Уроженец Курской области Михаил (имя изменено) до сих пор остается в Судже. Как он сам говорит — «между молотом и наковальней», между ВСУ и российскими войсками. «Новой-Европа» он рассказал, что переживают куряне, оказавшиеся «под ВСУ».
«Ну вот и [украинцы] пожаловали»
— В ночь на 5 августа я был в Гуево, это примерно в трех-четырех километрах до границы с Украиной. Мы с женой приехали, чтобы дядю поздравить с юбилеем, и остались на ночь. Утром 6-го числа мы проснулись от грохота. Выстрелы и взрывы звучали с северной стороны. Дядька едва глаза продрал и сразу пробормотал: «Ну вот и [украинцы] пожаловали». А у меня сразу мысль: «Если так, мы окажемся между молотом и наковальней». Я заорал на родственников, чтобы хватали необходимое и грузились в машину. За полчаса все загрузились, и мы поехали в сторону Куриловки, чтобы дальше в Суджу, там у меня дом.
Ехали по проселочным дорогам. В Куриловку доехали часа за три, там уже к эвакуации готовились. Хотя на тот момент там взрывы звучали где-то далеко, а выстрелов вообще слышно не было. Но все равно люди хотели уехать как можно дальше.
В Суджу мы приехали около пяти вечера. Паники в городе не наблюдалось, но видно было, что люди напряжены. Около девяти вечера по радио Суджи сообщили, что украинцы вторглись в Курскую область, но доблестные российские войска им уже дали отпор. Дальше два дня августа прошли, как обычно, хотя взрывы стали звучать значительно ближе. Еще пару раз выступал Слащев, говорил что-то обнадеживающее. А вот 9-го как прорвало.
У меня дом стоит не в центре, а ближе к окружной дороге, которая огибает Суджу, это магистраль Курск — Сумы. С самого утра по этой дороге просто на огромной скорости начали носиться машины, потом поток стал гуще, скорость поубавилась, но было ясно, что это люди из приграничья в Курск бегут. А потом нам объявили по радио, что для тех, кто хочет эвакуироваться, будут предоставлены автобусы, которые прибудут на Привокзальную площадь.
После этого Суджа стала напоминать взъерошенный муравейник. Я сперва тоже начал собираться и своих подгонять. А потом дядька мне говорит: «А на [кой черт] куда-то ехать? Ну, придут х*хлы — и что? Не будут же деревни с жителями жечь?» А в Курске нам все равно приткнуться было негде, у родственников в двух комнатах пять человек живет. Решили оставаться в Судже. Думали, что х*хлы или сами скоро уйдут, или наши их выбьют. Я пытался говорить, что если начнут выбивать, то мало никому не покажется. Сам хотел уезжать. Но подвела машина, она просто не завелась. На автобус мы тоже не пошли. Так и оказались в зоне оккупации.
10 августа мы опять проснулись от выстрелов, но уже совсем рядом. Выглядываю в окно — и вижу троих российских солдат, метались по улице. Потом один упал, а двое в соседний дом заскочили. И буквально через полминуты я увидел вэсэушников. Вооружены какими-то не очень длинными автоматами с полусогнутыми рожками.
Броники, разгрузки, на бедрах кобуры у кого с пистолетом, у кого с кинжалом, на головах полусферы, а не обычные каски. Три человека к дому рванули, где русские спрятались, еще двое тут же присели и окрестные дома, в том числе и мой, на прицел взяли.
Я от окна отпрянул.
Дядька мой со второго этажа тоже все видел. Вэсэушники подошли к дому, в котором русские солдаты спрятались, к двери и к окнам. Тот, кто у двери был, крикнул: «Выходим без оружия!» Из дома что-то ответили, тогда те, кто под окнами стоял, забросили в дом гранаты. Мне это дядька рассказал, я сперва возмутился, в доме-то гражданские могли быть. А потом вспомнил наши зачистки в Чечне, я там воевал. Нас тогда тоже не особо интересовало, есть ли в доме женщины и дети, своя жизнь дороже, на войне это быстро понимаешь.
