Против Беларуси каждую неделю вводятся новые санкции, связанные с войной в Украине. Белорусские власти отвечают на них непопулярными решениями, золотовалютные резервы снова стали снижаться, курсы валют — нестабильные, а бизнес все больше уходит в пессимизм. Все это вызывает много вопросов, как глобальных, так и тех, которые касаются карманов каждого белоруса. Мы попросили старшего научного сотрудника BEROC (Киев) Льва Львовского ответить на самые популярные вопросы про экономику.
Курс доллара снизился после скачка. Почему импортные товары не дешевеют вслед за валютой?
— Для импортеров не столько важен невысокий курс валют, сколько его стабильность. Больше всего они боятся попасть в ситуацию, когда купят какой-то товар за границей при долларе условно по 4 рубля, а привезут его, когда курс опустится до 3. Тогда получится, что без учета наценки они продадут этот товар дешевле, чем купили.
При стабильном курсе товар может быть дорогим или дешевым, но у импортеров нет рисков, связанных со скачком обменного курса. В Беларуси доллар действительно стал дешеветь, но до этого его курс сильно рос. Нет никаких гарантий, что это не случится снова. Это первая причина.
Как правило, для сглаживания курсов валют государства используют золотовалютные резервы. Так делала и Беларусь. Но сейчас возможности задействовать ЗВР ограничены. Более того, часть их заморожена решением Евросоюза (правда, мы не знаем какая). Так как кризис, очевидно, продлится довольно долго, то запасов может не хватить для сглаживания изменений обменного курса.
Вторая причина — вполне возможно, что прямо сейчас на полках магазинов лежат товары, которые импортеры купили еще за более дорогой доллар. Нет никакого смысла продавать их дешевле, чем купили.
Если поставить себя на место импортера, станет видно, что у них сейчас есть и другие риски. Кроме валютных, это еще риски государственного регулирования, то есть опасения, что правительство бросится искусственно ограничивать цены. Еще одна проблема, с которой сталкиваются компании, — это сложности с транзакциями из-за того, что финансовая сфера подверглась санкциям. Значит, каждый раз перед компаниями стоит вопрос, получится ли перевести деньги. А следом за ним идут вопросы, можно ли будет перевезти товар, не остановят ли его на границе или не запретят ли его продавать в Беларуси к тому моменту, как его доставят.
Все эти риски компании закладывают в стоимость товаров.
Что делать с валютой? Стоит ли сейчас закупаться долларами или надо подождать?
— Боюсь, что стабильного курса мы в ближайшем будущем не дождемся — он будет скакать активней, чем раньше. Как я уже говорил, причина в том, что до недавнего времени у нас были возможности использовать ЗВР для того, чтобы сглаживать курс, а сейчас ее нет.
Однозначного ответа на вопрос, стоит ли закупаться долларами, тоже нет. В долгосрочной перспективе рубль не будет укрепляться, а в краткосрочной возможно все что угодно. Те, кто купил доллары за условные 4 рубля, вряд ли через 10 лет будут терзать себя тем, что сделали неправильно, но прямо сейчас некоторые из них, может, и думают, что зря это сделали.
Стоит ли сейчас делать крупные покупки? Или подождать с машинами и техникой?
— Ждать уже особо нечего. Главный вопрос в том, нужна ли вам эта техника и машина, и успела ли уже измениться на нее цена. Если вы давно собирались купить что-то дорогое, а сейчас цена еще не изменилась или не очень сильно выросла, то это отличный момент для нового приобретения. Если же вы не собирались покупать ту же машину, то и не нужно этого делать. Ведь машина — это не средство сбережения и не инвестиция.
С чисто финансовой точки зрения, к сожалению, по многим позициям уже поздновато делать такие покупки, потому что цены успели вырасти. Но важно учитывать и то, что некоторые товары могут пропасть с белорусского рынка из-за всех тех проблем импортеров, о которых мы говорили выше. Это значит, что если вы хотите не просто машину или ноутбук, а конкретную модель, то, возможно, имеет смысл купить ее сейчас, потому что наш рынок будет уменьшаться, у импортеров будут сложности. Если некоторые компании перестанут работать с Беларусью, значит какую-то часть товаров перестанут ввозить в страну. Так что если вы хотите конкретную машину, а ее на нашем рынке не станет, то, скорее всего, ее можно будет, как в 1990-е, только пригнать, например, из Германии.
