Зиму 2020-го Артем Ершов из Высокого не помнит или не хочет помнить. В тот год 26 февраля он не выдержал и несколько раз ударил топором отца, который пил и устраивал им с мамой скандал за скандалом. Мужчина оказался в больнице, где спустя время умер, а 17-летний парень — в СИЗО. За молодого человека тогда переживал весь город и многие в стране. Во время прений прокурор запросил для него минимальные шесть лет воспитательной колонии, но судья неожиданно решила еще раз отправить Артема на психолого-психиатрическую экспертизу. Исследование показало: в момент убийства он находился в состоянии аффекта и не мог осознавать значение своих действий. Молодого человека освободили от ответственности и выпустили в зале суда. Спустя три года блог «Люди» поговорил с парнем. Мы перепечатываем этот текст.
Как и в большинстве маленьких провинциальных городов, жизнь в Высоком течет размеренно. По утрам тротуары заполняются людьми — жители спешат на работу. Вместе с ними этими же дорогами и тропинками направляется в котельную 20-летний Артем Ершов. Тут он подсобный рабочий. На нем шапка, теплая куртка, ботинки. Случайный прохожий вряд ли узнает его в зимних сумерках. За три года его история, как и фото, которое многие помнили, затерялись в череде новостей. Лишь изредка знакомые все еще могут обронить при встрече: «Не повезло тебе… Так попал».
— Но без всякого осуждения, — делится наблюдениями Артем.
Артем и его мама Наталья живут в стареньком одноэтажном доме в двух минутах ходьбы от центрального парка. Пока сын находился в СИЗО, женщина сделала ремонт в зале. Кухню приводили в порядок уже вместе после приговора. Осталась спальня, но c ней пришлось подождать.
— После освобождения я закончил колледж и работал в бригаде, которая чинила трубы. В октябре или ноябре меня перевели в котельную. Когда отопительный сезон закончится, пойду учиться на кочегара, — описывает свои будни и планы молодой человек. — На котельной мне нравится. Еще в первый месяц понял: это мое. Тут много думать не нужно, просто берешь дрова, кидаешь — и у людей появляется теплая вода. Освободившись из СИЗО, понял, что очень люблю однообразие, когда один день похож на другой. Это дает ощущение стабильности и спокойствия, а неспокойных дней у меня хватало.
График у Артема два через два. Мы общаемся в среду, когда у него выходной. Он сидит на диване, рядом черный кот Василий, которые еще три года назад носил необычное имя Кокс, но за бунтарский дух был переименован.
— Мама считает, что имя влияет на характер, — просто объясняет Артем перемены в жизни питомца. — Сейчас он, кажется, стал спокойнее.
Согласен ли с этим сам Василий, мы не знаем. Он, как говорится, и усом не ведет. Лишь в продолжение слов хозяина то ли кашляет, то ли чихает. Парень и сам спокоен и немногословен.
— Бабушка и сестра, с которой у нас общий отец, постоянно говорят: «Нужно учиться». Идеально было бы пойти на преподавателя биологии и химии. Еще можно выбрать историю, она мне интересна, — рассуждает собеседник, который летом 2019-го закончил школу со средним баллом 8,3. — После выпуска пробовал поступать в Пушкина (БрГУ им. А.С. Пушкина. — Прим. ред.), но не прошел на бюджет. Если честно, не думал тогда, что к университету стоит готовиться. Не понимал, что будет после школы. Знал, есть такая вещь, как ЦТ, но не вникал. По идее сейчас я могу поступить на заочное, но это большие финансовые траты, а мне пока нужно выплачивать иск — десять тысяч рублей.
По словам Артема, после освобождения из СИЗО его ждал еще один суд. Он постановил: парню необходимо вернуть деньги, которые государство потратило на лечение его отца. Около месяца врачи боролись за жизнь мужчины, но сделать ничего не смогли.
— За ИВЛ, лекарства… — перечисляет собеседник, за что платит. — Год у меня высчитывают ползарплаты. Думаю, где-то половину уже погасил.
«Если бы можно было все переиграть, сказать себе: „Не делай этого“, я бы не делал»
— Тот день я уже забыл, — коротко говорит Артем, как только мы подходим к произошедшему в феврале 2020-го. — У меня так мозг сложен, что все плохое исчезает. Конечно, это событие покрупнее, чем какая-то неприятность, но уже все. Я о нем не вспоминаю. Да и зачем?
В старых материалах, сохранивших ту трагедию, написано, что 25 февраля отец Артема, Валерий, как всегда, вернулся домой пьяный. Сын с мамой уже спали. Отец ворвался в их комнату около 22.00, включил свет, проорал «подъем!» и начал скандалить.
— Я понял, что-либо его [убью], либо себя, — вспоминал тогда парень.
Назавтра ситуация повторилась. В этот раз поводом для скандала стало то, что Наталья и Артем вовремя не убрали следы ночной попойки Валерия. Около часа мужчина орал на жену. Сын в это время смотрел в спальне сериал.
— Когда он закончил, я вышел из комнаты и посмотрел на него. Он спал на диване, — рассказывал молодой человек.
Тогда, вспоминал Артем, он посмотрел на спящего отца — и на него нахлынуло чувство страха. Парень ушел на кухню, взял нож. Лезвие было тупым, и Артем пошел в сарай. Там он взял топор, вернулся в квартиру и нанес несколько ударов Валерию по голове. После этого парень пришел к маме и спокойным голосом сказал: «Все, я убил его». Наталья вызвала скорую, а сын позвонил в милицию. Приезда наряда Артем ждал во дворе. В суде он признал свою вину в полном объеме.