Грохнул взрыв, украинские штурмовики ворвались в дом, через минуту вышли, один что-то говорил в рацию, она у него на левом плече висела. Еще через пару минут подъехал Land Cruiser, только переделанный. Вместо крыши наварена труба, на ней крупнокалиберный пулемет. Бампер тоже усилен. Из дома вынесли два тела и погрузили в джип. Того, которого подстрелили первым, тоже в машину загрузили. Когда затаскивали, тот, видимо, очнулся и закричал. Думаю, и те, кого из дома вытащили, тоже живы еще были. Зачем им трупы забирать?
«За периметр не выпустим»
Джип уехал, а штурмовики стали в дома стучать, в том числе и в мой. Я сам открыл, меня отшвырнули, двое побежали внутрь, еще один на второй этаж: «Военные в доме есть?» Я помотал головой. «Телефон, живо!» Отдал мобильник. Другой вэсэушник сверху закричал: «Чисто!» Третий голос — из кухни: «Чисто».
«Телефоны собрали?» — крикнул тот, что со мной разговаривал, я так понял, офицер. «У меня норм», — откликнулся тот, что был на кухне. Там находились мои жена, девятилетний сын и мама. Дядя с женой и двумя дочками, 11 и 14 лет, были на втором этаже. Тут офицеру что-то сказали по рации, я не понял, он ответил: «Принято». И дальше мне сказал: «Через пару минут у вас будет отключено электричество, газ тоже отключат, но не [пугайтесь], умирать не оставим, необходимым обеспечим. Но за периметр пока не выпустим». Дальше они все выскочили. Меня больше всего удивило, что они по-русски говорили без малейшего акцента.
Электричество действительно вскоре вырубили, мы в это время как раз холодильник инспектировали. Выяснилось, что продуктами долгого хранения мы не озаботились. То есть кое-какая заморозка была, без электричества ее следовало готовить в первую очередь. А вот разных круп, макарон, сахара, чая и кофе, консервов почти не было. И опять дядька меня удивил. Говорит, двигаем в «Пятерочку», если не работает — так возьмем, пока остальные не прочухались!
Возле магазина стоял вэсэушник, только его экипировка была существенно ниже качеством, чем у тех, кого я уже видел. Как оказалось, его возле магазина поставили, чтобы мародерства не допустить. Причем со стороны оставшихся в Судже наших.
В самом магазине электричества не было, но торговля шла. Три девушки на калькуляторах рассчитывали цену, народ расплачивался русскими деньгами. Само собой, никаких чеков не выдавали.
Все брали, само собой, консервы и прочие продукты длительного хранения, в том числе и собаче-кошачий корм. Мы с дядей едва не опоздали, но все-таки успели. Набрали штук тридцать банок разных консервов.
Крупы и макарон почти не осталось, но мы ухватили четыре пачки. Затарились сахаром и солью. В общем, закупились на всю мою наличку, вышло примерно около 27 штук. Погрузили в магазинную корзинку, так с ней к дому и покатили. Почти все так делали.
Магазин был открыт и на следующий день, но покупателей уже не было. Все съестное смели, а другое никого не интересовало. Так что 13 августа он окончательно закрылся, как и все остальные в Судже.
По пути домой с тележкой я услышал выстрелы и собачий визг. Подумал, что вэсэушники по собакам стреляют. Оказалось, они не по собакам стреляли, а по цепям, на которых собаки сидели! Хозяева, когда уезжали, даже с цепи собак не отпустили. А так собаки хоть какую-то еду найдут и из луж смогут попить. Не хочу сказать, что этот поступок заставил меня полюбить ВСУ. Я видел, как они стреляли в наших солдат и бросали гранаты для «зачистки». А жена, когда ходила к колодцу за водой, видела, как из дома вытащили и избили какого-то мужика. Но поведение оккупантов в Судже сильно отличалось от того, что я читал про российских солдат под Киевом.
Раньше я даже не подозревал, насколько мы зависим от информации. Отсутствие новостей убивает быстрее, чем голод. Конечно, украинцы забрали не все мобильные телефоны. И даже отсутствие электричества не останавливало. Первые дни (примерно до 16 августа) люди умудрялись заряжать телефоны от автомобильных зарядок и выходить в сеть. Частицы информации просачивались, но моментально обрастали такими подробностями, что никто уже не мог сказать, где правда, а где слухи.
