Олег Скрипка — лидер украинской группы «Вопли Видоплясова». После начала войны он с семьей остался в Украине, где продолжил давать концерты. Мы поговорили с музыкантом о вторжении России, выступлениях перед военными, легендарном мюзикле «Вечера на хуторе близ Диканьки», белорусском шоу «Х-фактор», куда его звали в жюри, драке с Александром Дугиным и наших протестах в 2020-м.
«Помню 2014-й, как парни воевали, а в Киеве бурлила светская жизнь»
— У вас четверо несовершеннолетних детей, вы не думали уехать из Украины на время войны?
— Я предлагал семье вывезти их за границу, потому что Киев бомбили тогда. Моя жена, мама и дети категорически отказались, супруга сказала, что не имеет морального права выехать. Я сам начал выезжать за границу (военнообязанные, которые имеют трех и более детей, могут покидать территорию Украины. — Прим. ред.) с лета прошлого года, до этого мы все были вместе дома и волонтерили. Вообще война меня очень сблизила с семьей, мы сидели в подвале, когда были обстрелы, и поддерживали друг друга. Сейчас я много езжу, времени не хватает быть дома, мы собираем деньги на нужды ВСУ.
— Вы много выступаете перед военными. Как проходят такие концерты? С каким настроением? Люди танцуют и поют?
— Есть тероборона, и есть профессиональные военные. Они кардинально отличаются друг от друга. ТРОшники и танцуют, и поют, и отрываются. Профессиональные военные не могут так проявлять эмоции, у них другая психика. Мы приезжаем этих людей, в хорошем понимании, развлекать, потому что их психика находится постоянно в напряжении. Чтобы ее расслабить, не надо петь военные песни, лучше что-то драйвовое, веселое, позитивное.
Мы, люди невоенные, осознаем, что ребята делают для нас — защищают. Благодаря им мы можем петь и жить гражданской жизнью. Они нам дарят это право, и мы это ценим. Это очень важно, потому что я помню 2014−2016 годы, как парни воевали, а здесь, в Киеве, бурлила светская жизнь, кто-то ездит в Россию выступать, кто-то просто потусоваться в Кремль, а кто-то затариться в московский ЦУМ. И когда мы приезжали к военным в то время, они себя чувствовали немножечко брошенными. Общество тогда не так понимало, что происходит, сейчас оно проснулось, все включены в процесс.
— С какими мыслями вы заканчиваете такие концерты?
— Это очень важный и непростой вопрос. Я вспоминаю два концерта. Один был в госпитале для раненых, у некоторых пациентов были серьезные травмы и отсутствовали конечности. Ты играешь и понимаешь, что даешь шанс людям немного отвлечься. А уже после концерта я еду и думаю: я спел им, попустило, но я возвращаюсь в свою жизнь, а они остаются со своей болью и проблемами. Это очень тяжело.
Другой концерт был в учебке, вечером мы играли, а на следующий день ребят отправляли на фронт. Мы знали, что они едут в ад и не все из них вернутся. После я возвращаюсь домой, пью свой вечерний чай и понимаю, что парни уже начали грузиться для отправки. Это очень непростые вещи.
Важно, чтобы мы, люди, которые находятся в большой безопасности, имели связь с парнями. Они сделали свой выбор, а мы их поддержали. Мы тыл, который должен работать и снаряжать ребят, в том числе песнями, новостями, провизией и оружием.
Киркоров, «Квартет И», драка с Александром Дугиным
— Перед нашим интервью я пересмотрел «Вечера на хуторе близ Диканьки». Там вы, Киркоров, Лолита, Повалий, Сердючка. Мюзикл вышел в 2002 году, стал легендой. Сейчас 2023 год, и такой состав артистов вместе представить невозможно. Что случилось за эти 20 лет?
— Был процесс культурного поглощения Украины Россией, и пример этому — «Вечера на хуторе близ Диканьки». Он начался с 1991 года, тогда наша страна получила квазинезависимость, которая продлилась до 24 февраля 2022 года. Она позволяла дрейфовать стране в сторону Запада, но при этом культурное поглощение все равно продолжалось. Сейчас произошло радикальное отсоединение Украины от России. То, что мне было давно очевидно, стало для многих украинцев нормой, и сейчас российский контент не воспринимается лояльно.
— Но тогда вы же согласились на съемки.
— Во-первых, это Гоголь. Это же круто. У меня было два условия. Первое — должна быть украиноязычная версия этого фильма, чего в итоге не выполнили. Второе — я должен был надавать пинков черту, что и произошло. Печально, что не было украиноязычной версии, но этот фильм все равно сделал свое дело. И хоть «Вечера на хуторе близ Диканьки» написаны на русском, Гоголь это сделал с любовью к Украине. Фильм тогда не имел другой возможности себя проявить, точно так же, как и украинский шоу-бизнес в то время. Сейчас Украина культурно восстает.