Мать Валерия, бабушка Артема, тоже живет в Высоком. На суде она была за внука горой. У них и сейчас теплые отношения. Парень навещает ее каждый день.
— Бабушка у меня вредная, — улыбается молодой человек. — Я ей говорю, если нужно что-то сделать, позови. Она отвечает: «Хорошо, хорошо». Потом прихожу, а она уже со всем справилась.
Бабушка с Натальей ухаживают за могилой Валерия. Если просят Артема помочь, он идет на кладбище вместе с ними.
— Мне важно им помочь, а об остальном стараюсь не думать. Просто сосредотачиваюсь на цели — и все, — спокойно рассказывает собеседник. — Бывают мысли, если бы он был нормальным отцом, не пил, все было бы шикарно. А так… Как есть. Мой поступок — это было необходимое зло, чтобы избежать большего зла. Все мы знаем Бэтмена и Джокера. Бэтмен никогда не убивает Джокера, хотя тот делает много плохого. Но стоило бы Бэтмену перешагнуть грань, столько жизней было бы спасено…
Если бы можно было все переиграть, сказать себе: «Не делай этого», и я бы не делал. За этим всем потянулось столько проблем. Нужно выплачивать долг, я не могу пойти учиться. А так все могло быть иначе. Закончил бы колледж, прошел отработку и вполне возможно, поступил бы в вуз… То, что я сделал, неправильно, но он был слишком большим темным пятном.
«Он мог доколупаться до всякой мелочи»
После трагедии город всеми силами поддерживал Артема. В магазинах даже появились ящики, с помощью которых парню собирали деньги на адвоката. После освобождения люди на улице его узнавали. Иногда, когда заходил в магазин, где мама работает продавцом, покупатели, заметив его, говорили: «Хорошо, что ты вернулся».
— Вся эта история немного пошумела и утихла, — переносится Артем в дни после освобождения. — В колледже попросил доучиться в своей группе, мне разрешили. Ребята встретили меня радостно, учителя вошли в положение. По вождению, например, мне назначали больше часов, чтобы я успел все отъездить. Зачеты сдал, благо, память хорошая. В итоге получил корочку сварщика и права.
Три года у Артема с мамой тихая жизнь. Несмотря на то что парню всего двадцать, свободное время он предпочитает проводить дома. Иногда ходит в гости к лучшему другу или приглашает его к себе. В их с мамой квартире о том февральском дне ничего не напоминает. Об отце он тоже старается не думать.
— С глаз долой из сердца вон, — говорит молодой человек, а позже признается, что спит теперь спокойно. — Когда был в СИЗО и слышал на улице голоса, появлялась сильная внутренняя тревога. Думал, что он идет. Я всегда ждал от него неприятностей, но сейчас прошло время, и мое сознание успокоилось. Думаю, мне повезло, что у меня крепкие нервы. Если бы они не закалились всеми этими скандалами, то у меня уже давно крыша бы поехала.
«Закалка» началась лет с семи. С тех пор Артем помнит, как отец выпивал. Затем начались скандалы. Парень говорит, что ссору Валерий мог начать по любому поводу: не так стоишь, не так смотришь.
— Вот я сидел в спальне, он зашел… — Артем делает паузу и сам вдруг удивляется, что не может вспомнить, что было дальше. — Он мог доколупаться до всякой мелочи. Я его любил и долго думал, что так и нужно. Но лет в 13−14, когда одноклассники стали рассказывать, как ходили с папами на шашлыки или еще что-то делали вместе, я стал понимать: у меня этого нет. У меня было мало радостных эмоций, связанных с отцом. А даже если такое случалось, потом появлялось что-то темное и все это перекрывало.
— Когда он кричал на маму, я за нее заступался. Переключался на меня — она защищала, — вспоминает молодой человек. — Иногда мы ходили к бабушке ночевать, один раз спали в магазине. Проблема в том, что, если мы оставались у бабушки, он туда приходил и ее беспокоил. А она человек в возрасте, у нее давление. Был месяц, когда я перебрался к бабушке, потом стало жалко мать — и я вернулся, чтобы его усмирять.
Артем не скрывает: в детстве он обижался на маму за то, что не уходила от отца. Хотя понимает — финансово это было непросто. Чтобы скрыться от Валерия, им понадобилось бы уехать в другой город или деревню, иначе папа все равно бы к ним приходил.
— Но мне казалось, она взрослая, она может что-то придумать и изменить жизнь, а я ребенок, мне десять лет, что я могу сделать? — вспоминает он свой тогдашний вопрос. — Всем женщинам, которые понимают, что живут с тираном, я бы посоветовал уходить от такого человека. Да, может быть тяжело, страшно, нет денег. Можно перетерпеть нужду, есть одни макароны, лишь бы спокойствие. Я, например, в еде не прихотливый. Мне не обязательно мясо, могу и две недели на гречке сидеть. Меня несложно было бы прокормить. Главное, чтобы не было издевательств, чтобы ничего не расшатывало психику, ведь если ребенок все это видит, непонятно к чему это может привести. Это я, повезло, родился спокойным и адекватным. А если бы был другой характер? Под стать ему. Вот я бы, например, увидел, как он покричал и получил миску супа. Потом я бы точно так же мог пойти в школу, кричать и получать свое силой и угрозами. И кем бы я стал тогда?
Сейчас эта тяжелая история у Артема позади. А что впереди? О чем он мечтает?
— Хотел бы, чтобы было у меня всегда спокойствие, а остального можно добиться, — чуть задумавшись, отвечает он.
