В начале марта бойцы украинских диверсионных групп зашли на территорию Белгородской и Курской областей. В течение нескольких дней обе стороны сообщали об ожесточенных боях и взаимных обстрелах. Особенно пострадало белгородское село Козинка, находящееся на границе с Украиной.
Одним из военнослужащих, находившихся в Козинке во время обстрела, был Сталкер — 25-летний житель Петербурга, служивший на фронте парамедиком. Ему одному из немногих удалось выжить во время бомбежки, а позднее — сбежать из армии и уехать в другую страну.
Сталкер провел в зоне боевых действий и приграничных регионах меньше полугода. За это время он стал свидетелем множества военных преступлений со стороны руководства: отправки его и его сослуживцев в «штрафные ямы», расстрела украинских пленных и уничтожения Козинки без предварительной эвакуации мирных жителей.
О том, как оказался на фронте и через что ему пришлось пройти, Сталкер рассказал «Новой газете Европа».
Примечание редакции:
В распоряжении «Новой газеты Европа» есть фото и видео сбежавшего военнослужащего, копия контракта, военного билета и других документов, подтверждающих его рассказ. Редакция изменила имя собеседника в целях безопасности. При этом в условиях войны мы не можем полностью проверить достоверность информации, поэтому предлагаем относиться к материалу как к важному историческому свидетельству. Благодарим коллег из проекта «Идите лесом» за помощь в подготовке.
«Нас обманули»
В феврале 2022-го Ивана шокировала новость о начале полномасштабного российского вторжения. По его словам, он никогда не желал украинцам зла и всегда искал дружбы с ними.
«Я их считал очень близкими по духу и менталитету, мне нравилось их свободолюбие. Но было обидно, что они считают, что все русские — плохие, и желают им зла. Это не так. Много людей, желающих им помочь, и много сочувствующих. Я им зла никогда не желал. В день начала „СВО“ я звонил многим своим друзьям, и с теми, кто был рад этому, я серьезно поссорился», — говорит Иван.
В конце 2023 года его родственнику потребовалось срочное лечение. Иван попытался взять кредит, но ничего не вышло. В январе он увидел рекламу контрактной службы, в которой говорилось, что всем вступившим в армию сразу же дадут миллион рублей на руки. После долгих размышлений он решился пойти в военкомат.
«Там стояла куча таких же глупых людей, которые на все это повелись. В военкомате, как и всех остальных, нас обманули», — сказал Иван.
По его словам, он принципиально хотел поступить на службу парамедиком, чтобы спасать людей. Также у него был необходимый медицинский опыт. Но в военкомате в основном набирали штурмовиков, так что новобранца определили в группу эвакуации на базе 41-го мотострелкового полка. Он взял себе позывной «Сталкер».
Большинство других контрактников-добровольцев, которых Иван встречал в военкомате, признались, что решили отправиться на фронт из-за проблем с деньгами. Однако обещанные выплаты, судя по жалобам, многие в полном объеме и в оговоренный срок так и не получили.
«Самый запоминающийся из всех этих людей — мужчина 45 лет, контрактник. У него дочь болела раком и находилась за границей. У этого мужчины просто не было другого выхода, как подписать контракт ради этих выплат.
И на протяжении четырех месяцев ему ничего не платили, и его дочь не выжила. У нее был рак второй или третьей стадии, он не смог ее спасти и застрелился», — рассказал петербуржец.
Если служащий обратится в прокуратуру по поводу невыплаты средств, его могут отправить в штрафной батальон «Шторм», утверждает Иван. Ранее один из участников войны в Украине, которого завербовали в российской колонии, также рассказывал «Новой газете Европа», что за любое мелкое нарушение военнослужащих сажали в «подвал».
Были и те, кто, уже находясь в части, понимал, что служба по контракту завершается только по окончании войны в Украине, говорит Иван.
