России удалось обменять около двух тысяч военных, оказавшихся в плену с начала полномасштабного вторжения в Украину. Многие из них не против вернуться на фронт по собственному желанию, другие привязаны к службе контрактами, которые Минобороны РФ продлило до окончания «специальной военной операции», как российские официальные лица называют войну в Украине. Несколько российских военнослужащих, побывавших в украинском плену, рассказали «Север.Реалии», как проходило их заключение и почему они снова собрались на передовую. Публикуем этот текст с сокращениями.
«Убьют и убьют»
Виктор Масягин — 43-летний профессиональный военный из поселка Елизаветино под Гатчиной Ленинградской области. Участвовал во второй чеченской войне, а также в войне в Грузии в 2008 году. С 2014 года участвует в военных конфликтах на территории Украины без погон и воинского звания — в составе частных военных компаний.
— Мне на войне намного удобнее. Там и люди другие, и общение другое, и понятия. Я домой приезжаю с любой войны, месяц тут протяну и обратно. Здесь люди даже общаются по-другому, знакомые друг другу лица бьют за сигарету. У нас там такого нету. Как, ребята, вы здесь живете на гражданке? Может, я не прав, но я их не понимаю, — говорит Масягин корреспонденту «Север.Реалии».
Воевать в Украине Масягин начал «еще со Славянска». По его словам, туда он отправился девять лет назад «с ополчением». Речь идет о группировке «Народное ополчение Донбасса». 12 апреля 2014 года под руководством экс-сотрудника ФСБ России Игоря Стрелкова (Гиркина) она захватила административные здания в городе Славянске Донецкой области Украины и потребовала проведения референдума о включении так называемой ДНР в состав России. На следующий день Киев объявил о проведении «антитеррористической операции» в городе, а спустя три месяца боевых действий вернул его под свой контроль.
В конце июля 2022 года вместе с наемническим батальоном «Ветераны» Масягин вновь отправился в Украину. Его отряд попал под обстрел в районе Изюма Харьковской области спустя две недели. Виктора взяли в плен.
— У нас из 42 человек осталось в живых пятеро. Я получил пять пулевых ранений, не мог двигаться, ребята меня кинули. Заполз за дерево. Лежу, кольцо с гранаты высунул, думал подорвать себя, что ли, чтобы в плен не сдаваться. Потом слышу, голоса идут, думал, свои. Не стал себя подрывать. Не хватило смелости. Я им гранату отдал, они ее в сторону выкинули, она там взорвалась. Потом давай прикладами бить, ступни прострелили. На БТР закинули, повезли в какой-то их штаб. Потом четыре ребра сломали, легкое пробили, челюсть выбили. Пытались узнать имена офицеров, позывные, номер воинской части. Я вообще ничего не сказал. Сидел в СИЗО: сначала месяц в Днепропетровске, потом в Киев перевели. Меня допрашивали СБУ, Следственный комитет, прокурор. Говорят: «Лучше ты сюда не возвращайся, иначе пожизненное дадут или расстреляют». Там пять статей у меня было: незаконное пересечение границы с оружием, угнетение украинского народа, убийство и еще что-то, не помню уже, — перечисляет Масягин.
В плену он побывал впервые. По его словам, условия содержания в украинских следственных изоляторах «нормальные»: камера на девять двухъярусных кроватей, душ и смена чистого белья раз в неделю, трехразовое питание, в основном мамалыга — кукурузная каша. Каждому пленному выдали наборы с мылом, шампунем и зубной пастой. Единственная жалоба — пресная еда. После оккупации города Соледар в Донецкой области, крупнейшее предприятие которого «Артемсоль» обеспечивало 90% потребностей Украины в соли, российским пленным эта приправа не положена, рассказали «Север.Реалии» бывшие пленные. «Спасались» подарками от украинских зэков и смесями из пачек «Ролтон».
— Ребята, которые с разных тюрем приезжали, все жаловались. Я в Днепропетровске сидел, все тоже несоленое. Я познакомился с вором в законе в медпункте, мы на перевязку вместе ходили. Он всю жизнь там сидит по тюрьмам. Он нам полкило соли в камеру подогнал, сигарет. Хоть эту кашу… Я впервые в жизни попробовал кукурузную кашу. Да ну ее на фиг. Я на кукурузу больше смотреть не могу, — вспоминает Виктор.
В сентябре 2022 года представители «Ветеранов» сообщили родителям и 17-летнему сыну Масягина, что он погиб в бою. Друзья накрыли стол у подъезда, подвезли алкоголь.
— Все думали, что я погиб. А потом Красный Крест пришел ко мне в тюрьму, взяли номер матери, отца. Позвонили им, сказали, что живой, в плену, — вспоминает Виктор. — Нас троих, когда на обмен повезли с Киева в Сумы, утром покормили: борщ с мясом, с зеленью, по-домашнему все. Конвоиры нас спрашивают, вы знаете, куда едете? Мы отвечаем: «Конечно». Они так с хитрецой: «Может, на расстрел». Мы знали, что на обмен едем.