— Как изменилось ваше отношение к российскому шоу-бизнесу и культуре?
— Ничего не изменилось, я вырос в России и много концертов там отыграл. Я хорошо знаю людей и эту территорию. Я не такой радикальной мысли, как сейчас это принято в Украине, но я уже не такой лояльный, как это было до войны. Сильно ничего не изменилось, у меня с 2014 года не было большого общения с россиянами, за исключением некоторых артистов, которые уже живут за границей: Андрей Макаревич, Леонид Федоров (лидер группы «АукцЫон». — Прим. ред.), Артемий Троицкий.
— Вы общались с Киркоровым или Лолитой после начала войны?
— Только тогда, на съемках. Это не люди моего творческого круга общения, мы даже на одних площадках не выступали никогда. С «Руки Вверх!», «Мумий Тролль», «Дискотека Авария» выступал, но Киркоров — это совсем другой мир.
— У вас было камео в фильме «День радио». Вы говорили с кем-то из «Квартета И» после вторжения России?
— Я не поддерживаю с ними контакт, мы давно виделись. Они на спектакли приглашают артистов, и где-то в 2016 году, когда война шла, они приезжали в Киев и позвали нас. Я не сразу согласился, но они же одесситы, не пропутинские. Мы в гримерке с ними общаемся перед выступлением, и они говорят: «Приезжайте к нам в Россию». Я отвечаю: «Наверное, нет». После чего они сказали: «Не бойтесь, мы же к вам приехали и не боимся. И вы приезжайте в Москву». Я ничего не ответил, но понял, что люди вообще не понимают, что происходит. Они не в курсе, кто есть кто в этом мире. Хотя это умные люди, не Киркоров, но нет смысла в какую-то полемику с ними вступать.
— Последний вопрос про Россию. Однажды вы подрались с идеологом «русского мира» Александром Дугиным, можете подробнее рассказать, когда и как это произошло? Как он попал к вам на концерт?
— Это были времена большой лояльности к Украине и нашей культуре. Думаю, что Дугин так строил свою политическую карьеру — приходил на концерты и провоцировал. Это был конец 90-х годов, я только вернулся из Франции, все было в московском клубе. Идет концерт, и тут громкие возгласы, типа «Хохлы, езжайте домой». В то время это было очень экзотично. Я спускаюсь к нему и говорю: «Уважаемый, закройте рот». Он начинает переходить на маты, тогда я предложил говорить на языке дипломатии — на французском. Мы начинаем говорить, а я знаю уличный французский, грубо говоря, маты, вот и ответил ему. Перепалка словесная перешла в потасовку, и тут пришли два охранника и выбросили Дугина в снег на улицу. Потом передо мной извинился руководитель клуба и поставил пиво. Фанаты, кстати, тоже извинились. Тогда это выглядело смешно, но потом это набрало оборотов и превратилось в то, что мы имеем сейчас. А начиналось все так. После мне украинский журналист, который был свидетелем этой сцены, подарил книгу Дугина «Основы геополитики». Я почитал ее, и в принципе все, что там описано, сейчас происходит, а книгу издали в 90-е.
«Я считаю, что украинцы недостаточно сочувствовали белорусам»
— Давайте поговорим про Беларусь. Вы давали много концертов в Минске, как аудитория воспринимала украинский язык?
— У белорусов украинская музыка воспринималась как надежда. Как я понимаю, для белорусов победа Украины в войне является ключевой, потому что это в том числе победа и белорусов. Сначала мы побеждаем у нас, а после вы у себя. Отличие белорусов от россиян заключается в том, что последние не понимают украинский язык, а вы — да. В целом белорусы очень сильно отличаются от россиян, это совсем другой тип людей. Какое-то нежное отношение к нам было, с такой душевной легкостью и мягкостью. Белорусы всегда слушают и вникают в текст, очень проникновенная публика.
— Вам предлагали стать наставником в белорусской версии «X-фактор». Когда это было и какие были условия?
— Вы вели переговоры, и это было хорошее предложение. Я не помню, какой это был год. Перед этим мы выступали у вас, и у меня было ощущение, что я пою последний раз в Беларуси и что будет скоро замес какой-то серьезный. После этого как раз конкретизируется предложение по «Х-фактор», и я попросил дать мне несколько дней на осмысление. В итоге я отказался. И через некоторое время начался замес у вас, а потом и границы закрыли. Предчувствие меня спасло.