«Кто-то из-за этого даже совершал суициды, потому что не был готов к подобному. Особенно когда они впервые увидели войну, какая она есть. <…> Я был не просто свидетелем этого. Я тот, кто резал веревку, на которой висел боец», — рассказывает он.
Кем Иван был до войны
Ивану 25 лет, он вырос в Петербурге в семье священника. Свое детство он считает самым обыкновенным, упоминая «девчонок, татуировки, драки и мотоциклы».
«Если бы до войны меня кто-нибудь встретил, он мог бы увидеть меня в одном из двух образов: классическая одежда и пальто либо кожаная куртка байкера с джинсами. <…> Какое-то время я был хулиганом, часто дрался со сверстниками, гулял и веселился до ночи со своими друзьями, ездили на мотоциклах», — вспоминает Иван.
Молодой человек окончил воскресную школу, с тех пор часто посещал службы и проповеди. Он даже пытался поступить в духовную семинарию в Санкт-Петербурге, однако ему отказывали из-за внешности.
«В первый раз на собеседование я приехал на мотоцикле и в закрытой экипировке. Можно сказать, выглядел как типичный байкер. Им это очень не понравилось. А во второй раз им не понравилось то, что у меня имеются татуировки. <…> Мне говорили, что я не подхожу внешне. Я помню, что задал им вопрос: разве к Иисусу приходят не в любой одежде и не любой внешности? Они разводили руками, но были непреклонны в своем ответе», — вспоминает он.
Не менее важным занятием в жизни Ивана стал уход за животными. Из-за любви к ним он в 18 лет устроился в собачий приют. Заработанные деньги он тратил на медицинские курсы. Позднее Иван стал младшим медбратом и начал в том числе ухаживать за тяжелобольными людьми.
Во всем остальном Иван, как считает сам, ничем не отличался от сверстников: «Любил походы, обожал рыбалку. Я часто выезжал на природу со своим отцом. Занимался смешанными единоборствами. В общем, был обычным парнем».
В разговоре с «Новой газетой Европа» Иван попросил упомянуть свою любимую песню — «Маяк» группы «Грот» и Ольги Маркес (Alai Oli), выступающих против войны. В композиции, выпущенной в августе 2015 года, есть строки: «Раненого добить можно, не применяя силы. Сила нужна, чтобы выдержать вес носилок». По мнению нашего собеседника, песня способна вдохновить на «праведные поступки».
«Думал, что нахожусь в относительной безопасности»
Иван заключил контракт с Минобороны в этом январе. После начальной боевой подготовки его отправили в поселок Марковка под Луганском, где распределили в эвакуационную группу: он должен был помогать раненым сослуживцам покидать поле боя.
Одно из первых боевых заданий, на которое отправили Сталкера, проходило на Харьковском направлении. Он должен был эвакуировать российских военных. Именно там он получил первое осколочное ранение.
«Серьезно ранило меня, когда я ошибочно думал, что нахожусь в относительной безопасности. И вместо того, чтобы лежа волочь раненого, я, стоя на одном колене, искал в аптечке гемостатик, чтобы сделать тампонаду солдату. Услышал взрыв, даже не понял, что это было. Чувствовал пульсацию в разных частях тела, что-то теплое. А потом уже пришла боль. Но повезло, что важные органы не были задеты», — признался Иван.
Несмотря на ранение, военное руководство не отправило контрактника в госпиталь.
По словам Сталкера, в больнице он мог бы получить справку, позволяющую обратиться за компенсацией, но это было бы невыгодно Минобороны.
«Никто не хочет и не борется за то, чтобы солдат получил компенсацию за ранение. Я думаю, меня специально не отвозили в госпиталь. Минобороны это очень невыгодно, оно всячески пытается избежать этого», — рассказал контрактник.
«Спас и своих, и украинских солдат»
Хотя начальство запретило эвакуировать солдат противника, Сталкер, по его словам, пытался спасать не только российских, но и украинских военных. Некоторые бойцы ВСУ, боясь плена и того, что их застрелят, срывали с себя нашивки, утверждает Иван.
