В Волынской области работает единственный пункт пропуска между Украиной и Беларусью. Его пересекают украинцы с оккупированных РФ территорий — те люди, у кого нет документов или денег, чтобы ехать через Европу. Репортаж DW.
Первой беларусско-украинскую границу пересекает 70-летняя женщина по имени Любовь. С чемоданом она маневрирует между противотанковыми ежами и, в конце концов, добирается до волонтерского пункта. Внутри тепло, волонтерка готовит кофе. Любовь тем временем вынимает из сумочки красную помаду и красит губы.
Женщина — из села под Мариуполем, ее сыновья и внуки живут в Одессе. До полномасштабного вторжения РФ в Украину она ездила к ним несколько раз в год. «Села в Мариуполе в автобус — и на утро уже в Одессе», — вспоминает Любовь. После того как российская армия оккупировала часть восточных и южных областей Украины, семью разделила линия фронта. Чтобы добраться до Одессы, женщина должна была ехать через Россию и Европу.
Кроме того, с началом полномасштабной войны закрылись пункты пропуска на линии разграничения с аннексированным РФ Крымом и самопровозглашенными ЛНР и ДНР. Прекратили работу и пропускные пункты на границе Украины с Россией и Беларусью. В то же время украинцы могли выехать с оккупированных территорий через пропускные пункты в Васильевке Запорожской области и на российской и беларусской границах — «Колотиловка — Покровка» и «Мокраны — Доманово».
Россия перестала пропускать людей через Васильевку уже в конце 2022 года. А в августе этого года закрылся и пограничный переход «Колотиловка — Покровка» в Сумской области — из-за начала боев в Курской области. Теперь жители оккупированных территорий, у которых нет документов или денег, чтобы ехать через Европу, пересекают беларусско-украинскую границу в Волынской области.
«У меня там больше никого нет»
Любовь выезжает из оккупации впервые. «Я думала, что это быстро кончится. Ждала-ждала и не дождалась», — говорит женщина. Она решилась на дорогу, потому что соскучилась по детям и внукам — не видела их уже три года. Кроме того, женщина уже не в силах заготавливать дрова на зиму. «У меня там больше никого нет. Вот и уезжаю», — добавляет она.
В интернете Любовь нашла перевозчика — его услуги стоят 300 евро. Вместе с другими людьми ехала на автобусе через Россию в Беларусь, до границы с Украиной. Дорога с ночевкой заняла два дня. Расстояние между беларусской и украинской границей — два километра — шла пешком. «Но, слава Богу, у наших пограничников есть тачанка. Они загрузили туда мою сумку. И меня предлагали на той тачанке повезти», — смеется Любовь.
После этого женщину проверили представители украинских правоохранительных органов. Она не стала скрывать, что у нее есть российский паспорт. Говорит, что вынуждена была его оформить, чтобы получать пенсию. «Я получаю 16 тысяч рублей. А уголь стоит 40 тысяч. Поэтому мне нужно было почти три месяца не пить, не есть, а только собирать на уголь. Плюс дрова и электроэнергия», — жалуется Любовь. «Жизнь изменилась, люди изменились. Я этого не опишу», — рассказывает женщина и добавляет: «Я не могу об этом говорить».
«Выбросили из собственного дома»
Многие избегают политических тем и соглашаются говорить только анонимно. Среди них — Ирина, которая приехала на пропускной пункт, чтобы встретить свою 83-летнюю свекровь из Луганска. «Ее выбросили из собственного дома, — возмущается женщина. Дом отобрали, он им просто понравился». Ирина пыталась отстоять жилье свекрови, звонила российскому военному, который представился «полковником Алексеем». «Сказал: пусть она отдаст ключи, нам нужно провести определенные мероприятия», — пожимает плечами женщина.
Ирина переживает, перенесет ли свекровь дорогу — из-за стресса у нее ухудшилось здоровье. Когда пенсионерка наконец-то пересекает пропускной пункт, на ее лице не видно никаких эмоций. Она идет в пункт, где волонтеры общественной организации «Плуритон» регистрируют прибывших. Копается в карманах, но не находит паспорта. У пенсионерки начинается истерика. Невестка и волонтеры пытаются успокоить ее, но тщетно. В конце концов, та находит документ в сумке. Пенсионерка воспользовалась этим пунктом пропуска как самым быстрым и дешевым способом выехать из оккупации. Однако многие едут сюда, потому что именно здесь пропускают украинцев без документов.
«Меня не пустят, потому что я — россиянка?»
Через этот пункт вернуться в Украину могут не только жители оккупированных территорий, но и украинцы и их дети, проживавшие в других странах. Например, у 6-летней Светланы только российские документы — она родилась в Карелии. В волонтерском пункте на границе девочка пьет чай вместе с мамой Яной и 14-летним братом Артемом. Еще в 2013 году Яна вместе с мужем и тогда еще трехлетним сыном переехала из Херсона в Россию, чтобы ухаживать за свекром. Женщина родила дочь, устроилась коррекционным педагогом в местную школу.
Когда Россия начала полномасштабное вторжение в Украину, а родители Яны оказались в оккупации в Херсоне, женщина решила вернуться домой. «Я должна была учить детей любить свою страну. А я не могу этому научить, потому что моя страна другая. Я не могу переступить через себя», — объясняет женщина. Ее муж уехал в Финляндию — из-за угрозы мобилизации в российскую армию. «Говорил: если придет повестка, я надену лыжи и пойду лесом», — вспоминает Яна.