В киевском СИЗО Масягин познакомился с украинским журналистом Владимиром Золкиным. Видео с Масягиным записывалось в крохотной подсобке, где пленный появился с подвязанной к телу рукой. Как объяснил солдат, в плече у него была пятимиллиметровая пуля, которую в условиях тюремного медпункта извлечь было невозможно. Владимиру Золкину Масягин объяснил, что отправился на передовую, чтобы рассчитаться с долгами. На вопрос репортера, зачем Россия начала войну в Украине, Масягин ответил «не представляю».
«По телевизору у нас говорили, что Украина пригрозила ядерным оружием, что русскоязычных тут истребляют. Хотя сейчас обратил внимание, здесь многие разговаривают на русском языке свободно», — рассуждал пленный.
Масягин вернулся в Россию 1 декабря 2022 года вместе с 50 другими пленными. В их числе был, например, офицер Очир Зунгуев. В марте 2022 года он отправился в Украину, чтобы забрать оттуда направленных «по ошибке» солдат срочной службы. В том же обмене был и экс-зэк тверской колонии Антон Иконников, которого освободили для участия в войне в Украине после шести лет заключения за убийство 21-летнего Ильи Самойленко.
«В штабе в Москве» Масягину выплатили 4 млн рублей за ранение и плен — на них он сразу купил и обставил квартиру. По знакомству ему удалось организовать операцию по извлечению пули из руки в военном госпитале в Подольске. Несмотря на трехмесячный плен, Масягин «ждет звонка», чтобы вернуться на фронт. Как объяснил Масягин, он «привык к войне».
— У меня бумажка лежит от Красного Креста, что «можем в Москве вам сделать операцию», но меня в Подольске аж генерал-лейтенант оперировал. Теперь рука уже зажила почти, жду звонка обратно ехать. Уже форму купил себе. Я привык так жить. Родные давно уже успокоились: «Что с ним поделать». Все уже повидано, видел и смерть. Уже умирать даже не страшно. Убьют и убьют. В мире войны не прекратятся, поверьте. Очень большие деньги там крутятся, — рассуждает Масягин. — Я частник. В последнее время езжу только с ЧВК, на Минобороны давно забил. С ними работать не интересно, ребята жалуются. Например, знакомому ни за один месяц не заплатили денежное довольствие. В ЧВК это проще все.
«На фиг, говорят, ты пошел на эту войну»
В марте 2022 года 47-летний нефтяник из Нижневартовска Дмитрий Кузнецов вышел из реабилитационного центра для алкозависимых. Поссорившись с женой, он отправился в военкомат и заключил трехмесячный контракт с вооруженными силами России.
— Меня переклинило на фоне личных отношений с женой. Решил разрушить все социальные сферы вокруг, если говорить грамотно. У меня зарплата 200 тысяч была (2,5 тысячи долларов). Меня потом ФСБ и СБУ называли долбо*бом, на фиг, говорят, ты пошел на эту войну, — рассказывает он.
Кузнецова отправили сразу в Украину, миновав военную часть и лагерь подготовки. Он не рассказывает, как попал в плен, потому что подписал бумагу о неразглашении.
Первым местом его заключения стал следственный изолятор в Одессе. Как и многих других, спустя месяц его отправили в Киев. На YouTube есть минутный ролик с интервью Дмитрия Кузнецова в киевском СИЗО журналисту Владимиру Золкину.
Из интервью Владимиру Золкину:
«Я приехал на Украину, так? „Убивать“. Хотя по большому счету, откуда взялось такое понятие, что если человек пришел в армию — я же записался в 255-й полк — почему я шел на Украину убивать, насиловать, грабить, мародерить? Откуда такое понятие?» — спросил Кузнецов Золкина.
«Ну, конечно, вы сюда пришли „посадить цветы“. А зачем вам автомат?» — задал встречный вопрос Золкин.
«Я военнослужащий», — ответил Кузнецов.
Благодаря видео родные пропавшего военного спустя полгода узнали, что он все-таки жив. Как объясняет Кузнецов, номер телефона родственников он не стал выдавать ни журналисту, ни Красному Кресту.