По словам собеседника «Новой газеты Европа», всего ему удалось вынести 19 человек: 15 из них выжили, еще четверо скончались от кровотечений.
«На меня стало ругаться начальство за то, что я спас как своих, так и украинских солдат», — вспоминает Иван.
Он объясняет недовольство командования тем, что для обмена России были нужны здоровые украинцы, в то время как он спасал и серьезно раненых.
Все эвакуированные украинские солдаты попали в плен.
По словам Сталкера, пленные проходят три этапа: вначале их задерживают в красной зоне, связывают и заматывают глаза скотчем, после чего селят в недостроенные блиндажи.
Затем их отправляют на ноль — самую отдаленную от боевых действий позицию. Позднее их перевозят в зеленую зону.
«Но если пленный пересекает границу России, то у него есть много шансов не испытать того, что испытывают пленные на нуле. За ними уже смотрит ФСБ и другие инстанции, которые по понятным причинам не могут себе позволить то, что позволяют себе обычные военные на территории „СВО“», — отмечает Иван.
«Нет разделения между пленными и своими»
Через несколько дней Сталкера вновь отправили в Марковку — именно там держат пленных. По словам контрактника, ему разрешили лечить украинских солдат, поскольку России нужен обменный фонд.
Он утверждает, что украинские пленные, находящиеся в Марковке, содержатся в ужасных условиях. Иван пытался оказать им медицинскую помощь, но все попытки были тщетны.
«Потому что у многих пленных открытые раны, и они находятся чуть ли не по колено или не по пояс в грязной воде. И как только ты начинаешь их лечить, у них все равно наступает некроз из-за того, что раны гноятся от постоянной влаги и грязи, и там поможет только ампутация и непосредственно нормальные больницы с нормальной санитарией», — утверждает Сталкер.
Иван отмечает, что яма, в которой держали как украинских пленных, так и «проштрафившихся» российских военных, представляет собой недостроенный блиндаж, куда сбрасывается различный мусор.
«В столовой, например, готовят на большое количество людей, скидывают туда обрезки еды, упаковки целлофановые, банки от энергетиков и все такое. Это все скидывается в яму, а затем туда заселяют пленных. Такая же отдельная яма есть для своих солдат. То есть там нет разделения между пленными и своими: если российский военный наказывается, то он наравне с этими пленными», — подчеркнул контрактник.
По словам Сталкера, во время ухода за украинскими пленными он делился с ними едой и сигаретами, а также давал им антибиотики. С некоторыми из них российскому контрактнику удалось установить дружеские отношения.
«Среди пленных был французский доброволец Андре, украинцы его называли Андрейка. И когда только-только во время „СВО“ начались обстрелы Украины со стороны России, Андре познакомился с украинской беженкой. Они влюбились и поженились. Его возлюбленная начала получать ВНЖ Франции. Но когда обстрелы усилились, Андре дал ей деньги, чтобы она помогла матери, которая находится в Киеве. И она уехала на свою родину, и там и погибла. И Андре приехал, чтобы за нее отомстить», — пересказал историю военнослужащий.
Иван продолжал ухаживать за Андре, но спустя несколько дней российского военного «сдали» свои. Его назвали «предателем родины», поскольку он стал «сочувствовать уродам». После этого Сталкера и самого отправили в «штрафную яму».
По его словам, в «штрафные ямы» попадали люди, совершившие преступления в армии, и те, кто высказывал сочувствие к Украине и пытался бороться с самоуправством офицеров.
Спустя пять дней, когда Ивана выпустили из ямы, он обнаружил, что блиндаж, в котором находились украинские пленные, полностью закопали. Многих бойцов ВСУ расстреляли, утверждает российский военный. По его словам, руководство боялось, что украинская сторона не примет тяжелораненых пленных при обмене, а потому решило убить их и освободить место для более здоровых бойцов. Найти подтверждения этой информации «Новой газете Европа» не удалось.
