в 70 тысяч рублей (около 1000 долларов). Спустя неделю после приговора уволенный из армии военный, критиковавший командование, выложил на своей странице во ВКонтакте фотографию выданного ему ордена Мужества и удостоверение с подписью Путина.

Именно штраф или условный срок чаще всего назначали суды в первые месяцы войны, убедилась Би-би-си, изучив тексты более 300 приговоров 58 военных судов, вынесенных по статье «о самовольном оставлении места службы».

Даже солдату, сбежавшему за неделю до войны с полигона «Миллерово» в Ростовской области и прихватившему с собой автомат ​​АК-74М, дали всего полгода условно. Он пробыл в самоволке больше месяца — за такой срок суд мог приговорить его к пяти годам лишения свободы.

После мобилизации пять лет колонии мог бы получить и контрактник Клименко — если бы заехал домой на несколько дней не летом, а в конце сентября или позже. А за самоволку больше месяца пятилетний срок вообще стал минимально возможным наказанием для контрактников — до конца войны.

За самоволку судят в основном контрактников, но дела заводят и на призывников: в конце прошлого года двое срочников, чтобы уйти на время из части, заплатили по семь тысяч рублей старшине роты, который обещал за эти деньги не сообщать об их самоволке командованию. Новочеркасский суд приговорил одного солдата к штрафу, а другого — к дисциплинарной воинской части.

Самое строгое наказание, которые выносили суды по 337-й статье до начала мобилизации, — три года колонии-поселения. Южно-Сахалинский суд приговорил к такому сроку контрактника Константина Санникова — тот отказался от участия в боевых действиях, находясь в зоне «спецоперации», и сбежал из пункта временной дислокации войсковой части более чем на месяц, заявил в суде заместитель командира подразделения.

Реальный срок до начала мобилизации давали редко — возможно, потому что до сентября не было нужды запугивать людей, рассуждает военный адвокат Константин Маркин. «А в сентябре набрали много мобилизованных — это не кадровые военные, которые привыкли к дисциплине, их надо сразу в узду взять. Это нужно для устрашения», — предполагает он.

Как контрактников судят за самоволку во время мобилизации

Спустя два месяца после объявленной Путиным мобилизации в Перми судили воевавшего в Украине 22-летнего жителя Соликамска Владислава Бахура. Он — один из первых осужденных по поправкам к 337-й статье УК. В приговоре уточняется, что Бахур сбежал из части в «период мобилизации».

Этим понятием в сентябре ужесточили 337 статью: за самоволку в «период мобилизации или военного положения», в «военное время» или в «условиях вооруженного конфликта или ведения боевых действий» суд может приговорить к лишению свободы на срок до 10 лет.

По подсчетам Би-би-си, в российские суды поступило 41 дело по новой пятой части 337-й статьи. По 16-ти из них уже вынесены приговоры.

Бахура, который был в самоволке больше месяца, задержала полиция. Его приговорили к пяти годам условного срока. В пользу военного сыграло его участие в «спецоперации», на которой Бахур получил ранение, — это суд счел смягчающим обстоятельством и не стал отправлять его в колонию.

«После поправок наказания с условным сроком суды дают редко, про приговоры со штрафами я вообще теперь не слышу. Условный срок еще давали в переходный период, когда только начали применять эти поправки, но практика быстро меняется», — говорит адвокат Маркин. По 16-ти уже озвученным приговорам шестерых военных отправили в колонию.

Участие в «спецоперации» стало смягчающим обстоятельством наравне с наличием маленьких детей или, например, беременностью неработающей супруги. Би-би-си обнаруживала 20 таких приговоров по делам о самоволке. По другим статьям УК за «спецоперацию» суды смягчили наказания как минимум в 80 приговорах, писало издание «Важные истории» в конце прошлого года.

При этом боевые заслуги не спасают от уголовного дела за самоволку. В октябре петербургский суд вынес обвинительный приговор военному, вернувшемуся из Украины с ранением. Выписавшись из Военно-медицинской академии в Петербурге и пройдя реабилитацию в санатории, он не стал возвращаться в часть — суд вынес обвинительный приговор и обязал его выплатить 100 тысяч рублей (1453 доллара) штрафа.

Бегут из частей и полевых лагерей по разным причинам: кто-то отказывается ехать воевать, объясняя свой поступок страхом перед «спецоперацией» из-за плохого обучения или проблемами со здоровьем, кто-то, уже отвоевав, уезжает домой из-за тяжелого психологического состояния или семейных проблем. Это то, что написано в текстах приговоров.

Такие причины суд раньше мог признать «стечением тяжелых обстоятельств» и освободить впервые ушедшего в самоволку военного от уголовной ответственности.