— Какие условия были?
— С моей стороны — чтобы я мог говорить на украинском и был украинский музыкальный контент. Условия были очень лояльны.
— Сколько предлагали денег за сезон?
— Не могу сказать.
— Бузова в Instagram говорила про 500 тысяч долларов. Вам предложили меньше?
— Намного.
— Больше 100 тысяч долларов?
— Нет, меньше.
— Ваша цитата из 2010 года: «С Беларусью я бы пошел на любое сближение. В Украине есть определенная энергия — душевность, романтизм, которая пошла бы на пользу Беларуси, а нам не хватает порядка и трудолюбия, которые есть в вашей стране». После начала войны ваше мнение изменилось?
— Мнение не изменилось, а вот обстоятельства — да. Я не общался с украинцами, как они сейчас относятся к Беларуси, но, по-моему, они не сильно отличают белорусов от россиян. Беларусь так измазалась в этой войне, что назад отматывать будет очень тяжело. Хотя много белорусов было на Майдане и сейчас воюет. Надо изучить вопрос того, как украинцы относятся к белорусам.
— А вы?
— У меня отношение к россиянам и белорусам не изменилось. Я надеюсь, что мы выиграем и сможем наладить отношения с Беларусью. Я бы хотел, чтобы мы с вами были в хорошем союзе. Я считаю, что украинцы ментально и душевно с белорусами и литовцами очень близки. Я бы хотел, чтобы у нас был союз и открытые границы. Я разделяю ваш народ и власть.
— Вы следили за протестами в Беларуси в 2020 году?
— Да, правда, я глубоко не погружался, но очень волновался за вас. У нас, в Украине, было два Майдана, они с разной степенью, но победили. Тирания Януковича была настолько слабой, что Майданы были возможны. У вас тирания сильнее, поэтому не получилось.
— В 2020-м вы публично не высказывались по поводу ситуации в Беларуси. Почему?
— А зачем? В украинском шоу-бизнесе есть такой тренд, что надо высказаться, чтобы лайки собрать. Это не моя цель. Что мое высказывание изменит? Если я могу на что-то повлиять, то я влияю. А просто высунуться и на чем-то пиариться — это не ко мне.
— Белорусы могли посмотреть и подумать: «Олег Скрипка поддерживает наше стремление к справедливости».
— Это какая-то попсня. Хочешь поддержать — бери автомат и иди поддерживать. А трындеть сидеть не надо. Артист должен петь, это наш рупор.
— До войны я некоторое время жил в вашей стране и заметил, что украинцы не очень хорошо понимают белорусский контекст: они знают про Лукашенко, про то, что были протесты, про избиения, про Тихановскую. И это все довольно шапочно. По-вашему, украинцы до войны следили за тем, что происходит в Беларуси, им это было интересно?
— Хороший вопрос. У украинцев хуторянское мировоззрение. Мы немного индивидуальны и немного замкнуты на себе. Из-за того что мы втянуты в эту имперскую историю, из-за России, нам не хватало внимания на себя. Тем более у нас война и свои проблемы. И, честно говоря, украинцы не очень переживали за Беларусь. Мне кажется, что вашу историю я воспринял намного ближе к сердцу, чем среднестатистический украинец. Я считаю, что украинцы недостаточно сочувствовали белорусам. Но мы не могли повлиять на процессы. Польша или страны Балтии тоже не сделали этого. Белорусов оставили с их проблемой и позволили власти сокрушить людей и растянуть их по тюрьмам. В принципе, с 2014 до 2022 года к Украине так же все относились. Никому тогда не интересна была наша война. И потом что-то случилось в божественной канцелярии, и все включились. У нас есть надежда победить.
— Беларусь — соучастник войны?
— Если вы про Лукашенко, то он соучастник и преступник. Если мы говорим про вас или другого белоруса — нет. У россиян есть в подсознании желание растворить украинский народ. Белорусы относятся к нам с уважением и не хотят этого, вы не соучастники войны, а вот ваше государство, в том виде, в котором оно есть сейчас, — да.
— Когда и как закончится война?
— Сейчас я достану карты таро и все расскажу (смеется). Я не знаю.
— А как хотелось бы?
— Войны вообще не хотелось бы. Был бы у вас сейчас на телешоу, и там не было бы Бузовой. Я бы продолжил ездить в Беларусь выступать и есть ваш вкусный картофель. Я так бы хотел, но иногда не получается, как мы хотим. Жизнь рисует невероятные сценарии, крути не крути, но оно к лучшему. Я думаю, что после этой войны мы станем лучше, вы станете лучше и, как ни странно, Россия станет лучше. Так и будет, 100%.
Читайте также