— Ты знаешь сколько (среди пленных. — СР) там наших пацанов-«потеряшек»? Я, например, просто номер телефона не давал никому. У меня мечта поймать этого Золкина и [искалечить его]. Интервью шло где-то час. Началось так: какого хе*а ты приперся на Украину? Я говорю: за Одессу в 2014 году (2 мая 2014 года в Одессе случились массовые беспорядки между сторонниками Евромайдана и пророссийскими активистами. Произошел пожар в Доме профсоюзов. Погибли 48 человек. — СР). А он мне: «Да я там был». Начал мне чесать про футбол, про русских болельщиков. Еще вопрос задал: «А ты считаешь себя оккупантом?» Я говорю: «Да, считаю». А чего мне скрывать? Да, я оккупант, меня там никто не ждал. Мы пришли с оружием. Но я не бабушек и дедушек бил. Мы лоб в лоб: они — мужики — против нас — мужиков. Там же не бабушки сидели против меня в окопах. Честно говоря, на хе* мне эта территория. Я же шел воевать не за это. Только за «ЛНР», «ДНР». Войска дошли до Николаева, до Харькова. Это не наша территория, чего мы туда поперлись-то? Ты это у Пескова спроси. Я *** (знаю), что ли? — рассуждает Кузнецов.
Несмотря на конфликт с украинским журналистом, Кузнецов уверен, что благодаря видео ему удалось попасть в списки на обмен в начале февраля 2023 года вместе с шестью десятками других пленных.
— Четвертого февраля нас поменяли, потом здесь меня допрашивали все кому не лень. Домой вернулся 18-го. И то мне объявили, что я обязан жить в полку. Я говорю: не буду у вас жить. В казарме ни чайников, ни телевизора, сортир грязный. Я лучше в «Вагнера» уйду, там не такой бардак, — говорит Кузнецов.
Контракт Кузнецова закончился 2 сентября 2022 года, когда он был в плену. Вернувшись в Россию он узнал, что действие документа продлили «до окончания специальной военной операции».
В сентябре 2022 года президент РФ Владимир Путин подписал указ о мобилизации, согласно которому контракты действующих военных, резервистов, попавших под мобилизацию, и добровольцев продлеваются до окончания мобилизации. Уволиться из армии при мобилизации можно только по нескольким причинам, в числе которых состояние здоровья. В остальных случаях все контракты военных действуют до окончания мобилизации в стране.
— Я и первый контракт в глаза не видел. Пока я там сидел, они мне его продлили. У меня там адвокат знакомый занимается сейчас этим вопросом. Меня с военкомата сразу на Украину отправили, минуя часть. Я свою часть увидел, когда вернулся в Россию. Я не жаловался, не ныл, вернулся и тоже не ныл. Там есть анкета: «Согласны ли вы продолжить дальнейшее участие?». Я написал (при заключении контракта. — СР): да, согласен. Правда, я бы не хотел служить в Минобороны, там бардак. Я лучше в «Вагнера» уйду, — поясняет он.
После возвращения в Россию Минобороны РФ организовало для него реабилитацию в госпитале в Анапе.
— Я за семь месяцев в плену устал. Там в основном эмоционально грузят. Единственный канал у них идет по телевизору, и постоянно-постоянно, что в России все плохо. Это на нервы очень сильно действует. Я приехал домой, первые семь дней просто лежал мертвый, головой к стенке. Водки выпью, потому что спать не могу, и усну. Рывками засыпаю на час, потом подрываюсь. Психика нарушается жестко после плена. Да и после войны. Во-первых, пристрелить человека абсолютно не жалко. Кто он такой? Да никто. А вот котенка жалко. У меня пять кошек, я их с помоек собираю. Это у Бога надо спросить, почему так происходит. Психолог? Мужик мужику будет что-то рассказывать? Да мне не надо.
Жена Дмитрия в итоге подала на развод. По словам Кузнецова, в Белгородской области у него уже появилась другая женщина, которая «готова его принять». Если адвокатам удастся оспорить контракт, предполагающий возвращение на войну, то он поедет к ней. Если нет — вернется на фронт.
Лишили выбора
Владимир Кузин из Самарской области отправился в Украину в составе одной из штурмовых рот — это формируемые властями России группировки военных, в которые входят разведчики, операторы дронов и штурмовые отряды. Всего в одной роте может состоять до 100 человек.
— У нас была сборная рота 21-я штурмовая, из Самары двое и нас с области двое. Остальные Пенза, Ямал, Екатеринбург. Двое из Самары погибли, один из Чапаевска пропал. И я, попавший в плен. Наша группа из 15 человек приняла бой против двух танков, БТР и двух баги с пулеметами. Выживших двое: я и парень с Ямала. Пока мы бились, ротный с отрядом в 20 человек ушел огородами. И теперь вас интересует, как мы на гражданке, по прихоти наших верхов, привязаны до конца «СВО». Командировочных и суточных не выплатили. Говорят, не положено. Будто мы самовольно взяли оружие и пошли пострелять, — возмущается Кузин.
Он считает, что раз пошел на войну добровольно, то должен иметь право выбора: служить дальше или нет.
— Меня и многих других лишили этого. Теперь я не доверяю ни армии, ни главнокомандующему, — говорит он.