«Когда я узнал о произошедшем — а у меня и так нервы уже немножко сдавали после ямы — я обезоружил военного полицейского, стоящего возле блиндажа, и нанес ему тяжкие телесные, после чего сам оказался в роли пленного», — признался Сталкер.
«Вы не воюете, за что вам платить»
Ивана определили как штрафника в отряд «Шторм» на территории Белгородской области.
«Все посадки и пролески, которые находятся на территории Белгородской области, — это непосредственно постоянные пункты дислокации каких-либо отрядов „Шторм“. Там базируется очень много людей. Почти каждый пролесок, который находится возле трассы, между полями, — занят „штормовиками“», — рассказал он.
По словам Сталкера, в Белгородскую область отправляют всех штрафников (как объясняет руководство — для охраны границы). Иван же считает, что военных отправляют в приграничный регион, чтобы меньше им платить, поскольку Белгородская область в зону «СВО» не входит.
«На них таким образом экономят. Говорят: вы не воюете, за что вам платить. Хотя на самом деле „Шторма“ принимают участие в самых тяжелых боях», — подчеркнул контрактник.
«Был приказ бомбить абсолютно всю Козинку»
Что известно о Козинке
Бои за село Козинка в Белгородской области, по официальным данным РФ, начались вечером 14 марта 2024 года и завершились 20 марта. О попытках прорыва украинских диверсантов на территорию региона в целом оборонное ведомство сообщало по меньшей мере шесть раз — 12, 14, 16, 17, 18, 19 марта.
Вначале информацию о боях в Козинке распространяли провоенные телеграм-каналы, а также каналы диверсантов. По их данным, сражения начались 14 марта. На следующий день информацию о боях в Козинке подтвердило Минобороны РФ. Позже ведомство регулярно отчитывалось о боях в районе села.
16 марта в ответ на заявления российских властей о том, что диверсионные группы не проникали в российские села, Русский добровольческий корпус (РДК) опубликовал кадры, как утверждается, из Козинки.
19 марта Путин на коллегии ФСБ заявил, что все попытки прорыва диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) через границу России провалились.
В тот же день РДК опубликовал кадры боев, как утверждается, в Козинке. На них видно, как от домов в населенном пункте, предположительно, не осталось почти ничего. 20 марта Минобороны отчиталось о «полной зачистке» населенного пункта, заявив, что ДРГ потеряли до 650 боевиков, две боевые бронированные машины и две боевые машины РСЗО Vampire чешского производства.
«Кстати, села Козинка уже фактически не существует. Ни одного целого дома нет, по селу активно прилетает чугуний», — написал 20 марта автор провоенного телеграм-канала Alex Parker, заявив, что жилые здания «уничтожаются», поскольку диверсанты пытаются в них закрепиться. Он также предположил, что «подобная участь ждет и другие приграничные населенные пункты».
21 марта Минобороны РФ сообщило об ударе по украинским ДРГ в приграничном районе Белгородской области. В ведомстве утверждают, что попали по пунктам временной дислокации, живой силы и техники ДРГ. Где именно находились эти пункты, не уточняется.
По данным авторов Z-каналов, в Козинке состоялся «полноценный общевойсковой бой с применением артиллерии, авиации и тяжелой техники». После этого от населенного пункта «уже практически ничего не осталось».
Позже появились еще кадры от ДРГ (1, 2, 3). Подтвердить или опровергнуть их достоверность не удалось. Местные телеграм-каналы также публиковали ролики из разрушенного боями села.
Как писал военный обозреватель Bild Юлиан Рёпке, российская армия наносила по Козинке удары тяжелыми авиационными бомбами ФАБ-500 с комплектом УМПК. Журналист после просмотра фото и видео боев в Козинке пришел к выводу, что большинство домов в селе полностью разрушено.
2 апреля глава Грайворонского округа Белгородской области заявил о «вале» случаев мародерства, в том числе в Козинке.