Почему дорожают товары, которые производят в Беларуси, та же туалетная бумага?
— Некоторые товары дорожают из-за того, что становится более дорогим их производство, в том числе за счет подорожания промежуточного импорта, в частности ввезенных в Беларусь комплектующих. Влияет на стоимость и общий уровень инфляции в Беларуси.
А товары, которые можно в теории вывезти и продать за рубеж, дорожают, потому что есть конкуренция. В этом случае для производителя экспорт становится более прибыльным, значит продавать за границу выгодней. И чтобы на внутреннем рынке товары не исчезли, цена на них тоже растет.
Власти взялись активно контролировать цены. Не будет ли из-за этого дефицита продуктов?
— Если цены всерьез контролировать и сдерживать, то дефицит неизбежен. Это очень простой экономический закон, проявление которого можно было наблюдать во многих странах — от Советского Союза до Венесуэлы. Но в последние пару лет когда власти в Беларуси заявляли, что будут контролировать цены, они подходили к вопросу гораздо более гибко и делали это очень условно. В итоге, несмотря на заявленное сдерживание цен, в прошлом году инфляция все равно дошла до 10%. Не раз были ситуации, когда мог наступить дефицит некоторых товаров и, чтобы этого избежать, цены на контролируемые товары разрешали разово поднимать.
Если такой подход сохранится, то дефицита не случится, а вот инфляция будет. Если же возьмутся за контроль серьезно, то, наоборот, инфляция будет ниже, зато возникнет дефицит некоторых товаров.
Если появятся проблемы с наполнением госказны, будут ли урезать зарплаты бюджетникам? А силовикам?
— Решение по зарплатам бюджетникам, скорей, политическое. Когда начинаются проблемы с наполнением бюджета, есть два выхода. Первый — так как бюджетникам платят в белорусских рублях, то их можно просто напечатать. Тогда номинально зарплаты не будут урезаться, но в реальном выражении они, конечно, уменьшатся, упадет их покупательная способность. Второй выход — не печатать никакие деньги, чтобы сдерживать инфляцию, но тогда приходится урезать некоторые расходы бюджеты, в том числе и зарплаты.
Обычно люди негативно реагируют на урезание номинальных зарплат, поэтому чаще всего во время тяжелых кризисов государства прибегают к печатанию денег.
Что касается силовиков, то это еще более политический вопрос. В Беларуси власти, в частности Александр Лукашенко, опирается на силовиков, от лояльности которых зависит в гораздо большей степени, чем от учителей или врачей. Режимы, которые находятся в таком положении, даже во время кризисов стараются силовиков не обижать.
Но вопрос в том, насколько сильным оказывается кризис. Если вначале ресурсы есть, то силовиками могут даже повышать зарплаты, то когда он развивается сильно (в Беларуси это вопрос не ближайших месяцев), то доходит до того, что зарплаты урезаются у всех просто потому, что нет возможности их платить. Можно вспомнить опять же Венесуэлу, где премии силовикам давали туалетной бумагой. То есть там силовикам живется лучше, чем в среднем населению, но хуже, чем до начала режима Мадуро.
Скорее всего, в ближайшей перспективе пока будет такая возможность, силовикам будут повышать зарплаты с опережением, чтобы их покупательная способность не уменьшалась.
На сколько нам хватит ЗВР?
— За два последние месяца золотовалютные резервы Беларуси сократились почти на 1 млрд долларов. Изначально, еще до войны, Беларусь планировала в этом году потратить около 1,5 млрд долларов из ЗВР. Сколько получится по факту, посмотрим.
