После 2020 года десятки, если не сотни тысяч белорусов уехали из страны из-за риска политического преследования. Все эти люди оставили часть своей жизни за пунктом пропуска. Спросили читателей, что они пропустили из-за того, что находятся не дома и не могут туда вернуться. Большинство не смогли попрощаться с близкими, кто-то пропустил рождение племянников и видит их только по видео, а кто-то — не смог прийти на школьный выпускной.
Анна, 25 лет, Вильнюс (Минск)
У меня летом 2022 года умер дедушка, а я не смогла приехать на похороны по объективным причинам.
Было тяжело, что не смогла оказаться рядом с мамой в тот момент и помочь ей с похоронами. Дедушка в принципе в последний год сильно болел. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что не находилась рядом с ним и семьей. Сожалею, что не смогла попрощаться с ним по-нормальному, так как уезжала в спешке и никому об этом не сообщала. Много о чем у него не спросила и много чего ему не сказала. Вернувшись в Беларусь, первым делом съезжу на могилу дедушки.
Как справляюсь? Да никак. После того как узнала о новости, случилась истерика. Помогло, когда поговорила с родными. И то, что родственники никак не стали обвинять меня. Сама неверующая, но дедушка религиозный, так что поставила свечку в православном храме, поплакала там.
Денис, 40 лет, Варшава (Минск)
В январе 2022 года, незадолго до войны и до референдума в Беларуси, я приехал в Польшу. За это время дочка отметила совершеннолетие, средний сын окончил школу и отметил 16 лет, а младшему исполнилось 10. Все эти важные события для нашей семьи мы проживали не вместе. А видимся уже год только по видеосвязи.
Не исключаю, что придется пропустить и другие события, если все затянется. К слову, 40 лет мне исполнилось в Варшаве не так давно. Тоже был один в свой день рождения.
Оля, 18 лет, Варшава (Минск)
Не знаю, считается ли важным событием пропуск своего выпускного, но это очень обидно. Нам пришлось уехать осенью 2021 года, в начале 11 класса — мама хотела, чтобы я и мой брат жили в комфорте, понимала, что в нынешней Беларуси ничего хорошего не будет. Да и вызовы в милицию случались по понятным причинам.
Первое время после отъезда училась из Польши, периодически возвращаясь (родители оформили для меня домашнее обучение). Когда собиралась приехать в конце третьей четверти (это март 2022-го), уже шла война. Мы с мамой не знали, что может произойти дальше и как Беларусь может в этом участвовать, поэтому решили остаться в Польше. А потом конец учебного года, экзамены. Было непонятно, допустят к ним или нет, а ехать просто так мы не могли, это деньги, нервы и время. Пришлось принимать решение, что я никуда не еду, на выпускной не попаду и аттестат не получу.
Выпускной это повод увидеться в последний раз с теми, с кем провела несколько лет вместе, с хорошими учителями. Я очень хотела там оказаться. У меня есть подруги, которые ждали, что я приеду, спрашивали, буду ли я танцевать вальс. Я рада за них, что они хорошо повеселились, но мне хотелось бы быть с ними. К тому же тогда могла бы еще раз увидеться с родными и с близкими.
Валерия, 30 лет, Вильнюс (Минск)
Из-за того, что не могу вернуться в Беларусь, не смогла попасть на похороны к бабушке в конце 2021 года. А весной 2022-го пропустила свадьбу близкой подруги.
Преобладающие чувства во всем этом — злость и бессилие. От того, что я, взрослый человек, который никогда не нарушал никаких законов и желает своей стране только лучшего, не могу приехать к себе же домой.
Бабушке было 88 лет, проблем со здоровьем у нее не наблюдалось. Умерла, как и многие люди в ее возрасте, от коронавируса. Голосовала она, увы, за Лукашенко, который громче всех вещал, что ковид лечится трактором и баней.
Как справляюсь? По-разному, последние несколько лет настроение выглядит, как кардиограмма сердечника. Злости много за 2020 год, за ужасные репрессии внутри страны, которые продолжаются и на сегодняшний день, за поддержку России в войне против Украины. За себя, за друзей и знакомых, которые оказались в похожей ситуации (а иногда и хуже). Но стараюсь эту злость направлять в нужное русло. Короче говоря, стараюсь с холодной головой подходить к ситуации, в которой оказалась.
Людмила, 31 год, Варшава (Гродно)
Осенью 2022 года у меня умер папа. Поехать и попрощаться с ним я не смогла.
Мы с мамой тогда плакали при разговоре. Она убеждала меня не ехать, если есть хоть капля опасности. Я не могла обнять самую дорогую женщину в моей жизни, утешить ее. Я не могла получить поддержку близких. Эта боль будет со мной всегда.
Сейчас работаю с психологом. Но мне очень тяжело понимать, что даже если в Беларуси что-то поменяется, папу уже не вернуть.
Мария, 29 лет, Варшава (Минск)
Мы с мужем вынуждено покинули Беларусь в декабре 2020 года. Съездить на родину удалось только один раз. К сожалению, ничего хорошего с тех пор в стране не произошло.
Мне тяжело на душе от того, что в сентябре 2021 года не стало моего дедушки, и я не смогла с ним попрощаться. Тяжело, что меня нет рядом, когда отец лежит в больнице после инфаркта. Тяжело, что не могу поддержать маму, у которой обнаружили рак щитовидной железы. Каждый день смотрю билет в Минск — боюсь, что не смогу вернуться к мужу, если поеду, но и не прощу себе, если моих родителей не станет, а меня не будет рядом.
