В беларусском медиапространстве произошел скандал. ІТ-менеджерка Анна Климович обвинила в насилии своего бывшего мужа, журналиста «Радыё Свабода» Дмитрия Панковца. Она в соцсетях открыто рассказала, что на протяжении нескольких лет отношений тот периодически позволял себе применить силу — мог сильно толкнуть, «закинуть на плечо и свесить туловищем вниз с балкона четвертого этажа». Также, по ее словам, мужчина угрожал, манипулировал и давил психологически (в том числе своим профессиональным положением), удерживал ее в отношениях. В ответ Панковец обвинил бывшую жену в обратном и заявил, что сам подвергался оскорблениям, тотальному контролю и нападкам, которые, по его словам, доходили до того, что Анна могла ударить его «ногой в область груди». Такие ситуации — увы, не редкость среди беларусских семей. «Зеркало» попросило юриста и психолога дать советы, что делать, когда вы ощущаете, что живете в условиях психологического, физического или сексуального насилия, и как вообще его распознать.
Изначально в этой врезке мы утверждали, что после произошедшей ситуации несколько дней пытались взять комментарий у сторон конфликта и Анна заявила, что согласится с нами поговорить только в том случае, если в тексте не будет позиции ее экс-супруга Дмитрия Панковца.
Ответ Анны нашему журналисту звучал так: «Хачу ўдакладніць, ці плануецца ў гэтым матэрыяле ўдзел Змітра? Агулам я за тое, каб кожны мог выказацца, толькі калі гэтыя выказванні заснаваныя на рэальных падзеях і могуць мець пацверджанне. Іначай ён можа верзці свае легенды, якія раней беспакарана пачаў расказваць перад нашымі агульнымі знаёмымі і сябрамі. Такім чынам, калі будзе хоць нейкі варыянт не даваць чалавеку распаўсюджваць хлуслівую і непацверджаную інфармацыю (са свайго боку я таксама буду казаць толькі пра тое, што патэнцыйна могуць пацвердзіць сведкі), то можам паспрабаваць пагутарыць».
Сообщение изначально было неверно истолковано автором и редактором, после публикации материала Климович связалась с «Зеркалом» и уточнила свою позицию, сообщив, что не отказывалась от разговора в случае присутствия в тексте Панковца.
Врезка исправлена. Приносим извинения Анне и читателям.
В каких случаях, куда и когда обращаться? Объясняет юрист
Под домашним насилием сегодня понимают умышленные действия физического, психологического, сексуального характера одного члена семьи по отношению к другому, которые нарушают его права, свободы, законные интересы и причиняют физические или психические страдания, объясняет экс-адвокатка, юристка Free Belarus Center, член Беларусской ассоциации адвокатов прав человека Альвина Мингазова. Она говорит, что, если к человеку применяется насилие, ему нужно обращаться за помощью и заявить об этом правоохранителям.
— Если мы говорим о физическом насилии, алгоритм действий более очевиден. Необходимо обратиться в милицию по месту совершения преступления либо правонарушения, чтобы установить характер и степень тяжести телесных повреждений. Тогда выносится постановление о назначении экспертизы. С этим документом и паспортом (либо ВНЖ) необходимо обратиться к судебно-медицинскому эксперту в территориальное подразделение Госкомитета судебных экспертиз. Его адрес укажут сотрудники, выдавшие постановление. Когда идти в милицию, решает каждый человек самостоятельно, и это зависит от его жизненной ситуации. Но в любом деле нужно давать показания, а это ретравматизация, не каждый желает через нее проходить. При этом я считаю, что, если дело доходит до физического насилия, однозначно в милицию идти нужно сразу. Виновное лицо должно осознавать, что за свои действия необходимо нести ответственность.
По словам адвокатки, физическое насилие часто доказать проще, потому что у жертвы на теле могут быть кровоподтеки, ссадины, порезы и переломы. Если происходит психологическое давление, защитить права сложнее, поэтому люди часто просто уходят из отношений. Что делать, если вы все же хотите привлечь виновника к ответственности или хотя бы попытаться это сделать?