У нас золотовалютные резервы используются для трех функций. Первичная из них — это сглаживание валютных колебаний. Когда есть сильный спрос на доллары, то можно «выкинуть» эту валюту из ЗВР на валютный рынок, удовлетворить спрос, чтобы курс не сильно изменился. И наоборот, если резко растут продажи доллара, то Нацбанк может покупать их, тоже сглаживания курсовые колебания.
Вторая функция ЗВР в том, что мы из них иногда выплачиваем госдолг. Третья и самая крайняя — это использование этих запасов для внутреннего потребления.
Использовать золотовалютные запасы для сглаживания валютных скачков, скорее всего, сейчас будут гораздо меньше, чтобы растянуть их на дольше. Собственно, мы уже видим разницу по сравнению с тем, как это происходило в 2020 году. Тогда в августе для сглаживания ситуации на валютный рынок из резервов были влиты рекордные 1,4 млрд долларов. Сейчас мы видим, что Нацбанк допустил гораздо более резкий скачок курса и не стал проводить настолько масштабные интервенции, как тогда. Видимо, это связано с пониманием, что ЗВР на все необходимые интервенции не хватит.
Что касается госдолга, то он теперь делится на три части. Это долг перед Россией, часть которого, по сообщениям белорусской стороны, нам согласились отсрочить на пять-шесть лет. Дальше идет категория выплат «недружественным» организациям и странам, которым мы, видимо, не собираемся платить по долгам и тратить на это валюту из ЗВР (в Минске заявили, что будут платить в рублях). Остаются долги тем, кто не входит в список «недружественных» стран. Это Китай и держатели облигаций. Им мы пока продолжаем выплачивать обязательства, значит, на это могут расходоваться и резервы.
В остальном же ЗВР постараются сохранить на черный день. Но не исключено, что часть их будет направлена на госрасходы, чтобы закрыть дыры, не печатая деньги.
Важно помнить, что часть резервов сложно потратить. Во-первых, наши ЗВР в иностранной валюте, которые легче всего расходовать, на 1 апреля составляли 2,8 млрд долларов. 3,3 млрд — это золото и еще 1,4 млрд — специальные права заимствования. Больших объемы золота не так просто обменять на более ликвидные деньги, особенно, если страна находится под санкциями, так что расходовать их будет сложней. Во-вторых, часто иностранная валюта из ЗВР хранится в других юрисдикциях. Когда наложили санкции на российский Центробанк, то замороженными оказались около половины резервов, которые хранились в страна Еврозоны и США. Активы нашего Нацбанка ЕС тоже заморозил, но мы не знаем, какую часть.
Исходя из всего этого, ответить, на сколько нам хватит ЗВР, нельзя.
Малый и средний бизнес — все?
— Не все. Ему будет тяжело, многие бизнесы умрут, но точно не все.
Государство вряд ли будет помогать малому и среднему бизнесу, судя по заявлениям, скорей наоборот, будет мешать (например, повышать налоги и ужесточать госрегулирование). Но особенность малого бизнеса в том, что он достаточно хорошо приспосабливается к новым условиям. Если у вас завод на пять тысяч человек, который льет металл, то вам будет тяжело перестроиться. А когда у вас бизнес на три человека, то часто бывает легче что-то изменить и подстроиться, например, уйти в смежную отрасль.
Если посмотреть на экономики, которые переживали санкции, то они выглядят не так, что там нет малого бизнеса или крупного, там просто всего бизнеса становится меньше.
Белорусские банки вводят все больше ограничений. Они вообще смогут работать в условиях санкций?
— Некоторые смогут, части из них, особенно системообразующим, будет помогать государство.
Но банки находятся в очень тяжелой ситуации. Причем тяжелые проблемы бьют по банкам с разных сторон. Это и санкции, и отток депозитов, и ухудшение качества активов из-за того, что им перестают возвращать кредиты. Для самих белорусских банков сейчас ограничен доступ к заемным финансам. Но пока мы видим, что ни один из них под давлением санкций и оттока депозитов не закрылся. Хотя надо понимать, что держаться из последних сил бесконечно невозможно.