Да и то, что первоначально выдавалось за правду, не всегда ею оказывалось. Новости ведь искали там, где привыкли, то есть на российских сайтах и из «ВКонтакте», а там такая лажа иногда появлялась, что просто не описать.
Но украинцы время от времени снова проводили зачистки и обыски, особенно там, где частенько запускали двигатели автомобилей. Снова изымали телефоны. Иногда жестко, доходило до побоев, но вроде никого не убили.
У них [украинцев], похоже, имеется какая-то аппаратура, которая фиксирует соединения. Ко мне пришли адресно после того, как я первый раз позвонил. Я кочевряжиться не стал, не обнаруженный при первом обыске айфон отдал и два пауэрбанка. А вот кнопочную «Нокию» сохранил. Но звоню по ней только в крайних случаях и где-нибудь подальше от дома.
Основными поставщиками информации стали украинские солдаты. Но они хоть особо не грубят, но и новостями делиться не хотят. Впрочем, можно просто подслушать, потому что говорят они не на чистом украинском. А на смеси украинского и русского, очень понятной.
После 16-го сотовая связь в городе пропала. Вышка стоит на месте, значит, просто включили какие-то подавители сигнала. Но если отойти к трассе (это примерно 1,5 км от города), связь появляется. Украинцы не дают двигаться только в сторону линии фронта. Вглубь «их» территории и по городу перемещаться можно свободно. Но и близко к своим укреплениям тоже не подпускают.
Украинские военные почти сразу после занятия Суджи стали оборудовать огневые точки вокруг города. И вот их точное расположение узнать не позволяют. А судя по тому, что туда даже бетономешалки подгоняли, оборудовали их капитально. 17 августа я видел, как утром в сторону России проехала колонна дальнобойной артиллерии. Я сосчитать не успел, но не менее десяти орудий довольно большого калибра.
Дядя говорит, что его знакомый, который добирался до Суджи из Куриловки, видел семь машин с «Градами» на трассе Курск — Сумы. Она немного в стороне от города проходит. Но я их не видел и даже пока не слышал. Уж залп «Града» ни с чем не спутаешь. И хотя тут постоянно что-то громыхает, но это северо-восточнее нас. К нам ракеты пока не долетают, но спать все равно этот постоянный грохот мешает.
Цемент для бетона брали из строительных магазинов в Судже, но, возможно, и свой привезли. Массового мародерства не было, но понемножку трофеи украинцы все-таки берут. У моего соседа в каждой комнате по плазме висело. Пару дней назад зашел к нему — телевизоров уже не было. У другого соседа, который с семьей из города на Lexus уехал, в гараже Mercedes Geländewagen стоял. Так вот пришли два украинских военных с каким-то гражданским, тот джип вскрыл, покопался внутри, завел его, и украинцы на нем и укатили.
Местные тоже пытались в оставленные дома и квартиры проникать на предмет чего-нибудь украсть. В основном еду. Но патрули бдили и такие действия пресекали. У тех, кого ловили в первый раз просто с продуктами, добычу отнимали и предупреждали, что воровать нехорошо. А вот те, кого ловили с ценными вещами или повторно, предупреждением не отделывались.
Некоторых увозили из города, а куда — никто не знает. Но большинство просто наказывали на месте: кулаками и ногами. Может показаться, что это жестоко, но зато в городе массового мародерства не было.
Когда здесь появилась комендатура, я тоже точно не зафиксировал. Примерно числа 15-го. Стали привозить воду в 20-литровых баклажках. Нам, в частном секторе, полегче, потому что у некоторых домов свои колонки имелись, а вот тем, кто в многоквартирных домах живет, тяжко. Остались ведь в основном те, кто не особо мобилен: старики, больные, женщины. Ну потом еще из приграничных сел прибежали. Дядя говорил, что и из Гуева кого-то видел, и из Куриловки, из других деревень. В городе все-таки легче, чем в деревне. Так вот представь, что значит для старика пройти пару км, чтобы литр воды набрать. А те, кто не в Судже жил, даже и не знают, где воды набрать можно. Таким и организовали раздачу воды. А числа с 16-го стали и продукты завозить, бесплатно раздают.