— В таких ситуациях часто госорганы бездействуют, потому что нет очевидной доказательной базы. Хотя последствия для человека не менее фатальны: изменение личности и уничтожение его самооценки, — говорит Мингазова. — Сотрудники милиции часто перегружены и если для них очевидно, что по заявлению будет отказ, они его не очень хотят брать. Но каким бы это заявление ни было, они должны его принять и дать мотивированный ответ. Игнорирование обращения — нарушение с их стороны. Если заявление все же не хотят регистрировать, а вам не хочется портить свои нервы, можете отправить его по почте заказным письмом.
Адвокатка напоминает, что домашнее насилие — это уголовно наказуемое преступление. Если пострадавшей стороне причинили телесные повреждения, от их тяжести будет зависеть, как накажут виновника.
— Уголовный кодекс предусматривает ответственность за убийство, умышленное причинение тяжкого, менее тяжкого телесного повреждения, истязание, изнасилование и насильственные действия сексуального характера, — объясняет Мингазова. — В случае, если квалификация деяния не позволяет привлечь человека к уголовной ответственности, есть еще ст. 10.1 КоАП (Умышленное причинение телесного повреждения и иные насильственные действия либо нарушение защитного предписания). Ее первая часть предусматривает административную ответственность за причинение телесного повреждения, не повлекшего кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности. Вторая часть — за нанесение побоев, не повлекшее причинения телесных повреждений, умышленное причинение боли, физических или психических страданий в отношении близкого родственника, члена семьи или бывшего члена семьи, либо нарушение защитного предписания.
Защитные предписания, по словам адвокатки, — новая для Беларуси практика, однако их уже выдают людям, которые подвергают насилию близких. Они помогают предупредить возможные тяжелые последствия. Применяет либо продлевает такое предписание (оно рассчитано на 30 дней) уполномоченный сотрудник органа внутренних дел с письменного согласия совершеннолетнего пострадавшего.
— Этот же сотрудник оценивает вероятность продолжения либо повторного совершения домашнего насилия, наступления тяжких либо особо тяжких последствий, в том числе смерти для жертвы, — говорит юристка. — Если жертва находится, например, в зависимости от агрессора и не может защитить себя сама, предписание применяет руководитель ОВД по согласованию с прокурором без согласия жертвы.
В любом случае человек получает временный запрет на некоторые действия:
- предпринимать попытки выяснять место пребывания пострадавшего от домашнего насилия, если он находится в месте, неизвестном совершившему домашнее насилие;
- посещать места нахождения пострадавшего от домашнего насилия, если он временно находится вне совместного места жительства или места пребывания;
- общаться с пострадавшим от домашнего насилия, в том числе по телефону, онлайн;
- распоряжаться общей совместной с пострадавшим от домашнего насилия собственностью.
Также человека, в отношении которого применяется защитное предписание, могут обязать временно покинуть жилплощадь, если она общая с пострадавшей стороной.
Самим жертвам домашнего насилия Альвина Мингазова советует обращаться за психологической помощью. А в случаях, когда близкий человек применяет или угрожает избиениями, могут поддержать кризисные комнаты, которые продолжают работать, несмотря на ликвидацию НГО-сектора.
— В экстренной ситуации, когда дома находиться страшно, там можно пожить какое-то время, получить психологическую, юридическую помощь. Адреса таких комнат держатся в секрете, но телефоны можно найти на сайтах администраций районов города, — отмечает Альвина Мингазова. — Также я бы призвала и сторонних наблюдателей реагировать, если вы слышите за вашей стеной крики, мольбы о помощи, плач. Особенно, если это дети! Хотя контроль за несовершеннолетними ведут еще и органы системы образования, медработники, трагедии все продолжают происходить. Детям психологически еще тяжелее пойти против родителей и защитить себя. Поэтому здесь крайне важна реакция общества и не уместны убеждения, что это не ваше дело. Именно равнодушие приводит к плачевным последствиям. В таких случаях можно также писать заявление в милицию или описать ситуацию сотрудникам местного управления образования. Чаще всего, если дело касается детей, госорганы реагируют быстро. А в качестве доказательств можно использовать фото, видео- и аудиозаписи, свидетельские показания. Главное — обратиться за помощью своевременно.