10 апреля издание «Пепел» опубликовало видео из села Козинка. В трехминутном ролике, который был снят из окна движущегося автомобиля, видны частные и многоквартирные дома, поврежденные обстрелами. В некоторых зданиях разрушены целые подъезды, людей на улицах не видно. В частных домах открыты окна и ворота, на улицах валяется строительный мусор. Также автор ролика показал тела нескольких мертвых домашних животных.
В марте, во время прорыва украинских диверсионных групп в Белгородской области, Сталкера и его сослуживцев отправили в приграничное село Козинка. Его задачей была эвакуация раненых.
Как рассказывает Иван, военных отправили в Козинку, заранее зная, что те должны погибнуть. По его словам, многие отправились в обстреливаемое село из страха: они боялись сбежать, потому что не хотели столкнуться с жестокостью от командиров.
Сталкер утверждает, что российское военное руководство отдало приказ артиллеристам бомбить абсолютно всю территорию населенного пункта. Перед началом операции вопроса об эвакуации мирных жителей не стояло.
«Я получил очень тяжкие телесные за то, что я боролся, чтобы людей эвакуировали. Гражданских не хотели вывозить. Почему? Потому что если была бы эвакуация, то особенно жители Белгорода начали бы паниковать.
Чтобы люди не паниковали, наши власти молчат. Хотя увозить людей было необходимо, там очень много гражданских было, очень много», — заявляет военнослужащий.
Иван отмечает, что только один раз в Козинку приехала машина, чтобы эвакуировать местных жителей. Это было сделано непосредственно во время обстрелов.
«Нетрудно посчитать, сколько поместится людей в одну машину, и какое было население этой деревни. Эвакуировать надо было всех. Заранее. А не во время обстрела», — отмечает Сталкер.
Что еще известно об эвакуации
15 марта белгородский губернатор Вячеслав Гладков заявил, что жителей Козинки вывезли из села, «где есть серьезные разрушения» после обстрелов. Собеседник «Новой газеты Европа» из Белгородской области, имевший контакт с жителями Грайворонского округа (в него входит Козинка), подтвердил, что эвакуация из села действительно проводилась, но на добровольной основе. Официальные цифры погибших жителей Козинки не публиковались.
По словам Ивана, он лично находился в доме 70-летнего местного жителя. При обстрелах военный залез в подвал, но сам дедушка прятаться не хотел. После одной из атак пенсионер погиб.
«Моей задачей была эвакуация непосредственно раненых, и во время этого обстрела я пытался найти наших, чтобы проверить, есть ли „трехсотые“ (раненые. — Прим. ред.). На всех позициях, которые я обошел, были мертвые люди. Я взял второго человека из моей группы и начал уходить из села. Мы заходили в каждый дом проверить, нет ли там живых гражданских, но проверять было нечего, все дома были просто разрушены», — рассказал Сталкер.
Иван утверждает, что из сослуживцев, окружавших его в Козинке, спаслись только двое: он сам и его сослуживец.
«Из двух групп эвакуации (восемь человек) и четырех штурмовых групп (60 человек), которых мы должны были спасти в случае ЧП, и гражданских, что были на улице Мира, не выжил никто. <…> Также мы видели „двухсотых“ наших парней, которые просто лежали на территории частных домов, что им выделили. Во дворе были погибшие гражданские, в доме бутылки с водкой, и за столом сидит убитый офицер. Вместо того, чтобы прикрыться, они просто выпивали», — говорит контрактник.
Сам Сталкер считает, что его от смерти спасло «милосердие»: он вышел из дома погибшего пенсионера и обнаружил во дворе клетку с голубями, после чего решил выпустить их на волю.
«Мой друг меня очень торопил, чтобы мы побыстрее уходили: над нами летали дроны и снаряды. И у этого дедушки были голуби во дворе, в клетках. Я, прежде чем идти, хотел их освободить. Они находились низко. И я встал на колени, чтобы открыть каждую клетку. И когда я к ним наклонился, ударил снаряд, и осколки все полетели выше меня. Благодаря этому я и выжил», — признался он.