С появлением комендатуры появились и медики. Украинские врачи приехали, кое-кто из местных врачей тоже работать пошел, несколько скорых даже пустили. У меня одноклассница фельдшером на скорой раньше работала, говорит, что сама пришла в комендатуру (ее в здании администрации расположили, но это чисто для гражданских, говорят, что есть еще и военная, но где она находится, я точно не знаю) и сказала, что врач и готова работать. Ей пообещали продукты и воду прямо на дом доставлять, ну и лекарства для дочки (у ее дочки астма) и мамы (та уже старенькая, почти не ходит, из-за нее, собственно, моя одноклассница и не уехала) тоже в первую очередь. Ну, лекарства она теперь и сама может привезти, говорит, что скорые довольно хорошо лекарствами снабжают.
Телефонные линии не работают, единственный вариант связи: рации у украинских военных. Они и вызывают скорые при необходимости. А так местные сами в больницу добираются. Там украинские врачи прием ведут. Правда, какой-то узкой специализации нет, в основном хирурги да терапевты, но даже это большая помощь.
А еще до появления комендатуры у нас была одна проблема, которая называлась «дерьмо». В Судже даже в частном секторе центральный водопровод и туалеты в домах. А что делать, если воды нет? Мы-то эту проблему сразу решили, выкопали яму, обнесли ее досками, и вот «удобства на улице» готовы. А тем, кто в многоквартирных домах живет, пришлось как-то выкручиваться. Асфальт ведь кругом, яму просто так не выроешь.
И вот тут опять же украинцы помогли. Привезли несколько биотуалетов. Судя по рекламе на них, где-то в российских селах изъяли, где они не нужны были из-за отсутствия жителей. Во-вторых, помогли обустроить туалеты на улице. Я видел, как такое строительство происходило. К многоквартирному дому, где обустроилось человек сто, подъехал военный грузовик. Сгрузили довольно много досок, ломов штук пять, несколько лопат, ящик гвоздей.
Потом украинец в мегафон на нормальном русском проорал что-то типа того, что самим не противно в дерьме захлебываться? А если надоело, то вот вам инструмент, и оборудуйте нормальной ватерклозет. К вечеру недалеко от дома уже стоял туалет, и даже с отдельными входами «М» и «Ж».
Очень плохо с сигаретами и спиртным. Впрочем, самогонкой кое-кто уже приторговывает. В основном, те, кто успел перед вторжением сахаром для варки варенья запастись, а теперь на другое его пустил. Черный рынок в Судже тоже имеется. У многих пенсионеров «гробовые» в матрасах были запрятаны, вот их сейчас потихоньку и тратят. Но где-то уже идет обмен драгоценностей или дорогой бытовой техники на натурпродукты. Украинцы продовольствие поставляют, но не сказать, чтобы от пуза. Так что многие все-таки пытаются дополнительно что-то выменять. Консервы, крупу, опять же сигареты (это в основном у тех же украинцев), ну и спиртное.
Пару раз видел журналистов. Вернее, бронежилеты с надписью Press в окружении бойцов ВСУ. Местные с ними общаются очень неохотно. Во-первых, все прекрасно понимают, что украинцы в конце концов отсюда уйдут, а вернувшиеся российские власти могут потом во всех грехах тех, кто на камеру засветится, и обвинить. Во-вторых, присутствует очень большая обида именно на российские власти. Потому что как ни крути, а нас здесь бросили. Причем те, кто обязан о нас заботиться (полиция, которая типа «служить и защищать»), слиняли самыми первыми. Задолго до того, как в Судже украинцы появились. Все властные органы, администрация, прокуратура, судьи, полицейские, всякие инспекции сдернули одними из первых. Между собой об этом говорят открыто и матерят чиновников, но сказать на камеру все равно боятся. Но факт есть факт. Нас бросили.