Легион «Свобода России» существует больше года. За это время в СМИ не раз возникали сомнения, действительно ли бойцы легиона участвуют в боевых действиях. Однако в феврале 2023 года корреспонденты The New York Times побывали и на военных учениях легиона, и в бою с его бойцами на востоке Украины — в чуть более чем полутора километрах от позиций российских войск. А уже в марте, несмотря на то, что российская пропаганда называет легион сугубо «медийным проектом», Верховный суд России объявил его «террористической организацией».
Бойцы легиона с позывными Цезарь и Тихий воюют сейчас в Бахмуте, самой горячей точке этой войны. Оба старше 40 лет, граждане РФ. «Важные истории» поговорили с ними об их жизни в России, войне за Украину и планах на будущее.
В распоряжении редакции есть полные данные героев, а также справки от воинской части в составе Интернационального легиона Главного управления разведки Министерства обороны Украины о том, что они действительно проходят воинскую службу в Вооруженных силах Украины (ВСУ). По соображениям безопасности мы не раскрываем в тексте их имена и точный возраст.
«Я стал отчетливо понимать, что страна движется совершенно не по нужному вектору»
Тихий: Я родился в Тольятти, был спортсменом, играл в футбол. С 18 до 20 лет отслужил два года срочной службы в армии. В 99-м году должен был ехать на вторую чеченскую кампанию. Нас начали готовить. Но я попросил своего тренера [по усиленной подготовке], чтобы он этот вопрос [с отправкой на войну] решил. Я с политикой вообще тогда не дружил, но воевать непонятно за что и против людей, которые этого не заслуживают, — я этого не понимал. Перешел в спортроту и избежал участия в этом позоре. Потом работал на стройке.
В Тольятти я познакомился с будущей женой, она из Украины. Вначале мы жили на две страны. Потом больше работы стало появляться в Украине, и так потихонечку начал перебираться сюда. Работа [связанная со строительством] у меня была в Бердянске, Николаеве и в Донецке, Крыму. В 2014 году все, что там [на оккупированных территориях] было нажито непосильным трудом, обнулилось. У меня на счету был ноль [гривен]. Пару дней погоревал и поехал в Киев работать.
Когда я приехал в Украину, мы пересекли границу и мне сразу бросились в глаза металлочерепица на домах, железные заборы. И дома в целом посимпатичнее, утепленные, газифицированные. Я подумал: «Это что-то новенькое». В России я с момента переезда не был ни разу. У меня две совершеннолетние дочери: старшая дочь живет в Украине тоже сейчас. Младшая родилась уже в Украине, она настоящая патриотка [своей страны]. А в России никогда не была.
Цезарь: Я родился в Сочи и прожил там больше половины своей жизни. Это прекрасный, чудный южный город, который я очень люблю. Если повезет, я, может быть, туда вернусь. Последние годы жил в Петербурге, работал тренером по фитнесу, инструктором по лечебной физкультуре. В 2005—2006 годах уже отчетливо стал понимать, что страна движется совершенно не по нужному вектору и что путинская система, эта эфэсбэшная диктатура, она не только физически уничтожает людей, но и нравственно. Она не дает людям возможность реализовать себя и свои гражданские права. И эта система для удержания власти все больше и больше прибегает к репрессиям и не оставляет гражданам никакой возможности легитимной смены власти.
Поняв все это, я стал сторонником радикальной националистической организации — «Русское имперское движение» («Русское имперское движение» было внесено США в список террористических. По данным Госдепартамента США по вопросам борьбы с терроризмом, подготовленные «Русским имперским движением» лица «осуществили подрыв бомб и прибегали к другим насильственным действиям в Европе». — Прим. ред.). Я не стесняюсь того, что я русский националист, я люблю свой народ. Поэтому, несмотря на отсутствие срочной службы в армии, я проходил военную подготовку и сам потом был инструктором по военной подготовке. Готовил людей из правых националистических организаций, которые могли бы вооруженным путем свергнуть текущий режим.