«Человек чести»
Иван пригрозил военному руководству, что публично расскажет об обстреле Козинки. В ответ его пообещали отправить на боевое задание в село Огурцово под Харьковом. Также военному сказали, что его застрелят во время вылазки.
Спастись Сталкеру удалось благодаря тому, что во время нахождения в Белгородской области застрелился один из командиров его батальона (редакции «Новой газеты Европа» известен его позывной, он не разглашается из соображений безопасности).
«Один из наших командиров был человеком чести. Как раз-таки из-за того, что он высказывал сочувствие к Украине и говорил о бессмысленности „СВО“, его сослали в „Шторм“. И ему дали приказ вести огонь по территориям гражданского населения. Он понимал, что, если нарушит приказ, его ждет тюрьма. Либо можно согрешить и выполнить его. Он выбрал третий вариант и просто застрелился», — рассказал Иван.
В этот день, по его словам, к месту базирования «Шторма» должна была прийти проверка. Из-за этого сослуживцы «Сталкера» отмывали полы и стены от крови покончившего с собой командира. Пока они были заняты уборкой, военнослужащий сбежал.
«Сначала я не знал, куда бегу. Потом мне уже помогла организация „Идите лесом“, мне удалось найти их контакт и связаться с ними», — признался Иван.
В одном из населенных пунктов Белгородской области сбежавшего военного приютила семья. По словам Ивана, после того, как они узнали, что он — дезертир, его сдали военным.
«Они неплохие люди, не злые. Но русские настолько боятся власти, что… Из-за страха они просто сдали меня, абсолютно не повинного перед ними человека. Хотя на самом деле никто меня на тот момент не искал», — рассказал контрактник.
Сталкеру удалось вовремя выпрыгнуть из окна и спрятаться в полях. Он сел на автобус и отправился в Белгород.
«Пусть твой побег превратится в паломничество»
Правозащитники помогли Ивану уехать из России. Меньше чем за неделю он проехал три страны, в которых никогда не был (маршрут не раскрывается из соображений безопасности. — Прим. ред.).
Родственнику, из-за болезни которого Иван и пошел зарабатывать деньги на фронт, все-таки сделали операцию. По словам военного, расходы помог оплатить один из его сослуживцев, которому выплатили компенсацию за ранение.
Иван держит связь со своим отцом, который служит священником. Отчасти благодаря ему и его наставлениям мужчина хочет стать паломником.
«Отец сказал мне очень умную мысль: пусть твой побег превратится в паломничество. Я не знаю, как это происходит, но где бы я ни оказывался, меня встречают очень добрые люди, христиане, и где бы я ни оказался, они меня водят в христианские святыни. Для меня это было очень важно — такая большая моральная поддержка», — сказал контрактник.
Сейчас собеседник «Новой газеты Европа» хочет получить беженство во Франции и стать там католическим священником, чтобы помогать тем, кто оказался в тяжелой ситуации. Его идея небезнадежна: в 2023 году французские власти официально позволили получить убежище россиянам, бегущим от мобилизации, а также дезертирам. На сегодняшний день беженство получили 19 таких россиян.
«Во Франции очень много католических групп, которые в том числе оказывают помощь третьим странам мира. Если я стану миссионером, у меня тоже будет возможность строить больницы или оказывать медицинскую помощь в лагерях беженцев, даже в зоне боевых действий, допустим, в Южном Судане», — поделился планами Иван.
Сейчас бежавший военнослужащий ищет способы попасть во Францию. Он признался, что находится в тяжелом материальном положении.
«Сейчас в плане личных ресурсов у меня все очень плохо. Я не знаю, что будет завтра. Как говорится в Библии: не думайте, во что вам одеться. И я заметил: если я перестаю часто об этом думать, не пытаюсь на этом фиксироваться, всегда находятся добрые люди, которые мне со всем этим помогают. А дальше будет видно», — подчеркнул Иван.
