У воюющих в Украине российских военных повышенным спросом пользуются секс-услуги. А где спрос, там, как известно, и предложение. Если в феврале 2023 года на всю Луганскую область приходилось не больше десятка вовлеченных в проституцию женщин, приехавших на заработки из России, то нынешней осенью их уже не меньше трехсот. Очень сильно выросли и расценки, сейчас они сопоставимы с московскими. Об этом в своем исследовании пишет «Вёрстка», которая поговорила с военнослужащими и женщинами, вовлеченными в проституцию, и изучила, как устроен рынок секс-услуг в зоне боевых действий.
Полностью материал можно прочитать на сайте издания. Мы публикуем сокращенную его версию.
От 500 тысяч в месяц (около 5 тысяч долларов) до полутора миллиона российских рублей (почти 15 тысяч долларов) в неделю зарабатывают секс-работницы, которые приезжают на оккупированные территории Украины. 99% их клиентов — российские военные, которые охотно тратят на женщин свои высокие зарплаты. Секс-работницы приезжают к окопам, на блокпосты и в сауны — нередко, чтобы за 15 тысяч рублей в час (150 долларов) просто послушать, как солдаты и офицеры больше не хотят воевать.
«Сначала ехать боялись. Но когда они увидели, что тут за неделю зарабатывают по полтора миллиона, начали размышлять: „А может, и не так там бомбят…“» — рассказала изданию 25-летняя Марьяна, которая одной из первых сменила Москву, Сочи и Красную Поляну на зону боевых действий. В Луганск она приехала в феврале 2023 года.
«Когда поняли, что жить и работать можно, и даже без менеджера, есть дома с охраной и консьержами, то сюда ринулось много народа», — подтверждает другая собеседница «Вёрстки» Алина.
Большинство секс-работниц приезжают в оккупированные регионы «на вахту». Как правило, снимают на пару недель или на месяц жилье в Луганске, Донецке, Мариуполе, Бердянске или Мелитополе.
Клиентов в основном находят через чаты знакомств в Telegram. Есть и каналы, в которых публикуют исключительно объявления от секс-работниц и «агентств» с расценками, фотографиями и контактными данными.
99% клиентов на оккупированных территориях — российские военные
«У гражданских просто нет такой зарплаты», — уточняет одна из собеседниц «Вёрстки». Цены на секс для военных, по ее словам, «московские», 15−20 тысяч российских рублей в час (примерно от 150 до 200 долларов). Ночь — восемь часов с секс-работницей — стоит от 70 до 120 тысяч рублей (от 700 до 1200 долларов).
Среди других услуг:
— стриптиз +5000 (50 долларов);
— окончание на тело +5000;
— окончание на грудь +5000;
— куни +10 000 (100 долларов);
— эротический массаж +5000;
— поиграться вместе с вибратором +5000;
— поцелуй +2000 (20 долларов).
Самый популярный вид отдыха у российских военных — секс за деньги в саунах, потому что отпроситься помыться легче, чем просто получить у командира выходной. Такая услуга стоит 20 тысяч российских рублей в час (без малого 200 долларов).
Рассчитываются обычно наличными, говорят собеседницы «Вёрстки».
Если клиентов для женщины выбирает сутенер, заработок делится 50/50. Есть и другие минусы. «Когда я работала с сутенером, ко мне приходили все — начиная от беззубых и заканчивая старичками, толстячками… А когда выбираешь сама, у меня все теперь как из подборки инстаграма. Я всегда прошу заранее скинуть фотографию и на вопрос клиента, по взаимности ли встреча, честно отвечаю, что да, по взаимности».
«Каждый второй заказ — это просто сесть и поговорить»
Военным нужен далеко не только секс, считают опрошенные «Вёрсткой» секс-работницы и неохотно подтверждают сами военнослужащие. «40% времени занимает наша работа, а остальное время вы сидите с ним, выпиваете, а он изливает душу, как ему тяжело, как это все надоело, когда же это все закончится, — говорит одна из собеседниц. — Один раз мы так с подружкой 8 часов у них сидели, выпивали, разговаривали, а секса не было. Но они все равно заплатили».
Главное, что чувствуют военные — это вина, утверждает Марьяна. «Почти все их истории — о товарищах, которых они не спасли, а могли бы, не перевязали, не подползли… У большинства есть или брат, или друг погибший, и они плачут. Мол, что я скажу его маме, что я скажу его девушке, я до сих пор молчу и не рассказываю им».
Другие чувствуют себя виноватыми за купленный секс — и как будто оправдываются: «У меня есть жена, но я не считаю, что это измена! Меня на боевом убьют, а я не успею получить удовольствие! Мне не стыдно».
Некоторые из клиентов Марьяны на войне с 2022 года, все они, по ее словам, уставшие: затянулось «все это» так, как они не рассчитывали. «Те, кто пришел недавно, не готовы к тому, что вокруг по-настоящему убивают людей, и говорят они одно и то же: „Бл*дь, я ожидал другого… Я не хотел воевать, я не хотел убивать… Я убил, а он мне снится, что мне с этим делать“. Мне кажется, у 90% моих клиентов есть чувство сожаления. Они все пошли за деньгами и не думали, что им придется делать грязную работу. Равнодушные 10% — это командиры, они уже Сирию прошли, им все эти переживания уже неинтересны».