Но году в 2011—2012-м мне уже стало понятно, что это [«Русское имперское движение»] курирует и крышует администрация президента и ФСБ. [При этом] рядовые участники — это люди, которые верят в то, что они делают. А руководство — это подлецы, которые используют рядовых членов как марионеток. 2014 год стал годом сильного раскола во всем правом националистическом движении в России. Эти кураторы как раз подталкивали людей ехать воевать за интересы «ЛНР», «ДНР» (глава «Русского имперского движения» Станислав Воробьев признавал, что движение отправляло российских боевиков на территорию Украины для участия в войне на Донбассе, отмечало «Радио Свобода». — Прим. ред.). А другие ребята правых взглядов уехали воевать за Украину. Я тогда чуть сам не сорвался [воевать за Украину], но меня остановило то, что у меня родился четвертый ребенок. Жене было тяжело, и я не мог ее тогда оставить.
«После освобождения Киевской области я видел трупы мирных людей там и был в полном шоке»
Тихий: Когда со своими [близкими о вероятности полномасштабного вторжения] разговаривали, я говорил: «Не очкуйте, это надо вообще кончеными быть, чтобы такую кашу заварить. 21-й век, вроде неандертальцев нет уже». А потом утром [24 февраля 2022 года] проснулся в шесть утра от того, что услышал взрывы: у нас рядом военная часть. Жена прибежала: «Это что, ракеты?» А я понимаю, что ракеты, но не хочу в это верить. Говорю: «Да по ходу там что-то взорвалось, может, заправка». То есть я себя все равно от этой мысли отгонял. Потом уже продукты собрали и в подвал спустились.
Я спрашивал тогда у тэрэошников [людей из территориальной обороны] и у друга одного, чем могу помочь. Мне тогда сказали: «С твоей мовой [языком]… ты как начнешь „чёкать“, а ребята все на нервах сейчас. Плюс по-любому надо будет твои паспортные данные же. Лучше людей не нервируй, помогай чем можешь». Через неделю мы с женой начали волонтерить. Как освободили Киевскую область, поехали туда помогать пострадавшим людям. Жена возила продукты, одежду. Мы с мужиками там поставили военную палатку и разбирали крыши побитые, вставляли окна.
[Когда мы увидели, что российские военные сотворили в Киевской области], я был в полном шоке. Мы видели трупы мирных людей. Я вообще не понимаю, каким можно быть конченым дебилом, каким надо быть в жизни неудовлетворенным человеком, чтобы такое натворить — насиловать женщин, детей… Как к детям-то вообще можно было прикоснуться! Тем более, вы говорите, с «русским миром» пришли. Такое ощущение, что выпустили из тюрем всех извращенцев, которые должны были всю жизнь сидеть, и отправили: «Куражьтесь!»
Цезарь: В последние годы я сильно разочаровался в своих согражданах и уже считал, что они неспособны на бунт и на борьбу с узурпаторами власти. Но после того как Путин начал вторжение, у меня уже закончилось терпение. Как христианин и как человек, который любит свою родину, как бы удивительно это ни звучало, но из любви к своей родине в том числе я пошел воевать против Российской Федерации. Я понимал, что Украина победит и что она сражается за правое дело: воины Украины защищают свой дом. А так как я немного понимаю политическую кухню, я понял, что этим вторжением Путин поставил крест на своей системе и открыл окно возможностей для смены власти в России.
Я проснулся в пять утра [24 февраля 2022 года] на работу, открыл новости, в шоке поехал и весь день не мог прийти в себя. Когда вернулся, меня старшие дети расстроенные встречают и спрашивают: «Папа, а что будет с Украиной?» — «Дети, спокойно. Украина победит. Это вопрос времени». У меня бабушка украинка. Я знаю этот дух свободы, который живет в украинцах. И я прекрасно понимаю, что Украина победит в любом случае. [К тому же] я увидел эту попытку взять на понт — зайти с восьми из девяти операционных направлений. Это абсолютно безграмотно поставленная и спланированная операция. От дегенерата [начальник Генштаба Вооруженных сил России Валерия] Герасимова большего ждать не приходится. Вы же понимаете путинскую систему: он 20 лет собирал вокруг себя холуев и дегенератов. Сейчас мы видим результат этого искусственного отбора.
Тихий: Когда я помогал жителям Киевской области, СБУ (я еще удивился, что, мол, «работают хорошо») как-то меня нашли. Меня всего осмотрели, поговорили со мной, телефон посмотрели, узнали причину, почему я здесь, почему у меня российский паспорт. Вежливо, культурно. В России, думаю, меня бы долго по асфальту возили, прежде чем первый вопрос задать. Я спросил, как сделать так, чтобы я мог служить. И они посоветовали легион «Свобода России».