«До сентября были случаи, когда следователи проводили проверку и отказывались возбуждать уголовное дело против военных, покинувших Украину — например, из-за обморожения конечностей или посттравматического стрессового расстройства в ситуации, когда отказник покинул Украину после того, как он и его сослуживцы были брошены командиром и многие из них погибли», — говорит юрист коалиции «Призыв к совести», попросивший об анонимности.

Но сейчас по таким основаниям добиться отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения невозможно, отмечает собеседник Би-би-си. «Получается, что военнослужащий должен в любых нечеловеческих условиях продолжать службу, — рассуждает юрист. — Эти поправки чудовищно ужесточили прежнюю статью».

Никто из военных, дела которых изучила Би-би-си, не выступал в суде против «спецоперации» и не говорил, например, что во время боев в Украине его убеждения изменились. Это может быть связано со стратегией защиты: беглецы и их адвокаты иногда считают, что если заявлять о формировании антивоенных убеждений, то приговор будет даже более суровым, объясняет юрист «Призыва к совести».

«Если подсудимый начнет говорить, что он против „СВО“ или что его убеждения изменились, значит, он, оставляя самовольно воинскую часть, не собирался возвращаться, — добавляет адвокат Маркин. — А это уже другая статья УК, не „самовольное оставление части“, а „дезертирство“. За дезертирство во время войны после поправок в УК можно получить 15 лет колонии».

С 24 февраля по статье «о дезертирстве» военных судили значительно реже, чем по статье «о самоволке» — на сайтах судов опубликовано всего четыре приговора по таким делам, военные получили от полутора лет колонии-поселения до трех лет колонии общего режима.

Как судят сбежавших из армии задолго до мобилизации

После объявления мобилизации в частях, судя по всему, начали поднимать дела беглецов, отказавшихся служить еще задолго до войны. И суды, как показывает практика, тоже могут применить к ним «мобилизационные» поправки.

23-летний свердловчанин Даниил (он попросил не называть его фамилию) служил в городе Бикин Хабаровского края — сначала срочку, а в 2018-м заключил с армией контракт. Больше трех лет назад, в августе 2019 года, Даниил уехал из части, не дождавшись отпуска, в котором ему отказывали, и оставил командованию рапорт на увольнение, вспоминает он в разговоре с Би-би-си.

Объясняя свое решение бросить армию, он говорит: «Не давали отпуск, давали тем, кто позже меня пришел гораздо, а в нашей батарее вечно говорили, что учения и в данный момент никак нельзя. Форма и другое довольствие в основном покупались за свой счет. Практически постоянно не было выходных, вместо которых мы ровняли дорогу лопатами или намывали казарму».

В 2020 году, утверждает Даниил, ему перестали платить зарплату — последние деньги перечислили в январе. Он считал, что с контрактной службы его уволили — уверенность подкрепил, по его словам, и звонок командира, якобы сообщившего Даниилу, что он его уволит. В приговоре об этом ничего не говорится (копия есть у Би-би-си).

По закону окончание срока контракта не прерывает самоволку, если военный не уволен и продолжает числиться в списках части. А исключить его оттуда без уведомления следственных органов или прокуратуры командование не вправе, говорят юристы.

Почему командование не уволило Даниила по его рапорту и не заявило о его самоволке — вопрос. Если все это время он числился в списке личного состава, значит, на него могло выписываться все армейское довольствие — а это простор для коррупции. Командиров как минимум должны привлечь к дисциплинарной ответственности, считает юрист «Призыва к совести».

Даниил ходил в военкомат за печатью о постановке на учет после срочной службы — вопросов там к нему не возникло. На гражданке он устроился транспортировщиком на местный машиностроительный завод: «Работал спокойно, не прятался».

Но в октябре выяснилось, что Даниил не уволен из армии и все это время был в самоволке — в том числе во время мобилизации. Об этом он узнал в октябре — к нему по месту прописки пришел следователь, показал копии его же проездных билетов по маршруту Хабаровск-Екатеринбург и велел явиться в следственный отдел. «Сказали, что вот ты убежал, тебя будут судить», — вспоминает ту встречу Даниил.

Под Новый год бывшего военного приговорили к пяти годам колонии-поселения. Формально Даниил незаконно отсутствовал на службе вплоть до явки в СК в начале октября, посчитал суд.

Даниил в суде признал вину, надеясь на мягкий приговор. «Мне сказал следователь, что без доказательств [документов] пытаться доказать, что виноваты командиры, бесполезно, — говорит Даниил. — Я согласился в надежде на условный срок или штраф. По сути 5 лет [колонии] за 15 дней мобилизации. Бред какой-то».