Почему одни позволяют себе унижать и бить близких, а другое это терпят? Рассказывает психолог
Директорка Европейского института современной психотерапии Анна Матуляк объясняет: многим людям сложно быстро понять, что к ним применяется насилие, и вовремя выйти из таких отношений или исправить их. Это связано с тем, что в эмоционально значимых отношениях срабатывают схемы, с которыми мы знакомы с самого раннего периода жизни и в которых мог быть травмирующий опыт.
— Огромнейшая проблема в том, что в ситуации насилия мы живем очень долго — пожалуй, много столетий, — говорит психотерапевтка. — Мы очень нечувствительны к этому, поэтому признаки сложно распознавать. То есть, если была какая-то знакомая с детства конструкция (например, родители какое-то поведение маркировали как «добро, потом спасибо скажешь», «мы из тебя человека хотим сделать» или еще как-то), это может впитываться как опыт отношения, «которое я заслуживаю». Человек может это воспринимать как норму взаимоотношений в принципе.
Но есть и другая крайность, которую я сейчас наблюдаю как специалистка в том числе. Повысил голос, сказала что-то оскорбительное — довольно легко получить звание абьюзера или абьюзерши. В таком случае мы, наоборот, как насилие можем маркировать все. Иногда отношения могут быть более напряженными, партнеры в них более агрессивно себя выражают, но это не всегда будет связано с насилием. Например, покричали друг на друга — помирились и обсудили все. У кого-то импульсивный характер, легковозбудимая нервная система, но при этом нет продолжения конфликта, разрушения личности и жизни другого человека и люди остаются в отношениях сознательно, их никто не держит, нет других способов манипулировать.
Насилие — общечеловеческая проблема, которая не имеет четко выраженного гендера, отмечает психотерапевтка. Но она добавляет, что чаще всего жертвами физического и сексуального насилия становятся именно женщины:
— В своей практике я не встречала эпизода, когда бы женщина на протяжении какого-то времени физически истязала мужчину или он умирал от побоев (за исключением случаев самообороны). На это влияют и патриархат, и разница в физической силе. Если женщина будет принуждать мужчину к сексу, одним движением руки он может прекратить это. Женщина же такой возможности не имеет. Я не нормализую физическое применение силы в любом случае, но даже способы самозащиты здесь не одинаковы.
Что может указывать на то, что к вам или вы применяете насилие к близкому человеку? По словам Матуляк, на это указывает систематическое нарушение личных границ — избиение, нанесение повреждений, принуждение к сексу или секс, прикосновения без согласия. В случае с эмоциональным насилием такие границы размываются, добавляет специалистка.
— Мы должны видеть контекст. Например, если женщина и мужчина зарабатывают сами, могут спокойно распоряжаться своими доходами и расходами и женщина финансово независима — об экономическом насилии мы не можем говорить, — объясняет специалистка. — Другая история, когда постепенно разрушается личность одного из партнеров, его начинают ограждать от других людей, уменьшать круг общения, навязывать свои установки: «Тебе на надо общаться с этим или этой, туда не поедем, эта покупка тебе не нужна. Это увлечение — полная глупость». И постепенно подчиняет человека своей воле, контролю, начинает им управлять. Сигналом может стать момент, когда пропадает легкость и свобода в отношениях. Например, вы замечаете, что не можете на пять минут опоздать домой, потому что будут претензии, недовольство и разборки. И при этом чувствуете, что как будто боитесь разрушить хрупкую конструкцию и сами ее как бы и держите. Потому что в по-настоящему абьюзивных отношениях идет навязывание ответственности пострадавшей стороне: это ты не так себя ведешь, это ты довела или довел, во всем виновата или виноват.