Я написал легиону в телеграме, что хочу вступить. Заполнил анкету. Потом встретились, пообщались, прошел детектор [лжи]. Потом еще какие-то проверки были, и затем уже сказали готовиться к учебным курсам.
После этого я своей семье сказал, что вечером надо поговорить, когда приду с работы. Дочка сразу поняла, что я чего-то надумал. Она сразу с порога, как зашла, говорит: «Ты чего, воевать собрался?» — «Да». И дочь, и жена заплакали, но поддержали меня: «Молодец, это твой выбор, и он правильный».
Цезарь: Я сразу принял решение ехать защищать Украину. Мои старшие дети и жена были со мной согласны. То есть моя семья это приняла, я считаю, достойно. Я им очень благодарен за это и за то, что у меня есть такая опора.
Я связался с девятью посольствами Украины в разных странах, но мне там помочь не смогли. В иностранные легионы, в котором могли сражаться граждане иностранных государств на стороне Украины, был, естественно, отказ в приеме граждан страны-агрессора. А потом появилась информация о том, что создается легион «Свобода России». Я заполнил анкеты, прошел необходимые процедуры. В начале лета я приехал в Украину, прошел все необходимые собеседования, тесты, полиграф и вступил в ряды ее защитников.
Чуть позже ко мне [в Украину] приехала моя семья. Младшие, конечно, ничего не решали, а жена и старшие дети предпочли разделить трудности со мной. И трудностей у них сейчас хватает. Они точно так же, как все остальные украинцы, могут получить бомбу на голову. Точно так же там сидят без света, мерзнут. Может быть, это прозвучит цинично: нормальный отец своему ребенку не пожелает сидеть в бомбоубежище. Но, понимаете, я немножко ненормальный отец, я в первую очередь христианин: чтобы почувствовать боль чужого человека, ее надо пережить. И тогда ты, например, понимаешь мужа, который пошел защищать этих людей. Это совсем уже другой взгляд на жизнь. Они верят в правоту моего дела и поддерживают меня.
«Кричали нам „Молодцы!“, только с матюками, конечно, как положено на эмоциях»
Тихий: Обучали нас украинские военные, сразу, как нас встретили, сказали нам: «Спасибо, что вы все-таки есть, у которых есть мозги и сердце, которые готовы защищать». После этого уже начали нас мучить (смеется). Инструктора оторвались на нас по полной программе. И мы поняли, что они точно нас любят. Я, если честно, [когда решил пойти воевать], думал, что меня забаранят [убьют] в первом же бою. Но нас хорошо подготовили, два полных месяца шло обучение, я стал минометчиком.
Цезарь: Отношение к нам [со стороны украинских военных] уважительное и адекватное. Офицеры-украинцы и рядовые военнослужащие есть и в нашем подразделении. Они понимают, что для россиян выбор взять оружие для защиты Украины — он, честно скажем, все-таки морально сложнее, чем для граждан Украины, которые защищают свой дом. Они понимают, что у многих там [в России остались] семьи, родственники, что люди жили мирной жизнью, но все перечеркнули и приехали, чтобы защищать Украину. И вот это горизонтальное взаимодействие [между солдатами], когда ты выполняешь боевую задачу не для галочки, чтобы отчитаться перед начальством, а чтобы спасти жизни своих побратимов, определяет высокую эффективность Вооруженных сил Украины.
Небольшие группы легиона уже весной участвовали в боевых действиях на Харьковском направлении: Лисичанск, Северодонецк, район Марьинки.
Тихий: После обучения нас вначале отправили на юг ненадолго, а потом поехали уже в Донецкую область. Сначала я участвовал в боях за Торецк и Майорск. Мне запомнился один штурм Майорска, с четырех утра до четырех вечера он шел. Нам передали координаты, где к нашим хлопцам прорываются. Мы их [прорывающихся] сразу минуснули [убили]. И это мне запомнилось еще и тем, что в эфире столько радости было у офицеров. Кричали «Молодцы!», только с матюками, конечно, как положено на эмоциях. Но это поначалу для нас было событие, тараторим как сумасшедшие полдня после боя. А сейчас это все уже… ну, как работа. После Майорска мы поехали на Бахмут.