Защита Даниила пыталась добиться более мягкого наказания для него и просила переквалифицировать дело с новой части на менее строгую: мобилизация была объявлена только 21 сентября, настаивал адвокат, видимо, имея в виду, что большая часть самоволки Даниила все-таки пришлась на время до мобилизации. Но суд не согласился с защитой.

Юрист из «Призыва к совести» говорит, что и у адвокатов нет единого мнения о том, можно ли применять ужесточающие поправки в статью 337 ко всему сроку самоволки, если военный ушел из армии еще до вступления этой нормы в силу 24 сентября. Сам собеседник Би-би-си и адвокат Маркин уверены, что обратную силу поправки иметь не могут и применять их можно только за отсутствие в части с 24 сентября до момента явки военного в следственный отдел.

Контрактнику Алексею Чернышову, сбежавшему из неназванной хабаровской части в июле 2022 года, повезло больше: красноярский военный суд смягчил ему наказание, как раз переквалифицировав дело с новой части на менее строгую. Чернышов не явился в часть, когда мобилизация в России еще не началась, пояснял суд, а заявил о себе в сентябре — «сразу же после того, как ему стало известно о начале мобилизации».

Чернышова приговорили к году колонии-поселения. Его судили в актовом зале воинской части при сослуживцах. «В профилактических целях», — пояснили в суде.

За что суды отправляют военных в колонию общего режима

Самое суровое наказание за самоволку получил Алексей Киргиенков, служивший в армии по контракту с 24 февраля, первого дня войны. За время войны он не один раз сбегал из части.

В октябре челябинский военный суд выносил ему приговор за июньский побег из палаточного лагеря. Тогда он отсутствовал в части около двух недель и отделался ограничением по службе — фактически это означает удержание части зарплаты. А вот за повторный побег, на этот раз в «период мобилизации», суд отправил Киргинекова в колонию общего режима на 5 лет и 1 месяц.

Применять поправки к 337-й статье УК РФ суды смогут вплоть до окончания войны в Украине, когда будут завершены очерченные ими «период мобилизации или военного положения», «военное время либо условия вооруженного конфликта или ведения боевых действий». Президент и министр обороны еще в октябре заявляли, что «частичная мобилизация» в России завершена, но соответствующий указ Путиным так и не был подписан.

Чтобы не воевать, контрактники не только бегут из частей, но и прибегают к более опасным способам — например, наносят себе увечья. В октябре прошлого года грозненский суд выносил приговор ефрейтору Даниилу Носову по статье «об уклонении от службы». По версии обвинения, воевавший в Украине Носов, взорвал в своей руке гранату, якобы чтобы уклониться от военной службы. Носову оторвало три пальца правой руки. Пострадал ли кто-то еще, неизвестно — в приговоре это не уточняется.

Двое сослуживцев Носова в суде заявили, что тот взорвал гранату, потому что не хотел исполнять свои обязанности. Об этом им стало известно от командира части. Сам Носов свою вину признал частично.

В момент взрыва он был на войне. Хотя суд попытался это скрыть: в приговоре есть формулировка «не желал участвовать в <данные изъяты>» — таким образом суды часто прячут информацию о «спецоперации». Засекретив «спецоперацию», суд при этом раскрыл точное местоположение, где находился Носов, когда взрывал в своей руке гранату: 12 апреля прошлого года военный был в «пункте временной дислокации» войсковой части в городе Пологи Запорожской области. Пологи российская армия захватила еще в марте. В конце прошлого года украинские власти заявили, что в городе обнаружено место, где россияне держат украинских военнопленных и мирных жителей.

Носова отправили в колонию общего режима на два года.

Реальный срок стал единственным основанием для увольнения осужденных из армии после объявления мобилизации — об этом говорится в указе Путина. Хотя по закону из армии должны увольнять и получивших условный срок, а командование по своему усмотрению может также расторгнуть контракт за любое уголовное преступление.

Адвокат Маркин отмечает, что юридически закон выше указа президента и оставлять приговоренных к условному сроку на службе без изменения закона нельзя. «Смысл этой нормы закона заключался в том, что не может уголовник служить в армии. Но их уже не увольняют», — подтверждает он.

Понять логику, по которой суды выносят приговоры за самоволку, сложно. Би-би-си обнаружила в судебных делах три похожих истории контрактников, в начале войны сбежавших из полевых лагерей на такси. Они воевали в Украине, а когда их на время вывели в Россию, уехали из частей примерно в одно и то же время — в марте-апреле.