«Мы не поддерживаем политику России», — добавляет она. В то же время женщина долго не решалась на выезд — из-за российских документов дочери. «Меня не пропустят, потому что я — россиянка?» — смеясь, вспоминает вопрос дочери Яна.
Теперь Яна с детьми планирует ехать во Львов. Там их ждут бабушка с дедушкой, которые выехали из Херсона. Семья еще не определилась, где будет жить дальше. «Начнем все сначала», — делает вывод Яна.
«Почему не хотите остаться в России?»
После пересечения границы путь не заканчивается. Большинство прибывших проедут еще сотни километров на восток или юг — где живут их родные и друзья. 23-летняя Алина, которая выехала из Мариуполя, направляется в Одессу. Туда она переехала еще до начала полномасштабного вторжения. Этим летом впервые за три года девушка навестила своих родителей, оставшихся в Мариуполе. «Как они там живут? Выживают», — коротко отвечает Алина. Ее мама работает в парикмахерской, папа — строитель. «Другой работы там сейчас нет», — добавляет девушка.
В Мариуполь Алина ехала через Украину, Польшу, Беларусь и Россию. Дорога заняла пять дней и стоила около 700 евро. В Россию и на оккупированные территории Алину пропустили без проблем — у нее есть местная регистрация. «Мариуполя, который я помню, уже нет. Он совсем другой», — сдержанно описывает свой родной город Алина. С грустной улыбкой она вспоминает вопрос российского пограничника, выпустившего девушку из оккупированной территории: «Почему не хотите остаться в России?»
«Там многие ждут Украину»
После регистрации прибывшие получают справку о пересечении «временно закрытого» пункта пропуска «Мокраны — Доманово». Далее волонтеры общественной организации «Помогаем выехать» оформляют людям одноразовую выплату от Норвежского совета по делам беженцев и выдают стартовые пакеты украинских операторов мобильной связи.
С новых номеров люди сразу же звонят родным. «Я уже в Украине! Дышу украинским воздухом, — выкрикивает пенсионер Александр. По ту сторону трубки — его жена, которая добралась до Киева несколькими днями раньше. — Успокойся, не плачь!»
Супруги выехали из Алчевска, что в самопровозглашенной ЛНР. На границе с Эстонией Александра не пропустили — у него нет украинского загранпаспорта. Мужчина вернулся в Беларусь и пересек границу там. «Этим летом мы сделали консервацию. Но для кого? Вся родня здесь, — так Александр отвечает на вопрос, планирует ли он вернуться домой. — Раньше мы только огурцов 50 банок закрывали и за зиму все съедали. А теперь — в подвале стоит».
Люди собираются у автобуса — он отвезет их в Ковель, ближайший город. Александр рассказывает о своих котах, которых пришлось оставить на соседей. Разговор о домашних животных живо подхватывают другие. «Некоторые считают, что мы предатели. Но в душу никто не заглянет — как мы там живем и почему живем», — говорит Александр. «А вообще я вам передам — там многие ждут Украину», — добавляет мужчина и идет помогать грузить чемоданы в автобус.
«Может, уже и дома нет»
Самая маленькая сумка у 59-летнего Владимира. Он приехал сюда из больницы в Скадовске Херсонской области. Мужчина — из села Казачьи Лагери возле Алешек. В больницу он попал несколько месяцев назад — после того как во дворе разорвался ударный дрон. «С обеих сторон летело», — вспоминает Владимир.
Мужчина хочет добраться до Херсона, где его ждет семья — дочь, трое внуков и две сестры. Раньше он часто к ним наведывался. «Из Казачьих в Херсон — около часа. А сейчас? Сейчас уже вторую неделю еду», — вздыхает Владимир.
Он хочет побыть с семьей и продолжить лечение — у него травма позвоночника и сломанные ребра. «Они говорят: мы приехали вас освобождать. А от чего нас освобождать? Мы раньше здесь жили, работали. А теперь все разрушили, — вздыхает мужчина. — Тогда дрон мне только кухню разрушил, а сейчас — я не знаю. Может, уже и дома нет».
«Мы не виноваты, что там остались»
Сегодня в Ковель отправится четыре автобуса — с 44 пассажирами. Волонтеры закончат работу после полуночи. Беларусские пограничники пропускают людей, пока не стемнеет, поэтому украинские должны работать до последнего человека.
Волонтеры везут людей во временное убежище в евангелической церкви «Благовестие». Здесь их кормят и помогают им купить билеты на поезд или автобус. Те, кто едут на следующий день, могут здесь заночевать.
70-летняя Любовь, с которой мы говорили еще с утра, уже отдыхает. Следующим вечером она поедет к сыновьям в Одессу. Но уже весной планирует вернуться домой, в село под Мариуполем. Пропускной пункт «Мокраны — Доманово» работает только на въезд в Украину. Так что обратный путь будет еще длиннее и дороже — через Европу.
Женщина опасается остаться и потерять свой дом. Ведь оккупационные власти могут конфисковать жилье, в котором никто не живет и которое не переоформили по российским правилам. Это одна из причин, почему украинцы возвращаются на оккупированные территории.
«Мы же не виноваты, что мы там остались, на этой территории», — говорит Любовь. Она не допускает и мысли, что не сможет вернуться домой. «Я не хочу, чтобы у меня отобрали дом. Все мои вещи, фотографии. Чтобы в них рылись», — добавляет женщина.