В середине января был один особенно сумасшедший день. Сутки без остановки шел бой. Мы уже с ног падали. Они [бойцы с российской стороны] как будто под чем-то были, волна за волной сутки прут и прут, пытались прорваться в Бахмут. Нам снаряды без конца подвозили, восемнадцать целей только до вечера было. Мы их валим, а они даже не собирают [трупы]. Была задача у них заползти [в Бахмут] любой ценой.
Цезарь: Семь месяцев они бьются как бараны лбом об стену. А ведь это абсолютно бессмысленная для них операция, несоизмеримая с ценой потерь. Я понимаю, что у них, как говорят российские генералы, бабы новых нарожают. Им не жалко [личный состав]. Но снаряды-то заканчиваются, как и артиллерийские стволы и техника. Они уже поднимают со складов всякую рухлядь 1940−60-х годов и гонят на фронт. А Бахмут ведь — это один из 10−15 еще оставшихся такого же масштаба городов в Донецкой области. К какому году они собираются их все взять? К 2030-му?
[Владелец ЧВК Вагнера Евгений] Пригожин, пока мяса хватало, не жаловался, но уже и он скулит как побитая собака: «Дайте людей, дайте снаряды». И вообще в последнее время он столько еще чуши несет, вызывал [президента Украины Владимира] Зеленского на дуэль, в общем, ведет себя просто, как [покойный глава ЛДПР Владимир] Жириновский с кувалдой.
«При первой же возможности я вернусь домой, если я останусь живой, конечно»
Тихий: Моего друга детства забрали [по мобилизации]. Он написал мне из Белгорода уже: «Братан, что делать?» Я ему ответил, что «тикай [убегай], потому что тут [в Украине] мы тебя забараним [убьем]». Он очень мирный человек, не понимал, как можно на соседей нападать. Когда началось [полномасштабное вторжение], он переживал за нас, говорил: «Братанчик, держитесь там». Но его прямо из дома забрали [во время мобилизации]. Больше мы не общались, в целях безопасности я его заблокировал.
[Никаких эмоций по поводу того, что я стреляю в соотечественников], у меня нет, потому что соотечественники — это те, кто нормальные, а не это невменько [невменяемые]. С пленными мне когда предлагали пообщаться, я тоже отказывался. Это все равно, что со стеной поговорить. Мне это неинтересно. Моя задача — вышвырнуть их из Украины, освободить Крым. Если они были бы нормальными, они бы Кремль перевернули, всю эту шушеру повыгоняли и зажили нормально. А может быть, это тоже моя вина, что я от этого [политики в России] дистанцировался и занимался просто своей жизнью. Работа, семья, отдых, друзья, и всё. Просто я еще году в 2002-м понял, что я там [в России] жить не хочу, потому что я не вижу никаких перспектив. Если бы я пил, то, может быть, для меня все было бы нормально. А я непьющий и, наверное, здравомыслящий: просто выживать на каких-то подачках от этих князей, царей я лично не хотел.
Цезарь: Честно, я не хочу получать украинское гражданство и не хочу оставаться тут. Мне здесь нравится, мне здесь хорошо, у меня душа здесь спокойна, потому что я выполняю свой христианский воинский долг. Я защищаю народ Украины. Но при первой же возможности я вернусь домой, если я останусь живой, конечно. Я вернусь в Россию с оружием в руках, чтобы освободить ее от тирании. Я хочу жить и умереть на своей земле.
Если мы рассмотрим гипотетический сценарий, что мы с братьями имеем какое-то влияние на будущую власть в России, то будет проведена полная депутинизация. Все деятели, которые совершали военные преступления, должны предстать перед судом, все пропагандисты, которые одурманивали людей, толкали их на войну, тоже должны нести ответственность. Но не надо, например, сажать в тюрьму воспитательницу, которая детей в детском саду ставила буквой Z. Просто от воспитания детей она должна быть отстранена, а то она навоспитает нам еще раз.
Тихий: Я пытался несколько раз отказаться от российского гражданства. Но были отказы, и непонятно, с чем они связаны: никаких обоснований. Сейчас я этим вопросом опять занимаюсь.
После окончания войны я дальше не пойду. Я освободил [территории Украины], а дальше пусть занимаются молодые, кто хочет, желающие. У меня есть семья. Я хочу им время уделить. Я уже не видел их сколько, соскучился.
Редактор: Алеся Мароховская