Многие клиенты, по словам собеседниц «Вёрстки», говорят: «у меня никого нет», «я груз-200», «мне нечего терять».
«Я в такие моменты их жалею, и после встречи пишу иногда, как дела, все ли хорошо. Мне их жалко. Вообще я приехала сюда и, можно сказать, спилась. Надо же с ними пить. Ну и я не могу это все слушать, если не пить. А я непьющая была. Но теперь мне приходится. Они в компании сразу говорят: „Остаются те, кто пьют. Нам пьющие нужны“. Но мне очень тяжело после таких разговоров», — рассказала одна из девушек.
«Именно общаясь с проститутками в Донецке я понял, что умею общаться теперь только с военными, — говорит один из контрактников. — Когда в принципе „ДА — НЕТ — ТАК ТОЧНО — РАЗРЕШИТЕ ОБОС*АТЬСЯ“ ты знаешь куда лучше, чем простое общение…»
По словам одной из секс-работниц, каждый второй ее заказ — это «просто сесть и поговорить, потому что, кроме мужиков и трупов, они там ничего не видят». Клиенты, говорит она, уже никакого мира не ждут, не верят обещаниям начальства, что скоро «это» закончится, и «уже просто доживают».
«Они просят госпожу, БДСМ»
«Завел за угол», «делать дела», «отдохнуть», «услуги», «это самое», «работа», «заказ», «ну, вы понимаете, о чем я?!» — ни военные, ни вовлеченные в проституцию женщины в разговорах практически никогда не называют секс сексом. Для них «член», «вагина», «кунилингус», «анальный секс» — не нейтральные слова, им неловко их произносить.
Но женщины замечают, как за два года изменились интимные предпочтения военных. «Они просят все больше дополнительных услуг… Все больше без презерватива, фантазии у них такие, которых я даже не знала… Мне теперь говорят, что я ничего не умею, потому что они просят госпожу, БДСМ, МБР, куни просят… Я такого не делаю», — рассказала Агата, которая приезжает в Донецк из одной республик СНГ с марта 2024 года.
Другие секс-работницы тоже отмечают, что в запросах военных все чаще фигурирует женское доминирование, БДСМ-практики и подчинение, роли «нижних» — хотя называют военные это по-другому, иногда просто объясняя желания жестами. Исполнение таких фантазий стоит от 20 тысяч российских рублей.
«Никак не задевать политические темы»
Если уже по телефону начинается: «А когда ты, шл*юха, приедешь? А сосать будешь?» — сразу видно, что к человеку ехать не надо, объясняет собеседница «Вёрстки» Карина. Почти у всех ее клиентов есть контузии, ранения, нервные расстройства, после крепкого алкоголя им начинает казаться, что на них нападают. «Большинство будет или выпивши, или под мефедроном, или травокур приедет, — описывает клиентов девушка. — Есть и те, что под героином и метадоном, но их я не принимаю».
Подруг Карины, тоже вовлеченных в проституцию, военные, по их словам, избивали, насиловали, принуждали. «Вроде бы заказывает один клиент, а в итоге у меня их пять, я не поняла, как это произошло, и домой уезжаю с голой ж*пой. Или он может быть хорошим в начале, говорит, ты моя лапочка-девочка, пытается поцеловать, а через полчаса ты уже в отключке и не понимаешь, что происходит», — описывает Карина.
«Как-то раз клиент достал нож и говорит мне: „Садись, сейчас поговорим“. Я успела набрать менеджеру, у него есть ключи. Когда он заходит в форме, маске и с автоматом, люди сразу понимают: связываться не надо. А девочки, которые работают на поток и без сутенеров, обычно живут вместе по два-три человека в квартире, и в крайнем случае из соседней комнаты выходит соседка со скалкой».
Надежда, несколько раз ощущавшая приставленный ко лбу пистолет, говорит, что конфликты обычно возникают из-за споров «о политике». «Все сутенеры сразу говорят девочкам, чтобы никак не задевали политические темы, мол, придерживайтесь нейтралитета. Но некоторые все равно или залезут под шкуру, или пошутят не так, или с зэками есть слова, которые нельзя при них использовать — они тут же взвиваются», — говорит другая секс-работница.
Одна из собеседниц рассказывает, как «за длинный язык» ее подругу клиенты побрили налысо. Другая знакомая согласилась на выезд одна в сауну, где ее встретили семеро мужчин и изнасиловали.
«Пригласить на военный объект — это у них нормальное явление»
Опаснее всего приезжать к военным прямо в окопы, говорят вовлеченные в проституцию женщины. Тем не менее многие из них выезжают к первой линии. «На позициях — это работа на поток, туда ездят более дешевые девочки. Выезжают на полигон, на „желтую“ линию, это вторая линия фронта, 2−3 км до окопов. Туда приезжают на пару дней, принимают по 50 клиентов за это время и уезжают. Ехать туда без раскладного ножа или „травмата“ нельзя. Даже если ты туда с подружкой приезжаешь — там 200 военных на полигоне. Они увидели девушку первый раз за 8 месяцев… Никто даже не узнает, как и где ты пропала. Тебя может просто не стать».
