Коля Серга — украинский музыкант, поэт и экс-ведущий одного из самых популярных украинских шоу «Орел и решка». На второй день полномасштабного вторжения России в Украину его мобилизовали, и он отправился на войну, где создал «Культурный десант» — объединение известных украинских артистов по культурной и психологической помощи бойцам ВСУ. В рамках этой инициативы прошло более двух тысяч концертов на линии фронта, в военных госпиталях и деоккупированных городах. В большом интервью мы поговорили с артистом о работе в зоне боевых действий, мотивации, встрече с Зеленским и Залужным, Маргарите Левчук, Лолите Милявской и Беларуси.
Артисты на фронте и жизнь в зоне боевых действий
— Я думаю, что вы можете спокойно говорить по-белорусски. К нам [выступать в рамках «Культурного десанта»] приезжала Марго Левчук, и мы с ней общались в таком же формате — она на белорусском, я на украинском. Мы все понимали.
— Какое впечатление осталось от Маргариты?
— Очень хорошее. Она сильная и сознательная. Это было попадание 100 из 100 с точки зрения формата «Культурного десанта». Марго приехала и сразу стала своей — она талантлива, профессиональна, романтична, воинственна, настроена решительно.
— О чем говорили?
— Она работала с «Культурным десантом» по подразделениям — пела и вдохновляла. Марго говорила [о белорусской ситуации и Лукашенко], что режим есть режим, его не должно быть, его нужно менять. Организм начинает поедать сам себя — это происходит с белорусским обществом. Поэтому [белорусам] очень важно найти внутреннюю свободу и силу сбросить этот режим и построить что-то современное — то, что соответствует развитию души, технологиям, то, чем можно бы было гордиться. Не думать «как плохо, что мы живем в таких условиях», а создавать условия.
Украина — это романтичный, вдохновляющий образ, и для Беларуси тоже. Марго сказала, что белорусы смотрят на то, что делают украинцы, восхищаются и знают, что у нас невероятная сила духа, храбрость и понимание внутренней свободы.
— Как сейчас проходят ваши дни?
— Занимаемся психологической и культурной поддержкой в ВСУ, на этом базируется подразделение «Культурного десанта». Мы создаем контент (кроме концертов, «Культурный десант» записывает музыку и видео для военнослужащих. — Прим. ред.), потому что понимаем, как это влияет на общество. Мы распространяем его по разным каналам: где-то это отражается на общественном мнении, где-то помогает снять негатив или сплотить силы.
— Вас мобилизовали, верно?
— 25 февраля 2022 года, на второй день полномасштабного вторжения, я мобилизовался. «Культурный десант» — это подразделение ВСУ, которое состоит из культурных деятелей и занимается мотивацией, восстановлением морально-психологического состояния украинского войска. У нас шесть отделений, и каждое из них отрабатывает 3-4 мероприятия ежедневно с бойцами на передовой и в госпиталях.
— Как устроены ваши концерты? Как решаете, куда ехать?
— Это подразделение ВСУ, поэтому детали раскрывать не буду. Информацию о том, куда и как ехать, мы получаем от руководства. А весь видео- и фотоконтент, который мы выкладываем, тщательно цензурируется. Если это узнаваемая локация, то мы используем фотошоп [чтобы удалить со снимков ориентиры, которые могут помочь противнику]. На первом месте у нас безопасность личного состава, к которому мы приезжаем. Нет ничего ценнее жизни наших воинов.
Мы выступаем в госпиталях, в поле, на позициях, в домах, в окопах. Где нужно, там и работаем. Так как мы являемся военнослужащими, понимаем, что наша жизнь сейчас принадлежит стране, поэтому просто выполняем приказ.
У нас есть компактный набор аппаратуры, колонки, гитара, где-то [добавляется] скрипка, где-то саксофон, где-то бандура. У каждого свой инструмент.
— Сейчас вы военный или артист?
— Я военнослужащий в первую очередь.
— Самое страшное место, где вы были?
— Россия. Я приезжаю, а там люди, б***ь, с пустыми глазами — без надежды, без ничего, просто зомби. Это самое страшное.
— А во время войны?
— Я не знаю. Иногда ты приезжаешь в место, которое в медиа описывается как небезопасное, а там все нормально. А потом едешь туда, где должно быть безопасно, — и попадаешь под обстрел. Все было тихо — а тут «Грады» начинают работать.
— О чем вы говорите с военными? Что они вам рассказывают?
— Я сам военнослужащий, я живу в зоне боевых действий. Как ты думаешь, о чем мы говорим? Обо всем: о девушках, политической обстановке, детство вспоминаем, какие-то смешные истории из жизни.
Если бы я был гражданским артистом, который, например, живет в Киеве и приезжает на фронт, то, наверное, мне было бы легче ответить на этот вопрос, потому что я сам искал бы тему, на которую бойцам было интересно пообщаться. Но тут равный говорит с равным — ты приезжаешь говорить с побратимами.
— Были артисты, которые отказывались ехать на фронт выступать?