Первый солдат в мае явился в комендатуру. В суде он заявил, что не захотел повторно ехать воевать из-за «опасений за свою жизнь и здоровье» — и в июле получил год условно. Двое других контрактников явились в следственный комитет 26 сентября — меньше чем через двое суток после введения «мобилизационных» поправок в УК. Судили их уже по новым правилам разные судьи одного и того же суда. В декабре обоим дали по пять лет, но одному — условно, а другого приговорили к колонии.

Как военные судились с командованием

В июле прошлого года трое курганских омоновцев пошли с иском к командованию в суд. Они решили оспорить свое увольнение из армии после отказа воевать. Алексей Демин, Константин Крашаков и Виктор Кровяков уехали в Украину для участия в «спецоперации» в первые дни войны. В апреле они с группой других сослуживцев сообщили командованию, что отказываются от выполнения задач, написали рапорты об увольнении и потребовали вернуть их в Курган.

В мае омоновцев уволили за нарушение условий контракта. С этим они не согласились и потребовали изменить формулировку, настаивая, что контракт разорван по их инициативе — от этого зависели выплаты и другие последствия увольнения. Но суд предсказуемо встал на сторону командования, решив, что отказ от выполнения боевых задач во время «спецоперации» был нарушением условий контракта, поскольку они обязались выполнять приказы командиров, «не противоречащие законодательству РФ». Был ли приказ отправлять росгвардейцев в Украину законным, суд проверять не стал.

Эта тройка бывших силовиков — не единственные сотрудники нацгвардии, отказавшиеся воевать в Украине и попытавшиеся затем оспорить свое увольнение. В первые месяцы войны отказники пошли с исками в суды: больше всего исков — около 140 — тогда подали росгвардейцы в Кабардино-Балкарии, писала «Медиазона». 115 из них суд проиграли. Иски также подавали 25 военных во Владикавказе, 12 — в Краснодаре и несколько человек в Москве, Пскове, Крыму и Абакане, рассказал Би-би-си руководитель правозащитной группы «Агора» Павел Чиков.

Многие росгвардейцы отзывали свои иcки еще до начала суда. В Краснодаре трое силовиков продолжают судиться с командованием. Их уволили за отказ выполнять приказ о пересечении границы с Украиной, который командир считает законным, а истцы и их защита — незаконным. В иске они требовали восстановить их на службе и взыскать компенсацию за вынужденный прогул, рассказал Би-би-си представляющий их интересы адвокат Михал Беньяш. Беньяшу и Чикову неизвестны случаи, когда суды удовлетворили бы такие иски отказавшихся воевать.

Некоторых контрактников армия наказывает не только увольнением, но и пометками в военном билете. «Склонен к предательству, лжи и обману, отказался от участия в специальной военной операции» — с такой записью в билете проводили из армии контрактника Александра (адвокат попросил не называть его фамилию).

Александр сбежал из полевого лагеря в воинскую часть в апреле, а в мае с ним расторгли контракт. Уголовное дело по статье о самоволке против военного не возбудили. Адвокат подсказал ему: если уходить из части не более чем на 10 суток и периодически возвращаться туда и исполнять свои обязанности вплоть до расторжения контракта, его не смогут привлечь к уголовной ответственности. Юристы называют такой способ «игрой в десятку».

Правда, теперь для этого, по «мобилизационным» нормам, нужно уложиться в двое суток.

Уволившись из армии, Александр решил избавиться от записи в билете и пошел в суд, переживая, что она навредит ему при поиске работы «на гражданке». Дело три месяца передавали из суда в суд, а когда оно дошло до военного суда, мужчина уже решил проблему с военником. «Он последовал моему совету и потерял билет. Ему выдали новый», — пояснил Би-би-си адвокат сбежавшего из армии контрактника, попросивший об анонимности.

«Как следует из копии военного билета, спорная запись „склонен к предательству, лжи, обману, отказался от участия в специальной военной операции“ в нем отсутствует», — удостоверился суд и прекратил дело.

***

Критиковавший приказы командования Георгий Клименко планирует «отдохнуть на гражданке» и снова подписать контракт с армией. Против «спецоперации», на которой командиры «глупыми приказами» гнали его «вперед, напролом», он ничего не имеет. То, что его примут на службу после увольнения и с уголовным делом, Клименко не сомневается: «Кадры всегда нужны».

Пацифистов среди бегущих из частей найти непросто — даже увиденное на войне, очевидно, не меняет их убеждений.

«Большая часть из тех, с кем я общался, хочет в итоге остаться в армии, — говорит военный адвокат Маркин про осужденных по статье о самоволке. — Некоторые думали, что после оставления части их уволили, их это устраивало. Когда они поняли, что их не уволили — ну, „раз не уволили, значит, возвращаемся“.

Они не отказники, у них нет этого принципиального решения. Тут логику вообще не надо искать, потому что у этих военных в головах каша».