Также есть такое неочевидное проявление как неглект — игнорирование важных потребностей человека. Когда, например, один партнер в чем-то сильно нуждается, а другой не реагирует на его просьбы, хотя и открытой агрессии не происходит. Например, постоянно «случайно» что-то забывает, на важные покупки у него «нет денег» или он обещает, а потом это обещание не выполняет, говорит, что вам это не нужно. Она просит: «Я написала текст — пожалуйста, посмотри, как он тебе». Он: «Ой, опять ты что-то написала, давай не сегодня. И не завтра». «Давай куда-то сходим вместе?» — «Ну что ты опять начинаешь? Займи себя чем-нибудь». Она на что-то переключилась — опять претензия: «Ой, что ты выбрала, тебе это не надо». И это не единичная история, которая в норме может случаться, — речь о систематическом игнорировании, обесценивании.
Почему люди в принципе начинают проявлять такое поведение, манипулируют и применяют силу к близкому человеку, к которому испытывали или испытывают теплые чувства? Психотерапевтка объясняет, что так человек может компенсировать сильный дефицит внутри себя.
— Например, у него может быть потребность доминировать, чувствовать свою значимость, силу. Когда-то эта потребность у человека была фрустрирована, может, были нарушены его границы (те же насильники и маньяки сами когда-то подвергались насилию), — рассказывает Анна Матуляк. — Еще важно то, что мальчикам прививают культуру насилия: «Ты должен быть мужиком, уметь постоять себя, навалять, проявить свою силу». Девочек при этом воспитывают терпеть, быть послушной, не высовываться и не провоцировать. Поэтому и у жертвы, и у насильника может быть в анамнезе травма, но при этом разные установки, как с ней обходиться. Повторюсь, мальчикам — зеленый свет на проявление агрессии и защиту себя, а к девочкам, наоборот, запрос на терпение и жертвенность.
«Она меня довела, обзывала» звучит как оправдание — как будто у мужчин есть какая-то граница, когда тестостерон никак не контролируется. В течение дня и женщин, и мужчин может вывести из себя много чего. Но ведь есть мужчины, которые как-то контролируют себя, контейнируют свои эмоции в отношениях с другими людьми. И не может быть, чтобы раздражала именно одна женщина. А если доводит именно она, тогда какая ценность этих отношений, зачем они? Проявление физической силы, агрессии — всегда демонстрация преимущества, власти. Здесь не может быть «довел или довела». Это в животном мире все просто решается, а мы все-таки социальные существа, у нас много механизмов, чтобы управлять своими реакциями.
Почему люди, когда проблема давно широко обсуждается, продолжают вестись на манипуляции, не замечать контроль, прощать побои и угрозы? По словам экспертки, проблема комплексная и одного рационального понимания здесь недостаточно. При этом обеим сторонам конфликта важно понимать, что в любом случае установка «жертва сама виновата» или «с ней что-то не так» — ложная.
— Вернемся, опять же, к моделям семьи, где человек рос и развивался. Какое отношение к себе он видел, какой была модель отношений между ближайшими ему людьми, так определенным образом и сформировались его нервная система и психика, — объясняет Анна Матуляк. — Это во-первых, а во-вторых, есть известные циклы насилия, в которых сначала плохо, идет эмоциональный заряд, а потом — разрядка. Человек, который по-настоящему абьюзит, как правило, потом проявляет свои хорошие качества — может извиняться, заботиться, ухаживать. И в этом состоянии может происходить дезориентация, сбивание с толку: «Ну, как такой хороший человек может такое делать?» А если он еще и хороший отец, что часто бывает, — тем более. Тогда сама женщина может винить себя: «Наверное, со мной что-то не так, раз он со всеми ведет себя по-другому, виновата я сама. Или мне показалось».