Смогут ли люди вернуть свои деньги из банков?
— Сложно сказать точно. Нацбанк последние годы делает систему менее прозрачной, плюс изменил подход к определению плохих активов и достаточности средств банков. Кроме того само государство наседает на банки, задействуя их в поддержке госпредприйтий, например, через реструктуризацию задолженности по кредитам. Думаю, это будет проявляться все чаще.
Все это может довести до острого финансового кризиса со схлопыванием банков.
Но, как я сказал, со стороны мы плохо видим состояние банков сейчас, потому что Нацбанк старается заметать неприятные моменты под ковер. Так что если банки смогут пройти острую фазу кризиса, то мы ничего и не увидим, и дальше все будет хорошо.
Сколько лет нам понадобится для того, чтобы восстанавливать экономику?
— Восстановление — это не очень правильное понятие. Цель экономики должна быть не в том, чтобы вернуться к 2019 году, а в том, чтобы она постоянно росла. Причем так как Беларусь — это страна средних доходов, то расти нам надо среднемировыми темпами или выше, чтобы догонять развитые страны. Если же мы не вернемся к опережающему росту, то и дальше будем бедней, чем многие страны, в том числе некоторые наши соседи, и отставание это будет только увеличиваться.
Чтобы переломить ситуацию, нам следовало бы вернуться к темпам роста, которые были до 2008 года. Сколько лет нам на это потребуется, зависит только от нас самих и от действующей в Беларуси системы. Текущее правительство явно не собирается никуда возвращаться. Пример тому — реакция на санкции. Правительство не рассматривает возможность устранения причин их введения, а концентрируются только на том, как их обойти или сгладить негативный эффект. Например, сейчас мы видим, что в отношении Минска санкции вводятся из-за того, что с территории Беларуси идут военные атаки по Украине. Самый простой способ борьбы с этими санкциями — перестать допускать вылета ракет с нашей территории.
Если мы продолжим в таком духе, то на условное восстановление потребуется бесконечное количество лет, потому что в условиях санкций экономика не сможет нормально развиваться и расти. Ведь в современном мире все экономики взаимосвязаны. Каждый карандаш, айфон, ракета — это продукт совместной деятельности многих стран. Пытаясь делать все только в свом государстве, экономического роста не добиться. Даже США и Китай — самые большие экономики мира — тоже активно участвуют в международном разделении труда.
Так что для того, чтобы говорить о восстановлении, нормализации или возвращении к экономическому росту, нам в первую очередь нужно сделать так, чтобы были сняты все санкции, увести экономику от мобилизационных рельсов и начать строить ее с действующими институтами. Это нормальный институт права, собственности, где вы можете создать завод и быть уверенными, что он останется вашим, что правила не изменятся и у вас его не отберут. Выстроить нормальные отношения с другими странами, чтобы мы могли пользоваться лучшими технологиями, дешевыми импортными товарами и встроенности нашей экономики в мировые цепочки добавленной стоимости.
Невозможно ответить на вопрос, сколько нам понадобится на это лет. Все зависит от того, когда мы начнем это делать. Видимо, при этой власти мы уже не сможем начать восстанавливаться, в лучшем случае удастся вернуться к росту уровня 2019 года, то есть около 1% в год. А наши соседи в это время будут расти по 2−3% в год.
У Беларуси когда-нибудь будет все хорошо?
— Когда-нибудь обязательно будет. Хотелось бы, чтобы это было при нашей жизни. В долгосрочной перспективе стране практически невозможно сопротивляться развитию и экономическому росту. Чтобы не расти, нужно специально препятствовать этому. Некоторые страны делают это ради идеологии, например, в Иране важней быть Исламским государством, чем развивать экономику. Но если не препятствовать искусственно, то медленно или быстро, но экономика обязательно будет развиваться.
Так что когда мы перестанем препятствовать развитию нашей экономики, тогда все начнет налаживаться и приведет к тому, что все будет хорошо. Но чем дольше мы этого не делаем, тем больше отставание от наших соседей и развитых стран.