Военные же говорят «Вёрстке», что им вызывать женщину прямо на позиции очень удобно. «Стопроцентовый вариант — когда звонишь, выбираешь и она приезжает сама ближе к месту расположения, и все дела там делаются, — рассказал рядовой Михаил. — Ну в километрах пяти-семи она встала, я к ней спустился. Летом и помещение не нужно, можно и так, а вот в такое время года — фургончик или сарай нужен. С командиром договорился, быстро спустился к ней, все непроблемно и по-хорошему».
Офицер Игорь рассказывает, как к мобилизованным в сентябре 2024 года приезжали женщины из телеграм-чатов о знакомствах. «Это полевой лагерь, и там брошенная деревня. Прям в домах позиции. Короче, не первая линия, но близко, рядом прилетает, птички-дроны кружат. Туда каждую неделю ш*юх привозили. Мобики лавэ сливали», — говорит военный.
По словам офицера, у мобилизованных была договоренность с командиром батальона — он получал 10% от всех «незаконных трат». «Типа, хочешь ты себе водки затянуть, или телок, или шмаль — ну и десятину ему отстегивают, чтобы все было без проблем», — утверждает Игорь.
«Это могут быть и агенты врага»
Вообще секс-услуги на войне запрещены и военных за это наказывают, заявили все собеседники «Вёрстки». За этим следит военная полиция, которая может задерживать солдат и передавать их командирам.
«Бл*ди — это слабость. Любая слабость на войне запрещена. Солдат должен быть собран, а после ш*юх он уже не готов. Ну и потом, это всегда алкоголь или наркотики. Там уже последствия могут быть другие совсем», — объясняет Игорь. «Запрещено ходить по эскорту! Знаете, как говорят, ты на войне, и здесь твоя подруга Света Мыльникова и Анна Кулачкова», — подтверждает другой военный Николай.
«С каким-то командирами неофициально решается этот вопрос. Но формально, особенно на передке, это запрет, — продолжает Игорь. — Это могут быть и агенты врага, врубаешься? Наказание — яма, штурм вне очереди, а могут просто бабки забрать».
О том, что военная полиция зарабатывает, забирая деньги у пойманных с женщинами служащих Минобороны, говорят в «ЛДНР» многие.
«Выбираешь в телеграме девушку, приезжаешь по адресу, а там три мужика сидят. Документы забирают, и пока бабло им не принесешь, не вернут документы. На деньги сажают немалые. Мой приятель так на пол-ляма попал», — рассказывает один из собеседников «Вёрстки».
«Меня завтра могут убить, а у меня три миллиона на карте, давай их потратим»
Несмотря на запреты, опасность лишиться денег или отправиться в штурм, в котором выживают «двое из десяти человек», военные хотят физической близости, ищут ее и денег на это не жалеют.
«Когда приезжают ребята из деревень в регионах — так они никогда таких денег, как им сейчас приходят, не видели. В месяц 150−300 тысяч рублей плюс 3 миллиона за ранение (почти 30 тысяч долларов)… И что с ними делать? — Марьяна объясняет непривычку российских военных к большим деньгам. — У него нет никаких целей, он не знает, что делать с такой суммой, его цель — дожить до отпуска. Он идет и говорит — блин, меня завтра могут убить, а у меня три миллиона на карте, давай их потратим…»
Военный Михаил подтверждает: «Есть у нас, которые обезглавленные вообще, ума у которых нет никакого. Вообще тут больше половины таких, здоровых-то тут мало. Напьются и давай путать ее с женой. Вот и подарки дарят круглосуточно, а в расположение обратно приезжают без копейки. Денег, говорят, нету. А где деньги? У нее. А где она? А нет ее».
Чаевые секс-работниц иногда превышают почасовую ставку. Марьяне давали 300 тысяч (почти 3 тысячи долларов) сверху со словами: «Давай ты отсюда уедешь и не будешь этим больше заниматься». Девушка улыбается: «Конечно-конечно, сказала я ему».
Агата, которая приезжает в Донецк из одной республик СНГ, удивляется: «Меня в жизни столько замуж не звали, как тут. Один говорит — у меня семьи нет, давай мы распишемся, тебе мои деньги уйдут».
У Марьяны клиентов стало меньше после нападения на Курскую область — многие военные уехали туда, говорит она. И она, и Агата, все еще зарабатывают от полумиллиона в месяц. Марьяна копит на квартиру в Краснодаре, хотя упоминает, что в Донецке сейчас покупать жилье выгоднее — там ипотека 2%, а не 21%, как на территории России. Девушка думает взять апартаменты под сдачу. «Я сюда сама еще будут ездить. Я считаю, если выпал такой шанс в жизни, надо им воспользоваться. Больше таких шансов может и не быть».