Когда женщина прошла эти циклы несколько раз, уже сама ситуация насилия влияет на ее фильтр восприятия. Она больше не видит возможность выхода. Особенно, когда финансово зависима, у нее нет друзей, она отрезана от мира, а в паре есть общие дети и кредиты. Тогда это безумно сложно. Поэтому, когда говорят, мол, не уходила, значит, ее все устраивало, — это полный бред. Большинство женщин не имеют возможности уйти от такого мужчины, потому что реально не видят выхода из той точки, где находятся. Настолько сужено их представление о ситуации, накладываются стыд и вина, которые не позволяют посмотреть широко и аккумулировать ресурсы для действия.
Экспертка отмечает, что в случае, когда насилие уже применяется и жертва это понимает, выйти из таких отношений должен помочь внешний контроль — он регулирует поведение агрессора. А в некоторых случаях союз даже можно сохранить и исправить прежние модели поведения.
— К насилию еще приводит отсутствие наказания. Если бы у таких эпизодов действительно были последствия, их было бы значительно меньше. Я работала с несколькими клиентами из Европы, где действуют законы о домашнем насилии. И в каких-то случаях они помогли закончить отношения, а иногда даже и улучшить их. Когда человеку нельзя было полгода приближаться ближе чем на 500 метров к партнеру, общаться с ним, ему ничего не оставалось, как эти полгода потратить на анализ и рефлексию, — говорит собеседница. — Вопрос же не в том, что мужчины априори плохие, абьюзеры, а женщины — жертвы. Речь не про гендер. И те и другие воспитываются в ситуации травм, и паттерны, которые они впитывают, зачастую нездоровые. Поэтому любой человек может проявлять какие-то не очень здоровые тенденции совершенно неосознанно (мы тут не говорим о психопатах, которые специально выискивают жертву и изводят ее). Это может быть бессознательная реакция от бессилия, от чего угодно. И здесь уже закон говорит человеку, что так поступать нельзя, он нарушает нормы. Тогда случается какая-то работа — этот человек идет к психотерапевту, осознает, что и почему делает, понимает, что это не норма. Тогда можно сохранить связь. А если вторая сторона не видит своих ошибок, эти отношения все же обречены и лучше из них выходить.
Если партнер все же понимает, что хочет уйти и прервать общение, как сделать это безопасно? Многим такое решение дается непросто. И что делать потом, чтобы не оказаться в подобной ситуации снова?
— В ситуации, когда не нужно прямо сейчас бежать, нет угрозы жизни и безопасности, лучше подготовить какую-то почву. Например, тоже пойти в терапию или воспользоваться ресурсами бесплатной психологической помощи, заручиться поддержкой друзей, знакомых. Если женщина понимает, что может поехать за вещами и соблазниться на уговоры остаться, она может взять с собой кого-то, кто мог бы трезво оценивать ситуацию. Или отправить доверенное лицо вместо себя. Важно прежде всего позаботиться о своей безопасности, потому что завершение отношений, даже таких тяжелых, может быть непростым опытом, — отмечает психотерапевтка. — Во время эпизодов насилия возникает смешанное чувство страха и, скажем, эмоциональной разрядки, за которую жертва может «цепляться». Оно как наркотик. Ведь и после героина же плохо, человек это понимает, но подсаживается на него.
Еще я бы хотела добавить, что ни один человек не виноват, что у него происходит такая реакция, и он не несет за нее ответственность. Виновен всегда тот, кто пользуется этим и совершает насилие. Так не должно быть. Поэтому, если удалось из отношений выйти, я бы рекомендовала тоже все-таки пойти в личную терапию, чтобы проанализировать, что происходило, что держало в тех отношениях, чтобы сценарий не повторился. Важно получить помощь и поработать и травмы, которые лежат в основе того, что человек в какой-то момент был нечувствителен к происходящему, и последствия, которые на него в результате повлияли. Личная терапия — вообще отличная вещь, потому что большинство паттернов, бессознательных реакций мы даже не можем распознать сами.
Читайте также