— Конечно, очень много тех, кто боится ехать. [В «Культурном десанте»] есть смельчаки-волонтеры, которые приезжают, но базово наше подразделение состоит из людей, которые являются военнослужащими, и у них никто не спрашивает: «Поедешь или нет?» Это твой долг, ты принял присягу, ты находишься в строю.
— Как вы относитесь к украинским музыкантам, которые сейчас выступают за границей, а не перед военнослужащими на фронте?
— У каждого своя зона ответственности — они же, например, собирают деньги на дроны. Тут по совести. Для кого-то это [приехать на фронт] великий шаг, с человеком происходит трансформация, он становится ближе к коллективным изменениям, к общей идее. С таким можно потом строить страну, создавать что-то большое, что требует доверия друг другу. Поэтому мы отфильтровываем [артистов]. Пусть нас будет меньше, но это те, кто пойдет до конца.
Встреча с Зеленским, Залужный и тупик на фронте
— Когда Россия аннексировала Крым, вы жили в Москве. Когда Кремль начал полномасштабную войну, вы пошли воевать за Украину. Что изменилось за восемь лет?
— Все изменилось: обновилось мировосприятие и мировоззрение. 24 февраля я понял, что долгое время обманывал себя и не замечал очень важного фактора, который разросся до таких размеров, что его невозможно не увидеть, — это война. Мне стало стыдно за восемь лет, которые были до этого. Я понял, что все это время происходила война, которая уносила жизни украинцев. Причем лучших из лучших, потому что первыми на войну шли идейные люди. Они [уже тогда] понимали, что происходит в стране.
— Вы были на встрече президента Зеленского с деятелями культуры 10 марта этого года, там говорилось о противодействии российским нарративам. Это была ваша первая встреча с президентом?
— Когда он вступил в эту должность, да. До этого мы общались, когда он был продюсером. Я писал саундтреки для их передач (например, музыкальную заставку для передачи «Рассмеши комика», в которой участвовал Зеленский. — Прим. ред.).
— Какое впечатление он произвел на вас во время последней встречи?
— Нормальное. Правда, та встреча ни к чему не привела — собрались, послушали, но никаких изменений в культуре тогда не произошло. Возможно, другие приоритеты были. У нас особо надежд на ту встречу не было, потому что мы двигаемся самостоятельно, автономно. Помогают нам — класс, спасибо, нет — значит, будем продолжать сами.
— У вас в Instagram есть фото с главнокомандующим ВСУ Валерием Залужным. Как вы познакомились?
— Он мой главный непосредственный начальник. Я служу под его руководством. Встречался с ним, потому что «Культурный десант» разрастался и нужны были определенные дополнительные полномочия.
Залужный — человек с большой буквы. Это проявляется во многих моментах. Очень умный, мощный, стратег. Он далеко мыслит. Он думает про людей, и это важная особенность. Я считаю, что чем больше будет таких людей, тем лучше будет наша жизнь.
— Как на военных отражается конфликт между Зеленским и Залужным, о котором пишут медиа?
— Я бы не хотел это комментировать, потому что это происходит внутри нашей страны, а мы сор из избы не выносим, сами с этим разберемся.
— Заявления, что война зашла в тупик, пришла зима, демотивируют?
— Конечно, это влияет. Мы видим, что война заходит в клинч — я бы не называл это тупиком. Нужно пересмотреть стратегию. Это нормально, это часть военных событий.
Что касается зимы, то она приходит через каждые девять месяцев. Это циклы. Понимаем, что погодные условия будут хуже, одеваемся теплее, меняется тактика, где-то боевые действия немного замедляются. Я бы не делал из этого большую трагедию. Это что, первый раз, когда на фронте сложная ситуация? Вспомните вообще, с чего все начиналось, — пи***ы дошли до Киева. И что? Где сейчас они? Поэтому и тут разберемся.
Тодоренко, Лолита, Шон Пенн
— В прошлом месяце я говорил с Женей Синельниковым, режиссером-постановщиком «Орла и решки». Вот что он сказал о ведущей одного из сезонов, которая родом из Одессы, но переехала в Россию: «Тодоренко для меня умерла». Что вы думаете?
— Я вообще о ней не думаю, неинтересно.
— Правда, что именно вы ей сказали о том, что парня, с которым у нее когда-то были отношения, убили в Буче?
— Я не хочу говорить на эту тему. Я об этом рассказывал в Instagram. Мне неинтересен этот человек и все, что с ней связано.
— Вы режиссер и продюсер клипа «Шпилька-каблучок» певицы Лолиты Милявской. Какое у вас мнение о ней? Оно поменялось после войны?
— Да. Ее тоже больше нет в моем кругу общения, потому что человек понимает, что происходит, и подстилается под режим. Она старается быть удобной и не говорить лишнего.
— Вы работали с бывшим генеральным продюсером российского телеканала ТНТ и учредителем продакшена Medium Quality, который снимает шоу для интернет-платформ, Вячеславом Дусмухаметовым?
— Да. Мы сделали два шоу, но они не вышли. Одно было с Региной Тодоренко. Мы сняли «пилоты» (пилотные эпизоды, которые создаются для проверки потенциала проекта и его последующей продажи. — Прим. ред.), но они не пошли.