Когда что-то такое случается, я начинаю сильно паниковать, потому что я далеко и не могу в течение дня оказаться там. Потом приходит осознание, что все равно ничем не могу помочь физически, а морально можно попытаться поддержать и по видеосвязи. Муж очень помогает успокоиться, у него тоже вся семья осталась в Беларуси, и он как никто понимает, что я чувствую.
Анна, 42 года, Познань (Бобруйск)
Уехали с семьей из Беларуси в сентябре 2022-го, а в ноябре того же года у меня умерла тетя. Очень близкий мне человек, после смерти мамы тетя была единственной ниточкой, которая связывала меня с ней. Было очень больно, что не смогла провести ее в последний путь.
Помню, как сестра позвонила ночью и сообщила о смерти тети. Стало страшно и очень больно, разные дурные мысли полезли в голову. Почему-то подумалось: а если что-то случится с сестрой, а я ничего не смогу сделать? Она ведь старше меня на десять лет.
Вот эта невозможность вернуться домой напрягает, пугает и злит больше всего. Хочу, чтобы нынешнее «руководство» Беларуси испытало все то, что мы переживаем в изгнании.
Александр, 45 лет, Польша (Гомель)
Пока я за границей, у меня умер отец. А я из-за рисков не смог приехать на похороны. Чувствовал в тот момент не столько горе (отец был тяжело и неизлечимо болен), сколько злость и обиду на двух возомнивших себя властелинами судеб людей, из-за которых не смог нормально похоронить родного человека. Было желание рискнуть и поехать, наплевав на возможные последствия, но родные и друзья удержали меня от этого шага.
Яна, 25 лет, Финляндия (Минск)
С 2020 года я пропустила: 80-летие дедушки, 75-летие бабушки, 50-летие мамы и 10-летие собаки, свадьбу лучшей подруги и рождение ее дочери. За это время дочка подруги уже научилась ходить и говорить. Бабушка с дедушкой одновременно перенесли ковид, а дедушка завел щенка, который уже успел вырасти. Мама сделала ремонт в нашей квартире, тетя вышла замуж и тоже эмигрировала. Скоро сестра выйдет замуж — и это я тоже пропущу.
Бесит меня это все! Я взрослый самостоятельный дееспособный человек — и я не могу поехать в страну своего гражданства, когда мне захочется? Какого черта Лукашенко будет решать, что мне можно и что нельзя?! Почему из-за него я могу обнять близких только после танцев с бубном и планирования на месяцы вперед?
Татьяна, 42 года, Таллинн (Минск)
Мы с мужем уехали из Беларуси в начале 2021 года. Преследования не было, просто дальше оставаться стало невыносимо. К тому же мы участвовали в каждом марше.
В конце прошлого года у меня умерла бабушка. Она жила с нами с моих 5−6 лет, с ней связано много воспоминаний. Это близкий мне человек. Но на ее похороны я не рискнула ехать. И хоть мы с бабушкой попрощались перед отъездом, и она просила не ехать в случае ее смерти, на душе очень печально. Я не смогла проводить ее в последний путь и поддержать маму в ее утрате.
Тогда просто весь день проплакала. Была на связи с мамой. Надо сказать, что родители «по другую сторону баррикад» и не совсем понимают, зачем мы во все это ввязываемся и почему опасаемся вернуться. Когда бабушке становилось с каждым днем хуже, я записывала для нее аудиописьма. Просила маму включать их.
Сейчас есть угрызения совести, что я не была рядом с семьей в этот грустный момент. Стараюсь себя убедить, что важна память о человеке, и постоянно вспоминать о бабушке. А как только появится возможность, я приеду к ней на кладбище.
Глеб, 28 лет, Торунь (Минск)
За час, пакуль не быў у Беларусі, у мяне нарадзіўся пляменнік. Гэта адбылося яшчэ ў кастрычніку 2020 года. А я бачыў яго толькі праз камеру тэлефона.
Таксама ў Беларусі ў мяне застаўся бацька, з якім ужывую не бачыўся больш за тры гады. І старэнькая бабуля, якую таксама не бачыў ад свайго выязду з Беларусі і хутчэй за ўсё, мяне не будзе побач, калі трэба будзе развітацца з ёй.
Мария, 33 года, Батуми (Минск)
Мы с семьей уехали из Минска в марте прошлого года. На сборы у нас было три дня, со всеми лично попрощаться не было возможности. В том числе с моей бабушкой, которая она жила в другом городе. На момент нашего отъезда у нее не наблюдалось видимых проблем со здоровьем, все шло неплохо.
А в июне у нее резко начала проявляться деменция — мама была вынуждена забрать бабушку к себе домой в Минск. А потом лавиной обрушились и другие болезни. В тот момент я очень переживала за маму, которая осталась одна в такой ситуации. Она разрывалась между работой, домом, бесполезными походами в поликлинику, где ей никто ничего не мог сказать и помочь. Если бы я находилась в Минске, нам обеим было бы легче. Из-за этого я до сих пор переживаю.
В сентябре прошлого года бабушки не стало. Когда мама написала, что бабушки больше нет, это стало шоком. Хотя мы все понимали, что это вопрос времени: последние дни она провела в больнице на ИВЛ.
Бабушка была верующим человеком, и я пошла в костел. Поставила свечку, заказала службу и мне стало легче. Но в голове все равно не укладывается. На похороны прилететь я не могла, маме помогали родственники и друзья. Но в моей памяти бабушка навсегда останется такой, какой я ее помню, а не той, кем сделала ее болезнь. Первым делом, когда появится возможность вернуться — поеду к ней на кладбище.
Читайте также