— Какое у вас мнение о нем?
— Он очень профессиональный, но очень плохой человек. Дусмухаметов — это Карабас-Барабас, злой гений. Он один из основных рупоров российской пропаганды. Даже не рупоров, а центров. У него очень мощный мозг, и он понимает, как это делать максимально эффективно через развлекательные программы. Он работает на российское правительство.
— Вы считаете, что все его шоу (например, «Что было дальше?») — это пропаганда?
«Что было дальше?» — русскоязычное юмористическое шоу, которое выходит на платформе VK Видео, ранее выходило на YouTube. В декабре 2022-го холдинг VK купил контрольную долю в студии Medium Quality, которой владел Вячеслав Дусмухаметов.
— Конечно. Они уничтожают человека в человеке. Вы сказали про «Что было дальше?». Это шоу про буллинг и унижение по национальному признаку или внешности. Это превращает человека в животное.
— В вашем Instagram есть пост, где вы стоите с известным американским актером и продюсером Шоном Пенном, там подпись: «Потом расскажу». Что это было?
— Меня просили сопроводить его на фронт, с этого началось наше знакомство. Мы до сих пор общаемся и сотрудничаем, но дистанционно: набираем его по FaceTime, он приветствует бойцов, вдохновляет, говорит приятные вещи. Мы еще песню с ним записали, скоро будем выпускать.
«Лукашенко давно пришло время быть локальным фермером где-нибудь в России»
— Давайте немного поговорим о Беларуси. У вас была сторис в Instagram, где вы показали украинского военного, который внешне напоминает Александра Лукашенко, и сказали: «Дорогие друзья-белорусы, слухайте. Если вам так нравится внешне Лукашенко, что вы так долго не можете от него избавиться, то я вам нашел отличную замену». С чего вы взяли, что белорусам нравится Лукашенко?
— Он же до сих пор управляет страной — значит, критической массе это подходит. Нужно работать с этой массой. Допустим, сознательной части общества — 20%, остальные — 80% (на самом деле в открытом доступе нет релевантных исследований на эту тему; реальное число сторонников Лукашенко в стране неизвестно. — Прим. ред.). И когда эти 20% идут и борются с режимом, тратят на это свои усилия, то режим побеждает. Но если эти 20% начнут прорабатывать те 80%, тогда процент несознательных будет уменьшаться. И дальше будет легче бороться с режимом. Это то, чего не хватает. Людей, которые недовольны и которые готовы что-то делать, значительно меньше, поэтому Лукашенко до сих пор при деле.
— Вам в целом понятна ситуация, в которой Беларусь и белорусы оказались после 2020 года?
— Я делаю выводы из того, что вижу в соцсетях, и того, что мне рассказывают белорусы, которые воюют на стороне Украине. Они говорили, до чего дошло в вашей стране.
Я считаю, что нужен максимум усилий [для сопротивления режиму Лукашенко]. Конечно, сначала Украина должна одержать победу — это будет сильный стимул. Это даст сил белорусам, которые готовы бороться и которые пойдут до конца.
— Вы знаете бойцов из полка Калиновского?
— Конечно. Мощные ребята. Большая им благодарность за то, что они воюют за Украину. Я понимаю, что их борьба тут — это в том числе война за свободную Беларусь.
— У вас есть такой стих: «Умер Лукашонка / И его душонка / Через испражнения / Вылезла наружу…» О чем он?
— Это было спланировано. Когда Лукашенко активно комментировал происходящее, делал какие-то вбросы относительно Украины, политической ситуации, мне нужно было немного проработать его в нашем информационном пространстве. Это был целенаправленный стих.
Давно пришло время быть ему локальным фермером где-нибудь в России. А Беларусь нужно отдать молодым, инициативным, продвинутым, прошаренным людям, которые готовы ее строить и делать из нее место, где хочется жить.
— Отношение к белорусам у вас изменилось?
— Критическая масса белорусов сейчас — это люди, которые не очень хотят бороться: «Не все так хорошо, как хотелось бы, но мы ничего не будем делать». Я уважаю тех людей, с которыми общаюсь, и тех, про кого они рассказывают, — сообщества, которые вынуждены сейчас зачастую жить и работать за пределами Беларуси.
— Что бы вы сказали белорусам?
— Пытаюсь вспомнить какие-то белорусские слова, которые я учил… Я бы сказал, что сила в единстве и в том, как мы взаимодействуем друг с другом. Даже когда нас меньшинство, а враг значительно больше, мы находим конструкции и стратегии, которые являются более эффективными и сохраняют людей. Поэтому я считаю, что за теми [борющимися] белорусами, про которых я говорил, правда и душа.
— Последний вопрос. Когда и как закончится война?
— Я не знаю, друг. Никаких прогнозов не делаю. Знаю одно: что пока она не закончится, я буду в сопротивлении и в войсках. Я буду каждый день работать и идти до конца. Мои друзья, мое окружение, моя команда — тоже. Это самое главное.
